Кровавые луны Альбы

Блейд одобрительно взглянул на своего престарелого спутника.

— Не знаю, что и сказать… Но, похоже, проясняется. Как тебе это удалось? — С неведомым ему прежде трепетом он коснулся пульсирующего свертка за пазухой. Тот подрагивал вяло и редко, словно устало.

Но старик не слышал Блейда — он беззвучно шептал неведомые слова на языке, забытом много столетий назад…

Она, как всегда, приняла горячую ванну перед сном. Служанки вытерли ее насухо полотенцами, подогретыми на раскаленных камнях, и умастили нежную кожу смесью масла и благовоний. Ее обрядили в тонкую льняную рубашку, изукрашенную пурпуром, расчесали и убрали жемчугом шелковистые волосы. С горделивым удовольствием взгляд ее задержался на отражении в бронзовом зеркале. Ланьи глаза, вдохновлявшие придворных поэтов, щеки цвета рдяной наперстянки, восхитительная белизна плеч — она по праву могла быть довольна собой.

Служанка принесла ей подогретого молока со специями и медом, подала чашу с низким поклоном… Но едва она сделала первый глоток, как сосуд выпал из онемевших пальцев и разлетелся сотней острых черепков на изразцовом полу. Она сделалась бледной, как мел, и капли холодного пота проступили на прекрасном челе.

— Нездоровится, госпожа? — участливо спросила служанка. — Может, лучше притворить окно?

— Нет-нет, — поспешила она отозваться. — Сейчас все пройдет…

И мягко упала, разметав роскошные волосы по разноцветному мозаичному полу.

Рассвет застал их в воде.

Импровизированный плот был слишком мал, чтобы залезть на него, и потерпевшим крушение оставалось лишь хвататься за утлую опору руками, изредка позволяя себе выбраться на щит по пояс, чтобы хоть немного передохнуть. Абдиас, совершенно обессилевший, похоже, лишился чувств. Однако пальцы его крепко цеплялись за деревянную раму, так что даже костяшки побелели, и Блейд не волновался за него. Старик выкарабкается! А пока были проблемы и поважнее.

Если бы бывшему жрецу не удалось усмирить бурю, едва ли странник сумел спасти Айскалп. Удерживать то и дело норовящий соскользнуть с плота тяжелый топор оказалось делом почти неподсильным. И все же он продолжал цепляться за древко. Один раз он все же упустил оружие, и ему пришлось нырять за ним. К счастью, Блейд успел схватить его, но эти секунды показались ему мучительными и полными отчаяния. После этого, сняв в воде рубаху и воспользовавшись обрывками кожаных ремней, он кое-как привязал драгоценное оружие к плоту. Лишь тогда ему стало чуть-чуть поспокойнее.

Блейд и сам не знал, почему так тревожится за Айскалп. Ведь — мелькнула у него мысль — он и о плоте побеспокоился едва ли не ради того, чтобы прихватить топор с собой. Сам он, отличный пловец, без сомнения, добрался бы до берега просто вплавь.

Впрочем, эта мысль была слишком нелепой. Чего только не придет в голову после такой безумной ночи… К тому же был еще Абдиас. Он не мог не спасти старика… Блейд вздохнул и тут же закашлялся. Эта чертова соль разъела ему все горло!

Абдиас приоткрыл глаза. Взгляд был мутный, словно подернутый пеленой.

— Где мы?

Ответов на этот вопрос напрашивалось множество, но простая вежливость заставила Блейда придержать язык. Подтянувшись и вытянув голову как можно выше, он огляделся по сторонам.

— Похоже, в той стороне виднеется берег. Нас не так уж далеко отнесло за ночь.

— Хорошо… — Голова старца поникла в изнеможении, губы беззвучно шевельнулись. Должно быть, он бормотал какую-то молитву.

Блейд прикинул расстояние до темной полоски на горизонте. Не меньше полутора миль. Ну что ж…

Ухватившись за щит левой рукой, правой он принялся грести к берегу.

Когда они достигли цели, солнце уже подползало к зениту. Жгучее, огромное, беспощадное, как драконий глаз… С трудом выбравшись на каменистый берег и втянув за собой Абдиаса, Блейд успел еще подумать, что показал не самые блестящие результаты в заплыве на дальние дистанции; затем он, как подкошенный, рухнул на землю, погрузившись в глубокий сон.

Очнулся странник под вечер, совершенно не отдохнувший, с тяжелой головой и усталостью во всем теле. Перетруженные мышцы гудели, как провода под напряжением, кожа саднила от соли, шершавый язык царапал десны, глаза болели, словно их засыпало песком… словом, все удовольствия, которых можно ожидать после ночи в открытом море и сна под палящим солнцем.

С трудом он сел, пытаясь в надвигающейся тьме обозреть окрестности. Ничего радостного его взору не открылось.

Угрюмая пустошь. Иссушенная, растрескавшаяся земля. Ни деревца, ни дымка на горизонте. Бесплодный мертвый край тянулся насколько хватало взгляда… Таким предстал глазам Ричарда Блейда южный материк. С недоумением подумал он о цветущем плодородии севера. Как возможно такое? Может, Абдиас знает…

Проклятье! Старика нигде не было видно. Первым делом взгляд странника метнулся в ту сторону, где он оставил щит с привязанным Айскалпом. Нет, топор был на месте. Но где же старец?

Кряхтя и ругаясь вполголоса, он поднялся на ноги. Осмотрелся по сторонам. Слава Богу, вот он где!

Немудрено, что он не заметил Абдиаса сразу. Тот, очнувшись, видимо, раньше Блейда, спустился к морю и стоял на коленях у самой воды, опустив голову — так, что волны едва не захлестывали его. Неужели свихнулся?..

Но, заслышав шаги за спиной, старик обернулся с радостной улыбкой.

— Я уж собирался тебя будить, мой принц! Ужин готов.

Он торжествующе ткнул пальцем в какую-то серую кучу у своих ног. Подойдя ближе, Блейд признал в них моллюсков, наподобие земных мидий.

Что ж, надо отдать старику должное, он был не лишен смекалки и быстро оправился после ночных потрясений. К тому же на поясе у него оказалась трутница, чудом уцелевшая в крушении, и, разломав щит на доски, им удалось развести вполне удовлетворительный костер.

Жареными эти моллюски оказались вполне достойны меню старого доброго лондонского ресторана на Пикадилли — Блейд, по крайней мере, в этом не сомневался. За ужином Абдиас весело болтал о политических интригах в Воте и Крэгхеде, так что оставалось лишь диву даваться, до чего быстро этот недавний утопающий пришел в себя. Блейд же ел и старательно впитывал информацию, на первый взгляд почти бесполезную; впрочем, он не сомневался, что нет информации излишней, есть только невостребованная.

На вот разговор затих сам собой, и костер догорел. Раскинувшись на жесткой земле, странник любовался лунами Альбы. Малая рыжевато-янтарным круглым глазом глядела из зенита; большая, алый щит, только-только поднялась над горизонтом. Что-то в них вызывало смутную тревогу, не давало покоя, но он никак не мог вспомнить, что именно. Возможно, завтра он спросит у Абдиаса… С этой мыслью Ричард Блейд заснул.

Путники поднялись с первыми лучами солнца, наскоро позавтракали сырыми моллюсками и пустились в путь. Абдиас утверждал, что по подсчетам, сделанным им накануне, Канитра лежала в трех днях пути к востоку. Блейду, не имевшему ни малейшего представления о географии южного материка, оставалось лишь довериться спутнику. Смущала лишь приблизительность расчетов — и мысль о том, что если по пути они не найдут пресной воды, дорога их может затянуться навсегда.

Но у странника не было времени начать всерьез тревожиться по этому поводу; вскоре появились другие причины для беспокойства.

Они были в пути не больше двух часов, как вдруг услышали какой-то шум из-за нагромождения валунов впереди. Огромные камни — должно быть, все, что осталось от подточенных морем скал — были слишком велики, чтобы разглядеть, что происходит за ними. Жестом велев Абдиасу держаться на безопасном расстоянии сзади. Блейд двинулся к ним, держа наготове свою секиру. Вскоре он смог уже выглянуть из-за валуна.