Страница 35 из 52
Трудно сказать, стремился ли он поскорее увидеться с сыном или избавиться от тела и воспоминаний…
Крепкий выносливый жеребец, казалось, отнюдь не возражал продолжить путь. При свете двух лун, одной еще полной, другой — растущей, он отлично видел путь. Возможно, память о дороге на священную поляну и обратно была вложена в сознание животного друсами, чтобы верховная жрица чувствовала себя в седле спокойно.
Блейд огляделся по сторонам. Его удивляло, что за все время пути он не увидел не только селения или деревеньки, но даже и следа человеческою присутствия. Из прошлой своей экспедиции он вынес впечатление, что Альба достаточно густо заселена…
Впрочем, путь их пролегал в вековой чаще. Должно быть, о тропе этой никто, кроме друсов, и не догадывался. Возможно, так… И все же странник никак не мог отделаться от смутной неловкости. Он вздрагивал от любого шума и шороха; тысячи жадных глаз, казалось, следили за каждым его движением из темноты…
Прекрати! — велел он себе. Поддаваться беспочвенным страхам опасно, это расшатывает нервы и заставляет забыть о реальной опасности. В своем состоянии Блейд мог винить лишь усталость и недостаток сна, хотя объяснение это, пожалуй, уже становилось однообразным.
Если же сказать правду, мало в каком из иных миров Ричард Блейд ощущал себя настолько не в своей тарелке. С хмурой усмешкой он пообещал себе на будущее оставить своих отпрысков в покое. Возвращение в былое явно давалось не без потерь.
Он дремал, сидя в седле; застывший труп Саталы камнем давил ему на колени. Время от времени Блейд спрыгивал на землю размять ноги и вел коня в поводу. Жеребец трусил уверенно, приободряясь с каждой пройденной милей, словно ощущая близость дома.
К утру, спустившись с холма, они выехали на побережье. Желто-серая степь, заросшая ковылем, показалась Блейду приятным разнообразием после бесконечной зелени леса. Где-то далеко впереди серебрилась полоска моря; слева на горизонте высились утесы.
Там, если верить Ярлу, в подземных пещерах располагалось тайное убежище друсов. Дру Тал!
Конь уверенно свернул на северо-восток.
Механически пережевывая сухую лепешку с сильным запахом тмина — омерзительное яство! Как только могут друсы питаться чем-то подобным? — Блейд пытался разобраться в событиях, происходивших с ним со времени появления в этом мире. Но стройная картинка упорно не желала выстраиваться.
Безумные замыслы друсов… Их планы овладения Альбой… Кровавые жертвоприношения, гипнотические способности и живая богиня, якобы живущая в стволе дерева…
Фригга, повелительница вод, тоже проявляет к нему повышенное внимание. И, если верить словам Абдиаса — а не верить им у Блейда причин не было, — жаждет его смерти.
Поразительная активность женских божеств! Но страннику совсем не нравилось, что направлена она именно на его скромную персону. С обеими богинями у него возникли личные счеты… и, кажется, появились уже идеи, как можно их свести.
Впервые за долгое время Блейд улыбнулся, по-настоящему, от души. Пусть хоть все боги Вселенной ополчатся против него — он еще поборется!
Он пнул изумленного коня каблуками под ребра, и тот перешел на рысь. Блейд удовлетворенно потрепал лошадь по холке. Он вдруг понял, что ему не терпится поскорее прибыть на место.
Жеребец остановился неподалеку от обрывистых утесов. Впереди высилась сплошная стена бурого камня, изъеденная трещинами и расселинами, но без единого намека на вход. Блейд огляделся в недоумении.
Жеребец шел слишком уверенно, непохоже было, чтобы он заплутал. Но здесь встал, как вкопанный, всем своим видом давая седоку понять, что, мол, дорога закончилась. Прибыли! Блейд спрыгнул на землю.
Сперва он думал пройти к скалам, осмотреть и ощупать в поисках возможного тайного входа — а в том, что где-то есть вход, он уже не сомневался. Но, как правило, механизмы подобного рода слишком хорошо замаскированы, чтобы их мог отыскать непосвященный… Странник надолго задумался.
Просто Сим-сим какой-то, не хватает лишь сорока разбойников! Но звать бы еще магические слова…
Какое-то воспоминание вдруг укололо его; сущая мелочь, замеченная недавно, на которую он почти не обратил внимания. Впрочем, Блейд не был бы разведчиком-профессионалом, если бы память его и разум не обладали способностью в нужный момент складывать мозаику из самых разрозненных фактов. Итак, что же это было?
Сняв притороченную к седлу сумку жрицы, он решительным жестом вытряхнул содержимое наружу.
Остатки припасов: лепешки, сушеное мясо, сыр, фрукты, фляга с водой. Тонкое льняное платье. Золотой обруч для волос, гребень, какие-то женские мелочи… А, вот оно! Костяной рог, отделанный червленым серебром! Небольшой, изящный. Блейд еще подумал сперва, что это церемониальная принадлежность… Но на поляне в рог не трубили, и он преспокойно забыл о нем…
Теперь он поднес рожок к губам. Резкий протяжный звук, словно крик раненной птицы, поплыл над морем, над угрюмыми скалами, над заросшей ковылем равниной. Взяв коня за поводья, странник принялся ждать.
Долгое время ничего не происходило, но он упорно гнал от себя мысли о возможной ошибке. Он знал — с непоколебимой инстинктивной уверенностью — что убежище друсов перед ним.
И в тот самый миг, когда он поднял рог во второй раз, четыре жрицы явились перед ним.
Так неожиданно это случилось, что первым побуждением Блейда было протереть глаза — не почудилось ли. Они словно вышли прямо из камня, ветхие, сморщенные, согбенные, в серых балахонах, подметающих подолами пыль.
Первая выступила вперед, устремив на пришельца бездонные выцветшие глаза.
— Зачем ты пришел сюда, Ищущий Смерти? — Голос ее был ломким, словно бумага древнего манускрипта. — Как ты посмел пренебречь запретами Друззы?
— Слишком много вопросов, женщина, — Блейд, оправившись от первоначального удивления, говорил спокойно, почти презрительно. Старухи не внушали ему ни страха, ни особого почтения. — Запреты вашей богини — пустой звук для меня.
Губы жриц зашелестели, словно осенние листья, в изумленном негодовании. Четыре пары красноватых пустых глаз устремились на дерзкого чужака — и тут же потупились под его уверенным взглядом. Первая жрица вновь подала голос:
— Ты слишком много мнишь о себе, пришелец. Мы видели немало таких… и пережили их всех. — Бесцветные губы разошлись в усмешке, — Ты уйдешь вслед за ними. Друзза останется, как останемся и мы. Так было, и так будет вовеки.
Небрежным жестом Блейд потрепал коня по холке. Густая шерсть лоснилась, и солнечные лучи скользили по крупу и бокам жеребца, подобно отблескам на черной воде.
— Я здесь не для того, чтобы терять время в бесплодных спорах.
— Так зачем же ты пришел?
— Вернуть то, что принадлежит вам, и взять свое.
Ведьмы переглянулись, словно ведя между собой безмолвный разговор, затем вновь повернули головы к Блейду. Глаза их, глубоко запавшие на потемневших от времени лицах, были подобны осенним лужам, где отражается хмурое низкое небо.
— У нас нет ничего чужого, — прошелестела самая старшая. — И мы не теряли ничего, что ты мог бы нам вернуть.
— Значит, вы слепы. — Потянувшись к седлу, Блейд взял на руки тело Друзиллы и, сделав несколько шагов, бережно опустил его на землю. Серая накидка распахнулась, обнажая прекрасное тело с кровавыми ранами на запястьях. Жрицы подступили ближе.
— Что… — начала одна, но остальные не дали ей договорить.
Удивительно легко для их возраста, почти невесомо, четыре ведьмы опустились на колени перед мертвой девушкой. Одна положила сморщенные руки с длинными, точно когти, ногтями ей на лоб. Другая — на грудь, третья — вблизи ран, и четвертая — на лобок. Воцарилось молчание. Блейд, недвижимый, точно скала, безмолвно наблюдал за ними.