Раб Сармы

— Куда? Мы ушли так далеко, что я не найду обратной дороги к побережью. Я проиграла, Блейд.

Вздохнув, она протянула ему руки. Блейд и так собирался освободить ее и внимательно понаблюдать, что она предпримет. Да, он видел искорки интереса в ее глазах, но ведь он мог и ошибаться! Он прекрасно знал, как часто лгут женские глаза… Правда, уйти ей и в самом деле некуда; они прошли миль двадцать по болоту, забравшись в такие дебри, где беглецов не сыщет и целый полк солдат.

Не колеблясь, он освободил руки девушки, потом нагнулся и начал распутывать ремни, которые стягивали ее лодыжки. Пока он трудился над тугим узлом, тайриота шепнула — тихо, так, чтобы не услышал Пелопс:

— Я уже не стремлюсь убежать, Блейд… Я вижу, что ты не обидишь меня… и мне хочется узнать тебя получше.

Разведчик улыбнулся, прислушиваясь к ее тихому голоску. Девушка продолжала шептать:

— Я никогда не видела таких мужчин… я даже не знала о вашем народе великанов. Наверно, вы живете в далеких краях за Алым морем, за империей Черного Оттоса… Ну, и еще одно… — она посмотрела на мрачную зловонную трясину. — Я не рискнула бы остаться здесь в одиночестве. Нет, Блейд, я не убегу.

Сейчас, во всяком случае, Зена и не могла убежать. Разведчик посоветовал ей растереть затекшие руки и ноги и отошел в сторону. Что ж, события разворачивались не так уж плохо. Сарма не являлась райским уголком вроде островка Коривалл, но, с другой стороны, ночлег в болоте все же имел некоторые преимущества перед скитаниями в снегах Берглиона. По крайней мере, здесь было тепло! И пока никто не травил странника собаками, как в Альбе.

К его немалому удивлению, Пелопс быстро освоился с ролью проводника. Он разыскал на берегу озера несколько острых кремневых пластин, соскреб кору с засохшего ствола, а потом ухитрился высечь огонь. Вскоре у валунов, шипя и постреливая искрами, пылал небольшой костерок. Маленький сармиец срезал дюжину гибких молодых деревьев и переплел их длинными стеблями травы, устроив навес над щелью, что зияла между валунами, и превратив ее в пещерку.

Зена, сидя в сторонке, молча наблюдала за его стараниями Блейд одобрительно потрепал маленького человечка по плечу.

— Отлично, Пелопс, ты просто молодец! Похоже, ты опытный путешественник, как и полагается беглому рабу! Однако бьюсь об заклад, что даже тебе не удастся найти в этой луже чего-нибудь съестного. Я просто умираю с голода, да и наша принцесса, думаю, тоже не прочь подкрепиться.

Пелопс улыбнулся в ответ. Кажется, он избавился от своих страхов и уже не так благоговел перед тайриотой, наблюдая, как Блейд тащит ее на плече, словно куль с мукой. Теперь он видел, что дочери великой Пфиры ничего не грозит, кроме маленьких неудобств, с которыми она, похоже, готова смириться. Обрадованный похвалой, маленький сармиец преисполнился уверенности и гордо заявил:

— Попробую-ка я найти еду, сьон. Говорят, в болотных озерах водятся странные твари с костяными панцирями, которые по ночам выползают на берег. Может быть, удастся поймать одну-другую. — Он бросил взгляд в сторону навеса, под которым, отмахиваясь от мошкары, сидела Зена. — Ты веришь, что она не убежит?

Блейд развел руками.

— Это не вопрос доверия. Здесь мы нужны ей не меньше, чем она нам. Так что не беспокойся о принцессе, малыш, а лучше раздобудь нам чего-нибудь съестного.

Он о многом успел передумать, пока шел к навесу. Итак, первая стадия операции завершена: он нашел информатора и проводника, что значительно повышало шансы на выживание. И у него в руках была женщина, знатная женщина! Возможно, она станет еще одним союзником — вернее, союзницей, помогающей проложить дорогу к вершинам власти. Он довольно усмехнулся, нет, черт возьми, все идет не так уж плохо!

Вернувшись к пещерке, он подбросил в затухающий костер несколько сухих веток; затрещав, они быстро вспыхнули. Зена настороженными глазами следила за ним. Блейд сел и молча устремил взгляд на огонь. В рыжих языках пламени он словно видел собственное лицо — такое же заросшее щетиной, исцарапанное и утомленное. Но то был не он… Двойник, псевдо-Блейд, проклятый дубль! Где он сейчас? В этом ли мире или в иной реальности, надежно скрытой от чужого вмешательства?

Нежная ладонь коснулась его плеча. Девушка молча присела рядом у костра, продолжая поглаживать его руку. Затем повернулась к Блейду, задержав на его лице долгий внимательный взгляд.

— Кто ты, сьон Блейд? Где твоя родина? Почему меня так тянет к тебе?

Осторожно обняв девушку, Блейд накрыл ладонью ее тонкие пальцы. Теперь собственная нагота уже не тяготила его; он знал, что следующей целью в этом мире будет завоевание сердца юной тайриоты, а для такой задачи его костюм вполне подходил. Неважно, желал он подобного развития событий или нет; оно было неизбежным. И он собирался исполнить свою роль с обычным усердием — так же, как на Земле, в Альбе, Кате, Меотиде и прочих местах, где женские руки доверчиво протягивались ему навстречу.

Он погладил длинные золотистые локоны Зены и легонько провел кончиками пальцев по спине. Она затрепетала в его объятиях.

— На моей родине, — сказал Блейд, — в той далекой стране, что лежит за Алым морем и империей Оттоса, есть знак, которым обмениваются мужчина и женщина. Символ верности и любви, обещание грядущих ласк… — голос его стал хриплым. — Иди ко мне, Зена… иди же… — пробормотал он и прижался к губам девушки.

Она вздрогнула и попыталась освободиться, но он не выпускал ее из объятий, пока не почувствовал, как раскрываются мягкие теплые губы. Наконец кончик языка Зены скользнул в его рот, а холодные бронзовые пластинки нагрудника уперлись в ключицы Блейда. Тогда он отпустил ее, чувствуя, как неохотно девушка прервала поцелуй. На лице юной тайриоты застыло изумленное выражение, фиалковые глаза потемнели. Вскоре она опять прижалась к нему, руки девушки обвились вокруг шеи разведчика и она потянулась к нему губами. Блейд долго и нежно целовал ее, затем опустил руки.

— Это называется поцелуй, — он произнес последнее слово на английском, ибо в местном языке такого понятия не существовало. — Тебе понравилось, малышка?

Она кивнула и протяжно повторила:

— Пье-це-луй… Да, мне понравилось, — ее алые губы сложились в лукавую улыбку. — Но у нас тоже есть знак… знак любви и обещания… — ее ладонь скользнула к чреслам Блейда. — И он мне тоже нравится. Разве нельзя сочетать и то, и другое?

Разведчик улыбнулся в ответ; бесспорно, юная тайриота мыслила весьма здраво. Тут они услышали шаги возвращавшегося Пелопса, и девушка резко отодвинулась от Блейда, приложив палец к губам.

— Подождем, пока он заснет, — шепнула она, и Блейд облегченно вздохнул, догадавшись, что в Сарме, как и на Земле, влюбленные предпочитали уединение.

Пелопс с гордым видом швырнул рядом с костром трех больших черепах. Эго и оказались те самые твари с костяными панцирями, о которых ему доводилось слышать. Блейд пустил в ход острый камень и свою силу, и вскоре путники уже лакомились поджаренным на прутьях черепашьим мясом.

После ужина Зена отправилась к озеру. Блейд не возражал; теперь он был уверен, что путы, привязывающие девушку к нему, крепче кожаных ремней.

Пелопс тревожно поглядывал на него. Он явно горел желанием что-то сказать, но не мог набраться храбрости. Блейд терпеливо ждал.

— Тайриота Зена… — наконец пробормотал сармиец.

Блейд кивнул.

— Да, Пелопс, я знаю, как ее зовут. Что же дальше?

Пелопс судорожно сглотнул.

— Видишь ли, милостивый сьон, она — дочь Пфиры, ее возможная наследница… да, возможная, ибо у тайрины есть и другие дочери… Знаешь, почему ее послали с фадритами береговой стражи, в сопровождении самого Экебуса? Чтобы она училась командовать воинами… как и другие ее сестры… Им надо многое знать. Я, к примеру, обучал их произносить речи…

Блейд зевнул.

— Ты неплохо справился со своей задачей, Пелопс. Я выяснил, что Зена — воспитанная девушка и знает, когда говорить, а когда — молчать.