Страница 50 из 52
Янг и джин, свет и мрак восточной этики.
Но все это в прошлом. Здесь страна протестантская.
Хорошо сознавать, что эти ракеты наци проносятся над головой, а не садятся здесь, не находя ни малейшего интереса в Канон-Сити, Колорадо, а также в штатах Юта и Байоминг и в Восточной Части Невады, ни в одном из этих пустынных штатов, представляющих из себя огромное, пустынное пастбище. «Мы не представляем из себя ценности, — сказала она себе. — Мы имеем возможность тихо жить сами по себе, если нам захочется, если это имеет для нас какой-то смысл».
Послышался звук открываемой двери одной из душевых. Хрупкая, хорошо сложенная мисс Дэвис, уже одетая, с сумочкой под мышкой.
— О, вы ждали, миссис Фринк? Извините меня.
— Ничего, не беспокойтесь, — ответила Юлиана.
— Вы знаете, миссис Фринк, я стольким обязана дзю-до. Мне думается даже большим, чем дзен.
— Поджимайте губы способом дзен, — сказала Юлиана. — Теряйте в весе посредством безболезненных упражнений. Извините меня, миссис Дэвис. Я такая рассеянная. Я не хотела обидеть вас.
— Они очень навредили вам? — сказала мисс Дэвис.
— Кто?
— Япошки. Прежде, чем вы научились, как вам защищаться?
— Это было ужасно, — сказала Юлиана. — Вы ведь никогда не были на побережье, там, у них?
— Я никогда не выезжала из Колорадо.
Мисс Дэвис задумалась.
— Это могло произойти и здесь. Этот район они ведь тоже могли оккупировать.
— Но теперь-то уж поздно!
— Никогда неизвестно, что они собираются сделать, — сказала Юлиана.
Они так умело скрывают свои замыслы.
— Что они заставляли вас делать?
Мисс Дэвис, прижав сумку обеими руками к телу, придвинулась поближе, чтобы не упустить ни слова.
— Все, — ответила Юлиана.
— О, боже! Я бы боролась, — сказала мисс Дэвис.
Юлиана извинилась и вошла в освободившуюся кабину — приближался кто-то еще с полотенцем в руке.
Потом она сидела в закусочной «Вкусные жареные бифштексы Чарли», перечитывая в который раз меню. Автомат в углу играл какую-то мелодию в стиле «кантри»: банджо и чувствительно-сдавленные стоны. В воздухе стоял Тяжелый запах жареного сала. И все же в закусочной было тепло и уютно и это подняло ей настроение. Водители грузовиков у стойки, официантка, массивный повар-итальянец в белом пиджаке, отсчитывающий мелочь в кассе.
Завидев ее, Чарли подошел, чтобы лично принять заказ. Улыбаясь, он заговорил, растягивая слова:
— Миссис хо-о-оти-и-ите чаю?
— Кофе, — ответила Юлиана, терпеливо перенося юмор повара.
— Да, да, — сказал Чарли, склоняясь перед ее столиком.
— И сэндвич, с горячим бифштексом и соусом.
— Может козьи мозги, пожаренные на оливковом масле, и черепаховый суп?
Двое водителей повернулись на высоких стульях и тоже ухмыльнулись шутке и вдобавок получили удовольствие, заметив, какая она привлекательная. И хотя она не подняла глаз на шутника-повара, она чувствовала, что шоферы внимательно ее рассматривают.
Она знала, что многие месяцы занятий дзю-до пошли на пользу ее фигуре. Она знала, что находится в хорошей форме и может нравиться мужчинам.
«И все это благодаря мышцам плечевого пояса, — подумала она, перехватив их взгляды. — Такое же сложение у танцовщиц. И дело здесь не в размере бюста. Посылайте своих жен в гимнастический зал, и мы их переделаем. И у вас будет гораздо больше удовольствий в жизни».
— Держитесь от нее подальше.
Повар подмигнул шоферам.
— А не то она зашвырнет вас в ваши жестянки.
— Откуда вы едете? — спросила она у более молодого водителя.
— Из Миссури, — ответили оба.
— Вы из Соединенных Штатов, — удивилась она.
— Да, — сказал шофер постарше, — из Филадельфии. Там у меня трое ребятишек, старшему одиннадцать.
— Послушайте, — сказала Юлиана. — Там действительно легко найти хорошую работу?
Ответил водитель помоложе:
— Конечно. Если у вас подходящий цвет кожи.
У него самого было смуглое вытянутое лицо и курчавые черные волосы.
Выражение глаз стало застывшим и жестким.
— Он «воп», — сказал старший.
«Итальяшка», — подумала Юлиана. Так называли итальянцев презиравшие их коренные жители восточных штатов.
— А разве Италия, — сказала Юлиана, — не победила в войне?
Она улыбнулась молодому водителю, но ответной улыбки не последовало.
Вместо этого он еще яростнее сверкнул глазами и неожиданно отвернулся.
"Извини меня, — подумала она, но вслух ничего не сказала.
Я не могу спасти ни тебя, ни кого-нибудь другого, от того, что вы смуглые". Она вспомнила о Фрэнке. — «Интересно, жив ли он еще? Может сказал что-то невпопад, что-нибудь не так сделал… Нет, — подумала она. — В какой-то мере ему же нравятся японцы. Возможно, он чувствует себя похожим на них, они ведь такие некрасивые, как и он».
Она всегда говорила Фрэнку, что он противный. Крупные поры на лице, большой нос. У нее сомой была очень гладкая и красивая кожа, даже чересчур. «Неужели он там погиб без меня? Финк — это зяблик, мелкая пташечка. Говорят, что мелкие птицы живут не долго».
— Вы отправляетесь нынче же вечером? — спросила она у итальянца.
— Завтра.
— Если вы так несчастны в Соединенных Штатах, почему бы вам не переехать сюда навсегда? — спросила она. — Я уже давно живу на Среднем Западе, и здесь не так уж плохо. Раньше я жила на побережье, в Сан-Франциско. Вот там цвет кожи значил гораздо больше.
Сгорбившись у стойки, он бросил на нее долгий взгляд.
— Леди, провести хотя бы один день или одну ночь в такой дыре, как эта, уже само по себе несчастье. А жить здесь? Господи, если бы мне удалось найти какую-нибудь другую работу, а не торчать все время на дорогах и не обедать в таких забегаловках!
Заметив, что повар побагровел, он замолчал и принялся цедить кофе.
Водитель постарше заметил ему:
— Джо, ты — сноб.
— Вы могли бы жить в Денвере, — сказала Юлиана. — Там гораздо лучше.
«Знаю о вас, американцах с Востока, — подумала она. — Вам по душе великие времена и грандиозные начинания. Эти скалы для вас, как палки в колеса». Здесь ничего не изменилось с довоенных лет. Удалившиеся на покой старики, фермеры, а все ребята попроворнее, как перелетные птицы, устремляются на восток, в Нью-Йорк, всеми правдами и не правдами пересекая границу.
«Потому что, — подумала она, — именно там настоящие деньги, большие промышленные деньги, постоянный рост. Немецкие капиталовложения сделали многое, у них не ушло много лет на восстановление Соединенных Штатов».
— Приятель, — сердито прохрипел повар, — я отношусь к тем, кто любит евреев, некоторых из этих евреев-беженцев я видел. Они спасались из ваших Соединенных Штатов. И если там снова строительный бум и кучи свободных денег, то только потому, что их украли у этих евреев, когда им дали пинка под зад в Нью-Йорке, согласно тому чертовому Нюрнбергскому декрету наци. Я жил мальчишкой в Бостоне, и евреи мне были до лампочки, но я никогда не думал, что доживу до того дня, когда в США будут введены расистские законы наци, пусть мы и проиграли войну. Удивляюсь, что ты еще не в армии этих Соединенных Штатов и не готовишься напасть на какую-нибудь маленькую южноамериканскую республику, давая Германии предлог немного потеснить японцев назад к…
Оба водителя вскочили со своих мест, лица их побелели. Старший схватил со стойки бутылку с томатным соусом и, держа ее за горлышко, выставил перед собой.
Повар, не показывая водителю спины, попятился назад, пока пальцы его не нащупали одну из вилок, которой он переворачивал мясо на сковородке, и приготовился к обороне.
— Сейчас в Денвере строят огнестойкую взлетно-посадочную полосу, — сказала Юлиана, — так что скоро ракеты Люфтганзы смогут садиться и там.
Все трое молчали и не двигались. Остальные посетители закусочной замерли в тишине.
Наконец повар сказал:
— Как раз перед закатом над нами пролетела одна такая ракета.
— Это не в Денвер, — сказала Юлиана. — Она шла на запад, куда-то на побережье.