Скифская история

И пришедше аки за версту или мало болши от Казани сташа тамо. Идеже благочестивый царь повеле распрострети великую свою царскую хоругвь, на ней же бяше шитием воображен нерукотворенный образ господа Бога нашего. И сшед с коня возде руце свои на высоту, разверзе же и сокровище сердца своего, и душевныя распростре крыле, ум же возведе на небесная ко господу Богу, и моляшеся прилежно, просящи помощи оттуду.

Пришедшу же воинству близ града и видеша его аки пуст стоящ, яко ни единаго человека бе видети и ниже един глас человеч слышашеся в нем. Яко многим неискусным радоватися о сем и глаголати, яко избеже царь и все воинство в леса от страха великаго воинства. ||

Град же той в великой крепости стоит. С востоку от него идет Казань река, а к западу Булак речка зело тиновата и непреходна, которая течет под самый град и впадает в Казань реку под уголною башнею, а течет из озера немалаго, Кабан реченнаго, которое кончается аки полверсты от града. И яко преити ту нужную речку, {78} тогда между озером и градом с Арскаго поля лежит гора зело крутая и к восхождению трудная.

А от тоя реки около града ров копан зело глубок, даже до езера, реченнаго Поганова, иже есть подле самую Казань реку. А от Казани реки гора так высока, яко и оком возрети трудно, на ней же град стоит, и палаты царския, и мечети зело высокие каменные, идеже цари их погребались.

В 25 день августа повеле благочестивый царь воинству христианскому град Казань обступити со всех стран и обложити стенобитными хитростьми. Егда же начаша обстопати град оной бусурманский воинство христианское, повелено ити трем полком чрез преждереченную речку Булак.

И егда первое перепровадился, || сделав мостки, предние полки, иже Ертаулом называется - в нем же бе изряднаго воинства седмь тысящ, а над ним стратилати два, князь Юрье Пронской и князь Федор Троекуров, юноша зело храбрые - и случися им ити с нуждею многою прямо на оную гору на Арское поле между града и предреченнаго езера Кабана, а от врат градских аки два стреляния лучных.

Другий же великий полк едва точию начал препровождатися чрез оную речку по мостам. Тогда царь казанский выпустил из града воинство коннаго аки пять тысящей, а пеших з десять тысящей на первый преждереченный полк; конные татарове с копьи, а пешие со стрелами.

И абие удариша посреди полка онаго, аки в полгоры оныя, и прерваша его, дондеже поправишася оные воеводы. Уже бо аки со двема тысящи или вящие взыдоша на оную гору, и сразишася с ними крепко, и бысть сеча немала между ими. Потом поспешишася иные воеводы с пешими ручнычными стрельцы, и сопроша бусурманов яко конных

п, тако и пеших, и гониша их секуще до самых врат градных, и неколико десять живых взяша.

В той же || час вкупе во сражение оное и стрелбу огненную из града изъявиша, яко з башен высоких, тако и со стен

р градских стреляюще на воинство христианское, но ничто же за Божиею помощию тщеты сотвориша. Тогда же и прочие воеводы идоша обступающе град.

Передовой полк преиде на Арское поле; и еще другий {79} полк, в нем же бе царь Шигалей и другия великия воеводы, залегоша оныя пути, яже от Нагайской стороны ко граду лежат. Правая же рука, в нем же бяху воеводы: князь Петр Михайлович Щенятев, князь Андрей Михайлович Курбской - в их же полку бяше воинства конных вяшще дванадесяти тысящей и пеших стрелцов и казаков тысящ шесть - им же повелено ити за Казань реку; и простреся воинство полка того до Казани реки, яже выше града, а другий конец до мосту, иже по Галицкой дороге, и до тое же реки, яже ниже града.

И залегоша пути, яже лежат ко граду от всея луговыя черемисы. И случилось полку тому стати на месте в равнине, на лугу между великими || блаты. Граду же с тоя страны на превеликой горе стоящу. И сего ради им паче всех от огненныя стрелбы нужнее было, а ззади от частаго

с приходу черемискаго.

Прочия же полки сташа между Булаком и Казанью об сию страну от Волги. Сам же благочестивый царь с величайшим полком стояше от Казани аки за версту или мало болши, с приходу своего от Волги, на месте пригористом. И сицевым чином тмочисленныя полки обступиша селение и град бусурманский и отъяша отовсюду пути и проезды ко граду, яко не возмогоша погании ни из града, ни во град проходити.

Царь же казанский затворися во граде со тремадесять тысящей избранных своих воинов, и со всеми карачи духовными их и мирскими, и з двором своим. А другую половину воинства оставил вне града в лесах, такожде и те люди, их же прислал ему в помощь нагайской Улубий, а было их аки две тысящи и несколько сот.

И по трех днех начаша близко града шанцы ставити, туры прикативше. Нечестивии же ни мало усумнешася, || но в замерзении своем упорно сташа, на свою последнюю погибель, на покорение же не изволяху, но паче кровопролития желаху. И зело браняхуся, ово биющеся со града, ово выбегающе вручь секошася, не хотяще дати христианскому воинству облещи града, и туров и шанец ставити, и утвердити стенобитных хитростей.

И падаху со обою страну множество люду, но вящши бусурманов, нежели христиан. И сего ради знак Божия милосердия являшеся христианом и дух храбрости благочестивому воинству прискоряшеся. И Божиим пособием нечестивии побеждени быша, и плещи своя обратив, друг друга топчуще, во град бежаша. {80}

И тако христианское воинство совершенно обсташа град, и крепко заточиша шанцы, и стрелцы с полковниками их вкопашася в землю, и аки уже безстрашни от стрелбы градския и от вытечек их мнящеся быти.

Тогда привлекоша близко града в шанцы великия пушки и средния, такожде и огненныя, ими же вверх стреляют. И бяше всех || их во всех шанцах от всех стран поставленных до полутораста, и мнейшая бяше полутора сажени. Еще же и кроме того бяху полевыя многия пушки около шатров и стана царева в полку его.

И по том вскоре повеле государь раскат высокой соделати. И соделан бысть тайно версты за две от града, и единою нощию блиско стены градныя поставлен, много вышше стен градных. И на него подъяша десять пушек великих и пятдесят затинных, и при них воинов с ручницами.

И повелено стрелцом и пушкарем пременяяся безпрестанно по граду стреляти, иже зело велику тщету во граде творяху с того раскату. И таково тех стрелцов стреляние искусно бысть, яко не даваху поганым не токмо по улицам и по домом ходити, но ниже из храмин изникнути. Бяху бо стрелцы и пушкари тако зело стрелянию изучены, яко из пищалей птиц на лету побиваху.

Такожде и иныя стенобитныя хитрости на многих потребных местах утверждены быша. || И тако утвердившися, начаша со всех стран бити по стенам града, и уже очистиша стрелбу великую во граде, сиречь не даваху поганым стреляти из великих пушек на воинство христианское, точию затинных и ручных пищалей стрелянию отъяти не могоша - ими же многу тщету творяху в воинстве христианском в людех и конех.

И еще к тому тогда иную хитрость изобрете царь казанский против христианскаго воинства. Ибо уложил он таковый совет со оным своим воинством, их же оставил вне града на лесах, и положил с ними таковое знамение, а по их языку ясак. Егда иззнесут на высокую башню, иногда же на град на высочайшее место хоруговь их бусурманскую зело великую и начнут ею махать, тогда [тогда глаголю, понеже далося воинству

т в память] ударят со всех стран из лесов зело грозно и прудко во устроении полков бусурманы на полки христианские, а от града в той же час во все врата выехали сущие во граде бусурманы на шанцы || воинства у христианскаго. {81}

И так зело жестоко и прутко наступали, яко верити неудобно. И единою изыдоша сами карачи со двором царевым, и с ними аки десять тысящей воинства на оныя шанцы, идеже поставлены быша великия пушки. И толико жестокую сечу со христианы учиниша, яко уже всех их далеко от пушек отогнали было.