Страница 66 из 90
Всю жизнь свою неутомимо боролся я с помыслами плотскими. И сначала жестокой я сделал жизнь свою воздержанием в пище. И потом, не зная, что еще сделать, не в силах терпеть борьбы с плотью, задумал я жить нагим, и надел на себя вериги тяжкие, которые с тех пор и доныне остаются на теле моем, и сушат меня холод и железо. Наконец прибег я к тому, в чем и нашел пользу. Вырыл я яму, глубиною до плеч, и, когда пришли дни святого поста, вошел я в яму и своими руками засыпал себя землей, так что свободны были только руки и голова, и так, под этим тяжким гнетом, пробыл я весь пост, не в силах шевельнуть ни одним суставом, но и тут не утихли желания плоти моей. К тому же враг-дьявол страхи разные наводил на меня, чтобы выгнать меня из пещеры, и ощутил я его злодейство. Ноги мои, засыпанные землей, начали снизу гореть, так что жилы скорчились и кости затрещали, потом пламень достиг до утробы, и загорелись члены мои, я же забыл лютую ту боль и порадовался душою, что она очистит меня от такой скверны, и желал лучше весь сгореть в огне том, Господа ради, нежели выйти из ямы той. И вот увидал я змея, страшного и свирепого, который хотел всего меня пожрать, дыша пламенем и обжигая меня искрами. И так много дней мучил он меня, чтобы прогнать из пещеры. Когда же наступила ночь Воскресения Христова, вдруг напал на меня лютый тот змей и пастью своей ухватил голову и руки мои, и опалились у меня волосы на голове и бороде, как ты можешь видеть и теперь. Я же в пасти змея того уже был и возопил из глубины сердца своего: “Господи Боже, Спаситель мой! Зачем ты меня оставил? Сжалься надо мной, Владыка, так как ты единый человеколюбец. Спаси меня, грешного, единый Боже безгрешный! Избавь меня от скверного беззакония моего, да не увязну в сети вражеской во веки веков! Избавь меня от зубов врага сего! Вот он, рыкая как лев, ходит, желая меня поглотить. Воздвигни силу свою и прийди, чтобы спасти меня! Блесни молнией своей и прогони его: пусть исчезнет он от лица твоего!” И когда я окончил молитву, вдруг блеснула молния, и лютый тот змей исчез от меня, и после того я не видел его и доныне.
И оттоле свѣт божественый осиа мя, яко солнце, и слышах глас, глаголющь ко мнѣ: “Иоаннѣ, Иоаннѣ! Помощь ти бысть, прочие же внимай собѣ, и да не горѣе ти что будеть, и постражешичто зло въ будущемь вецѣ”. Аз же поклонихся, рѣхъ: “Господи, почто мя остави злѣ мучиму быти?” И отвеща ми, глаголя: “Противу силе трѣпѣниа твоего наведох на тя, да иждеженъ будеши, яко злато. Не попущаеть бо Богъ чрезъ силу труда напасть человѣку, егда како изнеможет, но, яко господинъ, рабомъ крѣпкымъ и могущимъ тяшкаа и великаа дѣла вручаеть, немощным же и слабымъ худаа и легкаа дѣла замышляеть. Тако разумѣй: при бранѣ страснѣи, еаже ради ты молишися, ты же убо о себѣсущему мертвецю помолися, противу тебѣ лежащу, да ти облегчет от брани блудныа, сий бо боли Иосифа сътвори и можеть помощи стражющим бѣднѣ такою страстию”. Аз же, не съведый таковому имени, и начахъ звати: “Господи, помилуй мя”» Последи же увѣдах, яко се бысть Моисей, угринъ родомъ.
Тогда свет божественный, как солнце, осиял меня, и услышал я голос, говоривший мне: “Иоанн, Иоанн! Вот тебе помощь, прочее же от тебя зависит: следи за собой, чтобы не было с тобой чего-нибудь горше, и не пострадать бы тебе в будущем веке”. Я же поклонился и сказал: “Господи! Зачем же оставил ты меня в такой злой муке?” И отвечал мне, говоря: “По мере силы терпения твоего я навел на тебя искушение, чтобы ты очистился чрез него, как золото в огне. Господь не посылает человеку испытания выше силы, чтобы он не изнемог, но, как хозяин, рабам крепким и сильным тяжкие и большие дела поручает, немощным же и слабым определяет малые и легкие. Знай же вот что: при борьбе с плотской страстью, о которой ты молишься, молись лежащему против тебя мертвецу, чтобы он облегчил тебя от блудной брани; сей более Иосифа сделал и может помогать сильно страждущим такою страстью”. Я же, не зная имени, начал взывать: “Господи, помилуй меня!” Уже потом узнал я, что это Моисей, венгр родом.
И прииде на мясвѣтъ неизреченненъ, в немже и нынѣ есмь, и не трѣбую свѣщи нив нощи, нивъ дьни, но и вси достойнии насыщаются таковаго свѣта, приходящеи ко мнѣ, и зрят явѣ таковаго утешениа, еже явѣ нощию освѣти, надѣжда ради оного свѣта. Мы же умъ погубили ко плотолюбию, и страсть попущаеть на ны, сътворяа праведное, Христосъ, николиже намъ плода сътворшимъ. Но, брате, азъ ти се глаголю: “Помолився сему Моисиеви преподобному, и той поможет ти”».
И пришел на меня свет неизреченный, в котором и ныне пребываю, и не имею нужды в свече ни ночью, ни днем, да и все достойные, приходя ко мне, наслаждаются этим светом и ясно видят утешение его, осветившего мне ночь, ради надежды на свет будущий. Мы погубили ум свой плотолюбием, и творящий праведное Христос посылает страсть на нас, погрязших в грехе, чтобы нас испытать. Но, брат мой, я говорю тебе: “Помолись этому преподобному Моисею, и он поможет тебе”».
И взем же едину кость от мощий его, и вдасть ему, рекъ: «Да приложиши к телеси своему.» Сему же бывшу. И ту абие преста страсть и удовѣ ему омертвѣша, и оттолѣ не бысть ему пакости. Купно же благодаривши Бога, прославляющаго святыа своа: еже в житии ему угодиша, сих и по смерти исцелений дары обогати и вѣнци нетлѣниа украси, и царьствию своему сподоби. Ему же слава съ Отцемь и съ Святымъ Духомъ нынѣ, и присно, и въ вѣки вѣкомъ.
И взявши одну кость от мощей его, Иоанн подал ее брату и сказал: «Приложи ее к телу своему». Тот сделал так. И тотчас утихла страсть, и омертвели члены его, и с тех пор не было ему искушения. И возблагодарили они вместе Бога, прославляющего святых своих, угодивших ему при жизни, и по смерти наградил он их даром исцеления и венцами нетления украсил, и царства своего сподобил. Слава ему с Отцом и Святым Духом ныне, и присно, и во веки веков.
О ПРЕПОДОБНЕМЪ МОИСѢИ УГРИНѢ. СЛОВО 30
О ПРЕПОДОБНОМ МОИСЕЕ УГРИНЕ. СЛОВО 30
Увѣдано бысть о семь блаженнемь Моисии Угринѣ, яко любимъ бѣ святымъ Борисомъ. Сей бо бысть угринъ родомъ, брат же Георгиа, на негоже святый Борисъ възложи гривну злата, егоже убиша съ святым Борисом на Алтѣ и главу его отрѣзашазлатыа ради гривны. Сей же Моисий единъ избывъ от гръкиа смерти и гръкаго заколениа избежавъ, и прииде ко Предславѣ, сѣстры Ярославли, и бысть ту. И въ дьни тыи нелзе прѣходити никаможе, и бѣ моляся Богу крѣпкий той душею, дондеже прииде благочестивый князь нашь Ярославъ, не стерпѣвъ теплоты душевныа еже ко братома си, на безаконнаго, и победи безбожнаго, и гордаго, и окааннаго Святополка. Сему же бежавшу в Ляхы, и приидепакы со Болѣславомъ, и изгна Ярослава, а самъ сѣдъ въ Киевѣ. И възвращася Белеславъ в Ляхы, и поатъ съ собою обѣ сестрѣ Ярославли и изыма же и бояръ его; с ними же и сего блаженнаго Моисѣа вѣдяше, окованна по руцѣ и по нозѣ желѣзы тяшкими, его же твердо стрежаху: бѣ бо крѣпокъ тѣломъ и красенълицемъ.
Вот что известно об этом блаженном Моисее Угрине, которого любил святой Борис. Был он родом венгр, брат того Георгия, на которого святой Борис надел гривну золотую и которого убили со святым Борисом на Альте и отрубили голову из-за золотой гривны. Этот же Моисей один избавился тогда от гибели, избежав горькой смерти, и пришел он к Предславе, сестре Ярославовой, и оставался там. И так как в то время нельзя было никуда пойти, он, крепкий душою, оставался здесь и пребывал в молитве к Богу до тех пор, пока благочестивый князь наш Ярослав, побуждаемый горячей любовью к убитым братьям, не пошел на их убийцу и не победил безбожного, и жестокого, и окаянного Святополка. Но тот бежал в Польшу, и пришел опять с Болеславом, и изгнал Ярослава, а сам сел в Киеве. Болеслав же, возвращаясь в Польшу, захватил с собой обеих сестер Ярославовых и многих бояр его; с ними же вели и этого блаженного Моисея, закованного по рукам и по ногам в железа тяжкие, и крепко стерегли его, потому что он был крепок телом и прекрасен лицом.