Страница 26 из 68
Тут дверь класса с неприятным скрипом отворились и вошла пожилая учительница, на этот раз живописно в длинной юбке до пола. Я про себя усмехнулась.
– Что у вас произошло? – немедленно поинтересовалась химичка, укладывая на стол журнал и какие-то пособия.
– Макарова мне подножку подставила, – обиженно выкрикнула Вика, махая перед собой окровавленным платком. Полушкина что-то сдавленно зашипела, ткнув ее локтем в бок. Тоже мне, поборник справедливости... – Я нос из-за нее разбила...
О, как здорово, да я прямо вселенское зло... Полагаю, оправдываться бессмысленно, да?
– Макарова, опять ты, встань! – учительница нахмурилась. – Вечно от тебя одни неприятности. Вся учительская уже только о тебе и говорит...
Пф-ф, сборище сплетников... Я неторопливо поднялась из-за парты.
– И стой нормально, когда с тобой учителя разговаривают! Мы вас добру научить пытаемся, а вы... Невоспитанные дети... Сразу видно – нет родительского присмотра. Ты только пакостить умеешь, вот не люблю таких людей.
– Можно спросить? – вяло протянула я в наступившей тишине. – А почему когда жирная корова спотыкается, я должна стоять и выслушивать от постороннего мне человека, какое я ущербное дитя?
– Так, я на это каким образом должна реагировать? Мне кажется, Аня, тебе сейчас должно быть очень стыдно, – вздохнула Елена Владимировна.
– Почему? – искренне удивилась я. – Вы, не разобравшись, принялись кидаться обвинениями. А знаете, как бы удивительно это не звучало для вас и большинства всех здесь присутствующих, я тоже человек, а не абсолютное зло. Поэтому если меня в чем-то обвиняют, нет абсолютной гарантии, что это сделано правдиво. К тому же, почему у вас ученики по рядам гуляют во время урока, а вас на рабочем месте нет. А вместо того, чтобы справедливо разобраться, вы принимаетесь унижать меня и высказывать субъективную точку зрения. Стыдно сейчас должно быть вам, – я замолчала, после чего наступила полная тишина. Класс казалось замер, а учительница внимательно смотрела на меня поверх очков, чмокая губами. Уж не знаю, чего она хотела добиться таким взглядом, устыжения меня или еще чего, я не особенно над этим размышляла, просто ждала, когда она снова сесть разрешит.
И тут с задней парты послышалось веселое:
– На вот, Макарова, освежись!
Я даже понять ничего не успела, как спину прожгло ослепляющей болью, от которой сознание сразу утонуло в какой-то сумасшедшей полудымке, сквозь которую глухо пробился звонкий голос учительницы, грохот парт и еще чьи-то крики, но сознание работать отказалось, улавливая лишь изорванные фразы. Да и какое уж там работать, когда такая агония адская...
Черт... Отчего так больно, будто кожу заживо содрали?
И грязная радуга перед глазами почему-то...
Одуряюще, нечеловечески и дико...
Кто-нибудь, убейте меня, убейте, убейте...
Не может быть на самом деле так больно, чтобы даже дыхание отказывало...
– Кислота... Неужели я вам образец из лаборантской дала?!
– А в скорую кто-нибудь...
В голове шумит невыносимо. За что со мной так?
– Классного руководителя позовите...
Тошнит сильно...
Больно. Больно и холодно...
Меня еще чем-то облили, может, водой, как-то глухо раздался треск одежды и новая волна холода. Щеки почему-то мокрые... Потом шипение странное послышалось. А кислоту нейтрализуют щелочью, кажется...
Туман. Скрип двери. Чьи-то торопливые шаги. И знакомый запах.
– Сейчас из больницы...
– Я сам отвезу, так быстрее будет.
Почему же так прожигает нечеловечески, что хочется кричать, но ни сил, ни воздуха не хватает...
А потом судьба, видимо, смиловалась, потому что сознание наконец совершенно отказало, заглушив все звуки, запахи и чувства. Оставив лишь безнадежную прохладную тьму. И за что я ее люблю только?
Часть 32
На удивление, не было запаха больницы, хотя после таких ожогов я точно должна была там оказаться. Сквозь навязчивый туман, который всегда клубится в голове при таком состоянии, пробивалось даже гнусное попискивание каких-то приборов. Но пахло приятно, будто бы пирожными, миндалем и чем-то еще успокаивающим. Приходить в себя совершенно не хотелось. Не хотелось отвечать на назойливые вопросы врачей что да как, и совсем не хотелось получать тонну различных медицинских указаний и обязательств. К тому же я чувствовала себя еще слишком слабой для каких-либо передвижений или разговоров. Лучше еще вот так поплавать в вязкой дымке, она даже приятна в какой-то мере. Видимо, меня все же чем-то накачали, причем добротно так...
Надо мной послышались приглушенные голоса, из-за чего в сознании постепенно всплыли размытые болью воспоминания. Меня облили сначала кислотой, потом еще чем-то... А еще его запах помню, и больше ничего, да и вспоминать не хочется...
Я усилием воли приоткрыла один глаз, пытаясь незаметно для окружающих рассмотреть обстановку. А окружающих было двое. Дьявола я узнала сразу, и второго тоже, показалось, узнала, но потом поняла, что вижу первый раз в жизни. Однако он мое пробуждения раскусил сразу же.
– Привет, – улыбнулся незнакомец, усаживаясь на кровать.
Так, черные когти, странная одежда и, похоже, клыки... Э-этого еще не хватало. Мысли о демоническом госпитале в суетном мире сразу показались совершенно нелепыми, а второй вариант был куда более „веселее” и правдоподобнее.
Итак, по ходу, я в Преисподней. В Преисподней, где пахнет плюшками, класс...
– Здрасьте... – еле слышно выдавила я и тут же уткнулась носом в подушку, вся красная от смущения, потому что поняла, что одежды-то на мне как раз таки нет, во всяком случае, выше пояса. Хорошо хоть, я на животе лежала...
– Тебя как зову-ут? – невозмутимо и все также с улыбкой продолжил расспрос демон, продвигаясь ближе.
– Эм... Нормально... – не сообразив сразу, что от меня требуется, пробубнила я, еще больше покраснев. – Аня...
Сатана усмехнулся, прищурив зеленый глаз, и от этого стало немножечко легче.
– М-м-м... Весело... – задумчиво проговорил демон, тряхнув головой, отчего растрепались отливающие бронзой волосы. – А меня Вельзевул.
– Вот это поворот, – рассеянно пробормотала я, оглядываясь на спокойно сидящего в кресле Дьявола. Значит, все-таки Преисподняя...
– Как чу-увствуешь себя? – протянул демон, переключая какие-то аппараты.
– Да не ахти, – простодушно хмыкнула я в ответ, уже начиная привыкать к новому собеседнику. Особой враждебности он не выказывал, а даже какое-то странное тепло.
– Хочешь, я тебе вкачу еще один бо-ольшуший укол обезболивающего, и ты дальше сможешь спать. Не здесь, наверное... Ты же не хочешь здесь?
Я огляделась, слегка прижмурившись, оттого что почему-то щипало глаза. Действительно, несмотря на уютный приглушенный свет и вкусный запах, помещение сильно напоминало больницу, в особенности строгостью обстановки.
– А где тогда... – тут же начала я.
– Ко мне пойдешь, – пожал плечами Дьявол, откидываясь на спинку стула.
– Ну так что? Укольчик? – весело спросил Вельзевул и тут же полез куда-то в шкаф.
– А можно как-нибудь без укольчика обойтись? – простонала я, утыкаясь носом в подушку.
Демон лишь покачал головой и сделал такой вид, что так он и предугадывал мою реакцию. Ну да-да, уколы, пожалуй, одна из тех немногих вещей, которых я боюсь. Поэтому смотреть спокойно, как все готовилось к „священному ритуалу” я не могла, и уставилась прямо перед собой, дрожа всем телом то ли от холода, в который меня периодически бросало вот уже минут пять, то ли от страха перед „наказанием”, и умоляла судьбу, что только бы не в задницу, как это большинство врачей любят... А краем глаза заметив размер иголки, я вообще сделала большие-пребольшие глаза и с силой сжала подушку. Сатана индифферентно наблюдал за моей реакцией, но что-то подсказывало, что веселится он от души. Неожиданно спину где-то под лопаткой обожгло холодом, потом почти сразу же почувствовался укол, и свело мышцы.