Страница 18 из 90
Отец же наш Феодосии смирением и послушанием всех превосходил, и трудолюбием, и подвижничеством, и делами, ибо телом был могуч и крепок и с удовольствием всем помогал, воду нося и дрова из леса на своих плечах, а ночи все бодрствовал, славя в молитвах Бога. Когда же братия почивала, блаженный, взяв выделенную каждому часть зерна, молол за них и относил на то место, откуда взял. Иногда же, когда было особенно много оводов и комаров, ночью садился на склоне возле пещеры и, обнажив свое тело до пояса, сидел, прядя шерсть для плетения обуви и распевая Давидовы псалмы. Оводы и комары покрывали все его тело, и кусали его, и пили его кровь. Отец же наш пребывал недвижим, не вставая со своего места, пока не наступал час заутрени, и тогда раньше всех приходил в церковь. И, став на своем месте, не двигался и не предавался праздным мыслям, совершая божественное славословие, и также самым последним выходил из храма. И за это все любили его и чтили, как отца, и не могли надивиться смирению его и покорности.
Таче по сихъ божествьный Варлаамъ, игуменъ сы братии въ пещерѣ, изведенъ бысть княжемь повелѣниемь въ манастырь святаго мученика Димитрия и ту игуменъмь поставленъ. Тъгда же братия ту сущая въ пещерѣ събравъшеся, изволениемь всѣхъ, възвѣстивъше преподобьноуму Антонию, блаженааго отьца нашего Феодосия игумьнъмь себе нарекоша, яко и чьрньчьскую жизнь управивъша и Божия извѣсто заповѣди излиха вѣдуща.
Вскоре после этого божественный Варлаам, игумен братии, обитавшей в пещере, по княжескому повелению был поставлен игуменом в монастыре святого мученика Дмитрия. Тогда же монахи, жившие в пещере, собрались и по всеобщему решению возвестили преподобному Антонию, что они поставили себе игуменом блаженного отца нашего Феодосия, ибо он и жизнь монастырскую блюл и божественные заповеди знал, как никто другой.
Отьць же нашь Феодосий, аще и старѣйшиньство приимъ, не измѣни съмѣрения своего правила, на памяти Господа имѣя, рекъша: «Иже аще кто въ васъ хощеть быти старѣй, буди всѣхъ убо мьний и всѣмъ слуга». Тѣмь же съмѣряшеся, мьний всѣхъ ся творя и всѣмъ служа, и собою образъ вьсѣмъ дая, и на дѣло преже всѣхъ исходя и въ чину святыя литургия. И оттолѣ цвьтяше и мъножашеся мѣсто то правьдника молитвою. «Правьдьникъ бо, — рече, — яко и фуникъсъ процвьтеть и яко и кедръ, иже въ Ливанѣ, умножиться». Умножаху бо ся оттолѣ братия и цвьтяше мѣсто то добрыими нравы и молитвами ихъ и инѣми благочьствивыими нравы. И многымъ отъ вельможь приходити къ нему благословления ради, и от имѣний своихъ малу нѣкаку часть подающи имъ. Преподобьный же отьць нашь, иже поистинѣ земльный ангелъ и небесный человѣкъ, Феодосий видя мѣсто скьрбьно суще и тѣсно и еще же и скудно при всѣмь, и братии мъножащися, цьркви же малѣ сущи на съвъкупление имъ, и николиже въпаде о томь въ печаль, ни поскърбе о томь, нъ по вся дьни братию всю утѣшая, учаше и никакоже попечися о плътьнѣмь, но Господень гласъ въспоминаше, имъ глаголя: «Не пьцѣтеся, чьто пиемъ, или что ѣмъ, или въ что облечемъся: вѣсть бо отьць вашь небесьный, яко требуеть вься си, обаче ищете цесарьства небеснаго и си вься приложаться вамъ». Блаженый же сице помышляше, Богь же все на потребу нескудьно подаваше ему.
Отец же наш Феодосий, хотя и стал старшим над всеми, не изменил своего обычного смирения, помня о словах Господних, вещающих: «Если кто из вас хочет быть наставником другим, то пусть будет скромнее всех и всем слуга». Поэтому и он оставался смиренным, словно был младше всех и всем услужал, и для всех был образцом, и на всякое дело выходил первым, и на святую литургию. И с той поры стало процветать и умножаться черноризцами место то по молитвам праведника. Ведь говорится: «Праведник, словно пальма, процветет и возрастет, словно кедр ливанский». И с той поры умножалось число братии и процветало место то добронравием их, и молитвами их, и всяческим благочестием. И многие вельможи приходили в монастырь за благословением и отдавали ему какую-то долю своих богатств. Преподобный же отец наш Феодосий — поистине он земной ангел и небесный человек — видя, что место, где жили они, и печально, и тесно, и всем скудно, и возросшей числом братии уже трудно было вмещаться в церкви, никогда из-за этого не печалился и не предавался скорби, но всякий день братию утешал и поучал, чтобы не заботились они о земном, но напоминал им Господни слова, говоря: «Не думайте о том, что пьем, или что едим, или во что одеты: ибо знает отец ваш небесный, в чем нуждаетесь вы; но ищите царства небесного, а все прочее придет к вам». Блаженный так думал, а Бог щедро давал ему все, в чем была нужда.
Тъгда бо сий великий Феодосий обрѣтъ мѣсто чисто, недалече от печеры суще, и разумѣвъ, яко довъльно есть на възгражение манастыря, и разбогатѣвъ благодатиюБожиею и оградивъся вѣрою и упованиемь, испълнивъ же ся Духа Святаго, начатъ подвизатися въселити мѣсто то. И якоже Богу помагающю ему, въ мало время възгради цьрькъвь на мѣстѣ томь въ имя святыя и преславьныя Богородица и приснодѣвица Мария, и оградивъ и постави келиѣ многы, и тъгда преселися от пещеры съ братиею на мѣсто то въ лѣто 6570. И отътолѣ Божиею благодатию въздрасте мѣсто то, и бысть манастырь славьнъ, се же и донынѣ есть Печерьскый наричемъ, иже от святаго отьца нашего Феодосия съставленъ бысть.
В то время великий Феодосии присмотрел свободное место невдалеке от пещеры, и рассчитал, что достаточно оно для сооружения монастыря, и собрал средства по благодати божественной, и, укрепившись верой и надеждой и Духом Святым исполнившись, начал готовиться к переселению на то место. И с Божьей помощью в недолгое время построил на том месте церковь во имя святой и преславной Богородицы и приснодевы Марии, и окружил стеной место то, и построил множество келий, и переселился туда из пещеры с братией в год 6570 (1062). И с того времени по божественной благодати возвысилось то место, и существует монастырь славный, который и доныне называем мы Печерским и который устроен отцом нашим Феодосией.
По сихъ же посла единого отъ братия въ Костянтинь градъ къ Ефрему скопьцю, да вьсь уставъ Студийскааго манастыря, испьсавъ, присълеть ему. Онъ же преподобьнааго отьца нашего повелѣная ту абие и створи. и всь уставъ манастырьскый испьсавъ, и посъла къ блаженому отьцю нашему Феодосию. И его же приимъ отьць нашь Феодосий, повелѣ почисти предъ братию, и оттолѣ начатъ въ своемь манастыри вся строити по уставу манастыря Студийскааго, якоже и донынѣ есть, ученикомъ его сице съврьшаемъмъ. Вьсякому же хотящю быти чьрноризьну и приходящему къ нему, не отрѣвааше ни убога, ни богата, нъ вся приимаше съ всякымь усьрдиемь, бѣ бо и самъ въ искушении томь былъ, якоже и выше речеся: егда бо приде отъ града своего, хотя быти мнихъ, якоже обьходящю тому вься манастыря, не рачахуть бо того прияти — Богу тако сътворьшю на искушение ему. Се бо си въспоминая благый, какова скьрбь бываеть человѣку, тъгда хотящюуму острѣщися, и сего ради вся съ радостию приходящая приимаше. Нъ не ту абие постригаше его, нъ повелѣваше ему въ своей одежи ходити, дондеже извыкняше всь устрой манастырьскый, таче по сихъ облечашети и́ въ мьнишьскую одежю и тако пакы въ всѣхъ служьбахъ искушашети и́, ти тъгда остригы, и оболочашети и́ въ мантию, дондеже пакы будяше чьрньць искусьнъ житиемь чистъмь си, ти тъгда сподобяшети и́ прияти святую скиму.
Некоторое время спустя послал Феодосии одного из братии в Константинополь, к Ефрему скопцу, чтобы тот переписал для него устав Студийского монастыря и прислал бы ему. Он же без промедления выполнил волю преподобного отца нашего, и весь устав монастырский переписал, и послал его к блаженному отцу нашему Феодосию. Получив его, отец наш Феодосии повелел прочесть его перед всей братией и с тех пор устроил все в своем монастыре по уставу монастыря Студийского, правила те и доныне ученики Феодосиевы блюдут. Если же кто приходил к нему, чтобы стать монахом, не прогонял ни бедняка, ни богатого, но всякого принимал со всем радушием, ибо сам на себе все это испытал, как поведали мы об этом выше: когда пришел он из города своего, желая постричься в монахи, и обходил один за другим все монастыри, не хотели его принимать — Богом так было задумано для его искушения. И вот, вспоминая все это, как трудно может быть человеку, желающему стать монахом, блаженный всегда с радостью принимал приходивших к нему. Но не сразу такого постригал, а давал ему пожить, не снимая с себя мирской одежды, пока не привыкал тот к уставу монастырскому, и только после этого облекал его в монашеское одеяние; и также испытывал его во всех службах, и лишь после этого постригал и облачал в мантию: когда станет тот искушенным чернецом, безупречным в житии своем, тогда и удостоится принятия монашеского чина.