Банда 5 (сборник)

– Я смотрю, вы всерьез заинтересовались... моим окружением? – Она поощрительно улыбнулась, хотела было поставить сумку на стол, но та оказалась слишком велика, и Равская, отодвинув штору у окна, пристроила сумку на подоконник. Прищурившись от сигаретного дыма, она игриво посмотрела на Демина. – Мне кажется, вы хотите что-то сказать?

– Не сидеть же нам молча, уж коли мы встретились столь неожиданно в столь неожиданном месте, – усмехнулся Демин. – Ирина Андреевна, если не ошибаюсь, я сижу как раз на том месте, где должна была сидеть Селиванова?

– Селиванова? Ах, вы об этой бедной девочке... По-моему, она как-то была здесь, Зина, ты не помнишь?

– Кажется, была, – ответила Зина. Демин поразился происшедшей в ней перемене. Рядом с Равской она явно присмирела. Было ясно, что Равская крепко держала их в руках, с каждой из женщин она встретилась взглядом, и каждой будто отдала молчаливый приказ – молчите, будьте осторожны, не болтайте лишнего. Только что за столом все были равноправными собеседниками. Даже Галя, которая и обронила-то два-три слова. Теперь же и Зина, и Лариса, и Галя как бы отодвинулись, и за столом остались двое – Равская и Демин. Он понял, что предстоит нелегкая задача подавить властность Равской, показать женщинам ее уязвимость, показать, что за ее уверенностью нет ничего, кроме наглости. Демин осторожно посмотрел в сторону выхода и удовлетворенно опустил глаза. Он увидел Кувакина. В глубине вестибюля мелькнула милицейская форма. Значит, все в порядке.

– Я смотрю, вы все никак не соберетесь рассказать нам что-нибудь интересное. – Равская вызывающе посмотрела на Демина. – Тогда я, пожалуй, воспользуюсь этой маленькой заминкой и схожу приведу себя в порядок. С дамами вы уже познакомились, скучать, надеюсь, не будете.

Равская поднялась, одернула свитер, смахнула с него невидимую пылинку, протянула руку к сумке. И мгновенно, за какую-то секунду, побледнела, увидев, что сумку взял с подоконника Демин.

– Вы хотите поухаживать за мной? – улыбнулась Равская. – С вашей стороны это очень мило!

Демин не мог не отдать должное ее самообладанию. Совершенно серое под косметикой лицо, серые перламутровые губы, судорожно пульсирующая жилка на шее и непосредственная, может быть, даже обворожительная улыбка.

– Нет, сегодня мне не до ухаживаний, – ответил Демин. – Просто я хочу посмотреть, что у вас в сумочке.

– Вы имеете на это право?

– Да.

– Право сильного?

– Как вам угодно.

– Что ж, валяйте, – со вкусом произнесла последнее слово Равская. – Благородный потрошитель женских сумочек... Я сейчас...

И, резко поднявшись, она пошла по проходу между столиками. Равская шла чуть быстрее, чем требовалось. Впрочем, это можно было объяснить ее раздраженным состоянием.

– Ирина Андреевна! – окликнул ее Демин, но Равская, лишь обернувшись на секунду, сделала успокаивающий жест. Мол, не беспокойтесь, я сейчас вернусь. Она остановилась метра за три до стеклянных дверей – за ними, сложив руки за спиной, стоял Кувакин. Равская несколько мгновений молча, исподлобья рассматривала его улыбающееся лицо, потом повернулась и пошла к столику. Решительно села. Зло посмотрела на Демина.

– Как это понимать? – спросила она.

– Что вы имеете в виду? – вскинул брови Демин.

– Там стоит ваш помощник...

– Коля? Что же вы не позвали его? – Демин поднялся и махнул Кувакину рукой, приглашая подойти. – Коля, – сказал он, когда Кувакин приблизился, – будь добр, скажи метрдотелю, вон тому, пусть подаст нам... несколько листов стандартной бумаги. Будем составлять акт. Ирина Андреевна, это ваша сумочка?

– Какая? Эта? С чего вы взяли? Она стояла на подоконнике... Может быть, кто-то забыл ее?

Демин вынул из сумочки плотный, перевязанный пакет и, отогнув надорванный клочок бумаги, показал Равской пачку денег.

– И вы так легко отказываетесь от всего этого? – спросил он. – Пока вы ходили здороваться с моим другом, я позволил себе полюбопытствовать, что же в вашей сумочке... Вот эти женщины готовы подтвердить, что сумочка эта ваша, что пакет лежал в сумочке, что в пакете оказались деньги, причем не наши, не советские.

– Зина! – негодующе воскликнула Равская. – Что он говорит?! Он склоняет вас к лжесвидетельству! Принуждает к сговору! Это же преступление! Ну, знаете... – Равская, словно бы не в силах сдержать гнев, оглянулась по сторонам. – Я достаточно наслышана о ваших методах, но чтобы вот так, нагло, бесцеремонно, в полном противоречии с законом, с правами человека...

Зина молчала, и ни одна жилка не дрогнула на ее лице. Она неотрывно смотрела на Равскую, прямо в глаза, может быть, только сейчас поняв ее до конца.

Метрдотель принес бумагу. Кувакин взял свободный стул у соседнего столика и присел рядом с Деминым.

– Я протестую! – звеняще сказала Равская, гораздо громче, нежели требовалось. – Я надеюсь, что все происходящее здесь станет известно вашему начальству.

– Безусловно, – негромко ответил Демин, вынимая ручку.

– Я хочу предупредить вас, – уже кричала Равская, – что все станет известно не только вашему начальству, но и многим другим людям, над которыми ваше начальство не властно! – Она оглянулась по сторонам, как бы призывая в свидетели разноязычную ресторанную толпу. – Зина! Ты слышишь?!

– Я слышу, Ирусик, я не глухая.

– И ты подпишешь эту заведомо беспардонную ложь?!

– Ну а как же, Ирусик?

– Но ведь тем самым ты подпишешь приговор самой себе! Ты себя в тюрьму сажаешь! И их тоже! – Равская кивнула на притихших Ларису и Галю.

– Нет, Ирусик. Мы вели себя некрасиво, может быть, мы вели себя непорядочно. Но это все. Если судья найдет нужным, он пожурит нас за безнравственность... И наверное, будет прав. А что касается тюрьмы, то похоже на то, что сядешь ты. И я очень этому рада, Ирусик. Сумочка принадлежит тебе, мы все ее очень хорошо знаем.

– И вы?! – угрожающе спросила Равская, исподлобья глянув на Ларису и Галю. – И вы подпишете?!

– И мы, – пролепетала Лариса.

– Если вы позволите, я вставлю два слова в вашу оживленную беседу, – сказал Кувакин. – Дело в том, что за ложные показания, за отказ от показаний человек привлекается к уголовной ответственности. А вас, Ирина Андреевна, я прошу вести себя скромнее в общественном месте. Так, как вы себя ведете дома, – позволил себе улыбнуться Кувакин.

– Да, подпишем! – тонко пискнула Галя. – И не смотрите на нас так, Ирина Андреевна! Вмешиваться в ваши дела, отвечать за ваши дела мы не хотим! Знаете, своя рубашка...

– Какая своя рубашка! – оборвала ее Равская. – С каких это пор у тебя появилась своя рубашка?! С тех пор, как я решила помочь тебе, дуре! Ведь ты же мужнины майки донашивала! И они тебе были очень к лицу!

– Да! Мужнины майки! – согласилась Галя, и из ее глаз тут же свободно потекли слезы. – Правильно... Мужнины майки... Но я бы отдала все ваши вонючие рубашки за одну его майку... Потому что... потому что, когда я донашивала майки, у меня был муж... Лучше донашивать его майки, чем ваши рубашки!

– Ложь, обман и наглое попрание прав гражданина, – четко произнесла Равская.

– Вот здесь, пожалуйста. – Демин придвинул к Зине лист бумаги с актом об изъятии валюты у Равской. Зина подписала и протянула акт Ларисе, которая почти с ужасом смотрела на Равскую.

– Лорка! – Зина требовательно посмотрела на подругу. – Возьми ручку. Ты же не будешь пальцем писать!

Последней, морщась и всхлипывая, акт подписала Галя.

– Если позволите, я тоже подпишу, – сказал метрдотель.

– Вы все видели? – спросил Демин.

– Я на работе и обязан все видеть.

– Завтра утром вы свободны? – спросил у него Демин.

– Да. У меня отгул за сегодняшний вечер.

– Тогда подойдите в управление. Обязательно. Вам придется дать подробные показания. Запомните – моя фамилия Демин. А вас всех, – Демин окинул взглядом женщин, – я попрошу одеться и проследовать к машине. Закончим этот вечер у нас. – Он улыбнулся. – Я постараюсь быть гостеприимным.