Крысы и ангелы

— Ну, какие будут идеи?

— Их надо разложить на столе… правильно разложить, — сглотнув от возбуждения, сказал Бронта. — Видишь, вот эта белая линия идет сюда… потом — сюда… а здесь изгибается…

— Давай, парень!

Юноша принялся за дело, я вскоре на столе, в окружении пяти ламп, лежал ровный квадрат пластика: четыре листа вверху, четыре посередине и четыре -снизу.

— Вот! — Бронха закончил и провел ладонью по слегка отсвечивающей поверхности, — Какой-то план… Что бы это значило?

— Какой-то! — Дилси презрительно фыркнул. — Тут, дерьмо херувима, может быть только один план — Гладких Коридоров! Или ты думаешь…

— Ти-хо! — по слогам произнес Блейд. — Пустые споры нам ни к чему. Давайте-ка лучше попробуем определиться.

Он тоже не сомневался, что перед ними план подземного города, выполненный с редким искусством и включающий массу крохотных обозначений, которые с трудом удавалось рассмотреть без лупы. Это была исключительно важная находка, и Блейд мог поздравить себя — интуиция его не подвела. Недаром он вломился в этот зал!

— Серое, — Дилси ткнул пальцем в нижний край карты, — Серые линии, как решетка… И в середине — квадратик!

Странник кивнул.

— Несомненно, серые коридоры, которые мы прошли. А квадрат — зал, где нам удалось раздобыть светильники.

— Значит, мы теперь здесь! — Бронта вытащил нож и показал кончиком на маленький голубой штрих. — Тот широкий проход с голубыми стенами!

— Да. А вот здесь… — Блейд склонился над планом, пытаясь разобрать обозначение справа от голубой линии, — здесь нарисована книга. Значит, книгохранилище. Надо внимательно просмотреть каждый лист, — сказал он, -Займитесь-ка этим, а я брошу взгляд на план целиком и постараюсь выделить самое важное.

Его спутники подступили к карте с четырех сторон, Блейд же, возвышаясь над низко склонившейся Сейрой, оглядел пестрый квадрат, высоко подняв фонарь. Этот город, который он сейчас изучал словно бы с высоты птичьего полета, казался совершенно не похожим на земные: его вычертили с помощью двух инструментов — линейки и циркуля. Прямые разноцветные линии улиц-коридоров, строго перпендикулярные пересечения, площади — квадратные, круглые, прямоугольные; точки, штрихи, крохотные символические обозначения… Самым заметным элементом был квадрат, очерченный широкими белыми линиями, которые шли параллельно сторонам плана и оконтуривали центр; как раз к нижней из этих линий и выводил голубой коридор. Блейд предположил, что так обозначена главная магистраль, охватывающая всю жилую часть, и, не обращая внимания на решетку из разноцветных линий, заполнявших квадрат, начал рассматривать то, что находилось снаружи.

Внизу лежали серые коридоры, то есть склады, кое-где соединенные с белым проспектом голубыми проходами; сверху и справа вдоль краев плана шла широкая, пестрая, изогнутая под прямым углом лента, состоявшая из множества ярких прямоугольников — желтых, коричневых, зеленоватых, розовых, лиловых. Слева не имелось ничего интересного — кроме золотистого кружка, почти вплотную примыкавшего к белой линии.

Блейд, приобняв Сейру за плечи, тоже склонился над планом, разглядывая кружок. Он был с четверть дюйма в диаметре и при ближайшем рассмотрении оказался скорее красноватомедного оттенка; странник заметил, что по всей схеме были рассыпаны мельчайшие точки точно такого же цвета, формировавшие некую регулярную структуру. Они встречались и в серых коридорах, и городском центре, и на окаймлявшей его магистрали, и на пестрой полосе, которую сейчас изучали Кести и Бронта. Все это было весьма любопытно, однако Блейд нигде не видел прямого указания на выход вверх — каких-нибудь стрелочек, рисунка лестницы или чего-то подобного.

— Ну, что нашли? — спросил он, выпрямляясь.

Добыча была невелика. Дилси, Сейра и Бронта обнаружили множество непонятных значков, которые можно было толковать и так, и эдак; заметили они и красноватые точки, но продуктивных мыслей ни у кого не возникло. Наиболее любопытное открытие совершил Кести, изучавший верх карты. На одном из цветных прямоугольничков, что складывались в пеструю ленту, был нарисован маленький значок — изображение кэша. Это был стилизованный и упрощенный символ, но каждому удалось разглядеть и сплющенную полусферу, и ходовой треножник, и пару щупалец, поднятых словно в насмешливом приветствии.

Что находилось там, в прямоугольнике, обозначенном столь ясно и недвусмысленно? Завод по производству роботов? Хранилище? Казарма? Пункт сосредоточения? Блейд, во всяком случае, решил держаться подальше от этого места, находившегося на другом конце города, напротив серых коридоров.

Он начал уже собирать листы, но вдруг остановился, повернувшись к Дилси.

— Скажи-ка, докуда ты доходил? Какая часть города тебе известна? Мажешь показать на плане?

Ладонь проводника опустилась на перекрестье серых линий внизу схемы.

— Только это. Дальше мы не рисковали шарить… да и нужды особой не было.

— Значит, вот сюда, к белой линии, никто не выбирался? И тебе неизвестно, что она обозначает?

Дилси пожал плечами.

— Не знаю. Наверно, какой-нибудь большой коридор.

— Ладно. — Блейд свернул листы в тугую трубку и протянул Бронте. -Клади к себе, рядом с книгами, и постарайся сберечь в любой переделке. Эта находка поважней банок с мясом и фруктами. Ну, — он оглядел свою команду, — теперь идем в холодные пещеры. Осмотрим их, перекусим и поспим. Найдется там где поспать, Дилси?

— Да здесь спи себе в любом месте — лишь бы кэши не нашли, — буркнул проводник, поворачивая к выходу. Остальные, разобрав мешки, двинулись следом.

Проблуждав с полчаса по коридорам, путники очутились в большом зале, чьи белые стены казались облицованными кафелем. Сюда выходило множество овальных дверей-люков толщиной в добрых полтора фута, за которыми располагались морозильные камеры. Они работали до сих пор, и чтобы в этом убедиться, не надо было даже заходить внутрь: из распахнутых люков несло таким холодом, что Блейда начало знобить.

Они с Дилси отказались лезть внутрь. Молодежь, любители сладкого, отворяли камеру за камерой, ныряли туда, подбадривая друг друга вскриками и визгом, шарили на полках и в шкафах, потом с разочарованными физиономиями выскакивали обратно. Везде было пусто, как и предупреждал их проводник; к тому же, чтобы внимательно осмотреть каждый из этих ледяных, сияющих белыми стенами гротов, требовался не один день и теплая одежда.

Блейд отметил, что спутники его непривычны к холоду. В Дыре всегда царила ровная температура, около двадцати по Цельсию; у воды было чуть прохладнее, в спальных норах — чуть потеплее, но большой разницы не ощущалось. Он подумал, что обитателям Ньюстарда, если они когда-нибудь выберутся наружу, предстоит заново привыкать к снегу и дождю, к ветру и ливням, к грозовым облакам и штормам. Впрочем, все это было много приятнее, чем жизнь в крысином лабиринте.

Наконец Бронта, Кести и Сейра угомонились; ледяные пещеры могли охладить самый горячий энтузиазм. Дилси вывел их в очередной серый коридор и начал уже подбирать место для ночлега, как Блейд предложил вернуться в библиотеку. Гладкие сияющие стены вокруг не нравились ему, он хотел бы уснуть там, где знакомый аромат дерева напоминал о лесах, О воздухе, пропитанном свежим запахом смолы, об утреннем тумане, поднимающемся над озером, о плавном круговороте звезд в ночном небе.

Его спутники не возражали; вероятно, их тоже пленил уют древнего книгохранилища. Они возвратились туда, поели, устроившись на своих мешках, в полутьме, создаваемой пятью цилиндрическими фонарями, затем начали готовиться ко сну. Кести — была его очередь спать с Сейрой — чуть заметно кивнул девушке на полуоткрытую дверь с глобусом. Через минуту парочка скрылась там, прихватив свои накидки, остальные же улеглись на пол в холле.

Блейд вытянулся на спине, подложив под голову мешок. Сейчас он как-то особенно остро ощущал свое единение с семьей — с этим странным сообществом, в котором четверо мужчин делили одну женщину. Таков был обычай Ньюстарда и прочих анклавов: девушка, не достигшая двадцати трех — двадцати пяти лет жила с несколькими партнерами и рожала от них детей, двух или трех. Потом, в более зрелые годы ей дозволялось выбрать одного мужчину — но не раньше, чем будет выполнен долг перед племенем.