Хит сезона (сборник)

– Так кто ж его убил-то? – спросила я, окончательно сбитая с толку, никак не могла сообразить – при чем здесь сапожник? – Не сам же дядя Вася себе нож в спину всадил.

– Не гони! – ухмыльнулся Валера. – Успеем! До утра далеко.

Я вдруг вспомнила, что это убийство в театре совсем отвлекло меня от той цели, с которой я сюда шла. Меня же в первую очередь интересует Салько-Мефистофель, а не убитый пожарник.

Тьфу ты, черт! Морда пьяная! Давай-ка выруливай! Портвейн она, видите ли, пьет! Перед сопляками комедию ломает. Тоже артисткой себя возомнила, что ли?

– Кто-то из ваших его убил? – спросила я. – Из артистов?

– Почему – из артистов? – удивился Валера. – В театре работают триста человек, а труппа всего – пятьдесят три. Ты что сразу на артистов-то наезжаешь?

Он почему-то обиделся за артистов. Я вообще заметила, что он, чем больше пьянел, тем агрессивней становился. Случай типичный, особенно для его возраста.

Я погладила его по щеке и провела пальцами по шее и безволосой груди между расстегнутыми верхними пуговицами рубашки.

– Валерик, – сказала я умоляюще. – Кто же его убил? Ты же знаешь, Валерик!

– Не называй меня Валерик! – огрызнулся он, хотя мое прикосновение было ему приятно: я почувствовала, как по коже у него пробежали мурашки.

– А как? – спросила я, кося под дурочку.

– Валет! – объявил он. – Меня так в театре называют.

Я поморщилась.

– Фу, валет! – сказала я разочарованно. – Почему не король?

– Ты достать меня хочешь, да? – прошипел он, схватив меня за руку чуть выше локтя. – Ты любишь, когда тебя бьют, да? У меня были такие бабы! Я их так лупил – сами кончали, без меня! Сейчас ко мне пойдем. У меня там все для тебя есть! И наручники найду, и дубинку резиновую, и плеточку…

Ромка смотрел то на него, то на меня, широко открыв глаза. Он даже протрезвел немного. Но молчал, не вмешивался, да его, собственно, и не просил никто вмешиваться.

– Плеткой по спине – кайф! – простонала я и заерзала на стуле.

Валера поднялся и рванул меня за руку.

– Пошли! – приказал он.

«Клиент дошел до кондиции! – вспомнила я фразу из какого-то старого смешного фильма советских времен. – Пора заканчивать комедию».

Я дернула его вниз, и он плюхнулся от неожиданности обратно на стул.

– Сядь! – сказала я ему очень жестким и даже угрожающим голосом. – Сначала ответишь на мои вопросы!

– Ты что? – растерялся он от произошедшей со мной перемены. – Какие вопросы?

Я усмехнулась зловеще.

– Вопросы, необходимые для полного выяснения обстоятельств совершенного в театре убийства! И предупреждаю тебя об ответственности за дачу ложных показаний. Какого черта ты мне тут битый час лапшу на уши вешаешь? – спросила я. – Дружка своего выгораживаешь? Я же дала тебе шанс! Ты им не воспользовался. Теперь все это очень похоже на укрывательство!

Ромка даже рот раскрыл от удивления, на меня глядя. Валера хлопал глазами и что-то напряженно соображал, быстро трезвея. Он явно принимал меня за опера из милиции, чего я, собственно, и добивалась.

– А… Меня уже допрашивали… – пробормотал он, растеряв всю свою наигранную агрессивность и высокомерие. – Я рассказал все, что знал.

– Во-первых, – заявила я, – ни с каким сапожником ты драться не собирался. Это ты наврал.

Валера густо покраснел.

«Угадала!» – поняла я.

– Во-вторых, – продолжала я, – почему ты ничего не сказал про своего дружка – Арнольда Салько?

Тут он так вытаращил на меня глаза, что мне это показалось даже неправдоподобным – таких больших глаз просто не бывает!

– Салько? – пробормотал он. – Но мы с ним даже незнакомы!

– Продолжаешь упираться! – сказала я. – Отлично! Этим мы еще займемся, я тебе обещаю! А теперь быстро отвечай на вопросы, не думая! Какая сцена в спектакле шла в восемь часов?

– Пьянка в кабаке Ауэрбаха! – без малейшей запинки ответил он.

Я тут же скисла. Его ответ разрушил все мои надежды поймать Арнольда в ловушку. Если шла сцена в кабачке, то Салько должен был в ней участвовать. Мефистофель показывает там всякие фокусы с вином, песню, кажется, поет…

Но как же это могло быть, ведь я сама видела его в квартире, где он душил свою жену! Ничего не понимаю…

– Только я никакой не приятель Арнольда Салько! – заволновался Валера, видя, что я задумалась. – Он вообще ни с кем не дружит…

Он вдруг запнулся, и я не пропустила это мимо ушей.

– Кроме? – спросила я.

Валера смутился окончательно.

– Кроме дяди Васи, – выдавил он из себя. – Которого убили сегодня.

– Ах, вот как! – воскликнула я. – Отлично! Сейчас мы поедем к тебе, дружок. Там ты все и расскажешь. И поверь мне, нам очень пригодятся и наручники, и плетка, и резиновая дубинка.

Валера вдруг вскочил и, уронив стул, бросился к выходу на улицу. Ромка дернулся за ним, но, услышав мой смех, остановился.

– Куда он? – спросил он взволнованно. – Он же убежит! Я догоню.

– Не советую! – сказала я, смеясь. – Нос тебе он точно разобьет. Представляешь, каким ты домой заявишься – пьяный, нос распухший, рубашка в крови. Кошмар! Что мама скажет?

– Да нет матери сейчас дома! – обиделся почему-то Рома. – Уехала она к бабке в деревню. У-е-ха-ла! Один я сейчас дома живу.

Про отца я говорить ничего не стала. Раз он сам про него молчит, словно его вообще не существует, значит, и говорить не о чем. Вернее – не о ком.

Я заметила, что стоит он покачиваясь, и вздохнула. Вот еще забота на мою голову.

– Ну что ж, – сказала я. – Пошли, домой тебя отведу. А то тебе в вытрезвителе ночевать придется… Дом-то твой помнишь где?

– Я сам! – заявил он. – Не надо.

– Надо, Рома, надо! – уговаривающим тоном сказала я. – Поверь мне – надо. В этом нет ничего обидного, что я провожу тебя домой.

– Нет! – помотал он головой. – Лучше я тебя провожу. То есть вас.

– Нет уж, спасибо, дружок, – улыбнулась я. – Ко мне сейчас нельзя. Неприятностей наживешь.

– Понятно… – промычал он, подумав, вероятно, о том, что дома меня ждет муж, хотя я-то имела в виду не мужа, конечно, а опергруппу, которая вполне могла уже меня поджидать дома, если Салько сообразил вовремя сообщить в милицию о моем с ним договоре.

– Ничего ты не понял… – вздохнула я. – Но ко мне действительно лучше не ходить, а ты, уж поверь мне, загремишь в милицию, если пойдешь сейчас один. Вокруг театра ментов полно.

Но он упрямо покачал головой. Он хотел уважать себя, правда, не знал еще толком – как. Эх, мальчишка!

– Тогда давай сделаем так, – предложила я. – Ты сейчас пригласишь меня к себе, я соглашусь, и мы спокойно пойдем.

Он задумался на несколько секунд, потом кивнул головой и сказал:

– Оля, пойдемте ко мне? У меня есть отличный растворимый кофе.

Он вдруг икнул и добавил:

– И записи отличные. На дисках!

Я улыбнулась.

– Пошли! – сказала я. – Люблю кофе. Особенно растворимый.

Глава 3

До Роминого дома мы добрались без приключений. Всем известно, что милиция никогда не забирает мужчин, даже очень пьяных, если они идут с женщиной. Любой милиционер знает, что женщина своего мужчину ни за что им не отдаст, разве что с боем.

А вот дальше начались мучения. На улице Рома еще держался, а войдя в подъезд своего дома, расслабился и раскис.

Он повис на мне, глядя прямо перед собой совершенно бессмысленными глазами, и я вынуждена была посадить его на пол, потому что не знала, в какой квартире он живет, а на вопросы мои он вообще не реагировал. Пришлось пошарить у него по карманам.

Хорошо, что у него оказалась какая-то квитанция, он в ремонт что-то сдал совсем недавно. Что именно, меня не интересовало, а вот адрес там стоял, и номер квартиры в ней был указан. Ключи я тоже нашла.

Когда мы поднимались на шестой этаж, я с ужасом подумала, что было бы, если бы лифт не работал. На себе его пришлось бы тащить? Уж больно он оказался тяжелым. Или я просто устала?