Страница 16 из 90
И увѣдавь убо князь Изяславь бывшее о боляринѣ и о каженицѣ его, разгнѣвався зѣло и повелѣ единого от них привести пред ся, дръзнувша таковаа сътворити. И ту абие, скоро шедше, великаго Никона приведоша предо нь. Князь же, со гнѣвом възрѣв на Никона, глагола ему: «Ты ли еси остригый болярина и каженика без повелѣниа моего?». Никонъ же отвѣща: «Благодатию Божиею азъ есмъ остригы их повелѣнием небеснаго царя и призвавшаго их Исуса Христа на таковый подвигь». Князь же рече то: «Или увѣщавь их в дом свой поити, или на заточение послю тя и сущаа с тобою, и печеру вашу раскопаю». К симь же Никонь отвѣща се: «Еже есть, владыко, угодно пред очима твоима, тако сътвори, мнѣ же нѣсть лѣпо отвратити въинь от царя небеснаго». Антоний же и иже с ним, въземше одежда своа, отъидоша от мѣста своего, хотяще отъити въ ину область. Князю же еще гнѣвающюся и укоряющу Никона, и се единь от отрокь, вшед, поведаше, яко Антоний и ижесъ нимь отъходить отъ града сего въ ину область. Тъгда глагола ему жена его: «Послушай, господи, и не гнѣвайся. Яко тако же бысть и въ странѣ нашей, отъбѣжавъшемъ нѣкоея бѣды ради чрьньцемъ, много зъла створися въ земли той ихъ ради, нъ блюди, господи, да не тако въ области твоей будеть». То же слышавъ князь и убоявъся гнѣва Божия, отпусти великааго Никона, повелѣвъ ему ити въ пещеру свою, По онѣхъ же посла, рекый, да съ мольбою възвратяться въспять. Иже едва по три дьни увѣщани быша възвратитися въ свою пещеру, яко се нѣкотории храбри от брани, побѣдивъше супостата своего врага. И бѣша въину молящеся дьнь и нощь къ Господу Богу. Нъ ни тако не почиваше врагъ, боряся съ ними. Тъгда бо увѣдѣвъ боляринъ Иоанъ, яко никоегоже имъ зъла не створи христолюбивый князь Изяславъ, и раждьгъся на ня гнѣвъмь, сына ради своего, и поимъ отрокы многы, и иде на святое стадо, иже и распудивъ я, и въшедъ въ пещеру, и имъ сына своего, божьствьнааго Варлаама, извлече и́ вънъ, таче съньмъ съ него святую мантию, и въврьже ю въ дьбрь, такоже и шлѣмъ спасения, иже бѣ на главѣ его, съньмъ, завьрже и́. И тъгда же и́ облече въ одежю славьну и свѣтьлу, якоже е лѣпо боляромъ. Онъ же съврьже ю долу, не хотя ни видѣти ея, и тако створи многашьды. Тоже повелѣ отьць его съ гнѣвъмь съвязати ему руцѣ и одѣти и́ въ прежереченую одежю, ти тако ити ему сквозѣ градъ въ домъ свой. Онъ же, иже поистинѣ теплый душею на Божию любъвь Варламъ, идый путьмь, узрѣ распалину, калну сущю, и скоро въшьдъ въ ню и Божиею помощию съврьже одежю съ себе, и своима ногама попирашеть ю въ калѣ, попирая съ тѣми и злыя помыслы и лукаваго врага. Таче по сихъ пришедъшемъ имъ въ домъ, повелѣ отець его сѣсти съ нимь на трѣпезѣ. Оному же сѣдъшю, и ничьсоже въкуси отъ брашьна, нъ пребывааше нича и долу зря. По отъядении же отъпусти и́ въ своя храмы, приставивъ отрокы блюсти, да не отъидеть; повелѣ же и женѣ его утворитися въ утварь всякую на прельщение отрока и служити предъ нимь. Рабъ же Христовъ Варламъ въшедъ въ едину клѣть, сѣдѣ в углѣ ея. Жена же его, якоже бѣ ей повелѣно, хожаше предъ нимь и моляшети и́ сѣсти на одрѣ своемь. Видѣвъ же онъ неистовьство жены и разумѣвъ, яко на прельщение ему уготова отьць, моляшеся въ тайнѣ сьрьдца своего къ милосьрдууму Богу, могущууму спасти отъ прельсти тоя. Пребысть же на мѣстѣ томь сѣдя три дьни, не въстая от него, ни брашьна же въкушая, ни въ одежю облечеся, нъ въ единой свитѣ си пребывааше. Преподобьный же Антоний и съ сущиими съ нимь и съ блаженыимь Феодосиемь бѣша въ печали мнозѣ его ради и моляхуться Богу за нь. Богъ же услыша молитву ихъ: «възъваша бо, — рече, — правьдьни, и Господь услыша я и от вьсѣхъ печалий ихъ избавить я. Близь Господь съкрушеныихъ сьрьдцьмь и съмѣреныя духъмь спасеть».
Когда же узнал князь Изяслав, что произошло с боярином и со скопцом его, то страшно разгневался и приказал привести к себе того, кто дерзнул все это сделать. Тотчас же пошли и привели великого Никона к князю. Князь же, в гневе обратившись к Никону, спросил его: «Ты ли тот, кто постриг боярина и скопца без моего повеления?» Никон же отвечал: «По благодати Божьей я постриг их, по повелению небесного царя и Иисуса Христа, призвавшего их на такой подвиг». Князь же отвечал так: «Или убеди их вернуться по домам, или же и ты заточен будешь, и те, кто с тобою, а пещеру вашу засыплю». На это Никон отвечал так: «Если, владыка, угодно тебе так поступить — делай, а мне не подобает совращать воинов царя небесного». Антоний же и все, кто были с ним, взяв одеяния свои, покинули свое место, намереваясь уйти в другую землю. В то время, когда разгневанный князь еще укорял Никона, пришел один из его отроков и поведал, что Антоний и все остальные уходят из их города в другую землю. Тогда обратилась к князю жена его: «Послушай, господин, и не гневайся. Вот так же случилось и в нашей стране: когда из-за какой-то беды покинули ее черноризцы, то много напастей претерпела та земля, так остерегайся же, господин, чтобы не случилось того же в твоей земле». Услышав это, князь устрашился гнева Божьего и отпустил великого Никона, повелев ему вернуться в свою пещеру. За остальными же послал, передав им, чтобы с молитвами возвращались бы назад. Их же почти три дня убеждали, прежде , чем вернулись они в свою пещеру, словно герои после битвы, победив противника своего дьявола. И снова зажили там, молясь день и ночь Господу Богу. Но не дремал и враг, боровшийся с ними. Ибо как только узнал боярин Иоанн, что никакого зла не причинил монахам христолюбивый князь Изяслав, то воспылал на них гневом из-за сына своего, и, взяв с собой множество отроков, двинулся на святое стадо, и, разогнав монахов, вошел в пещеру и вывел из нее сына своего, божественного Варлаама, тут же снял с него святую мантию, бросил ее в ров, сорвав, швырнул и шлем спасения, что был на голове у него. И тотчас же одел сына в богатые и красивые одежды, в каковых подобает ходить боярам. Но тот сорвал их с себя и швырнул на землю, не желая и видеть их; и так повторялось не один раз. Тогда отец его, разгневавшись, приказал связать ему руки и одеть в те же одежды и в них провести чрез весь город до своего дома. Он же — поистине исполненный любви к Богу Варлаам — увидев по дороге грязную рытвину, прыгнул в нее, и с Божьей помощью сорвал с себя одежду, и стал топтать ее в грязи, вместе с ней попирая и злые помыслы и лукавого врага. Когда же они пришли домой, велел отец ему сесть с ним вместе за трапезу. Тот сел, однако ни крошки не вкусил из яств, а сидел опустив голову и глядя в землю. После обеда отпустил отец сына в его покои, приставив отроков следить, как бы он не ушел; а жене его приказал нарядиться в разные одежды, чтобы прельстить отрока, и во всем угождать ему. Раб же Христов Варлаам, войдя в один из покоев, сел в углу. Жена его, как ей было приказано, расхаживала перед ним и умоляла его сесть на постели своей. Он же, видя неистовство жены и догадавшись, что отец послал ее, чтобы прельстить его, в душе своей молился милосердному Богу, могущему спасти от такого искушения. И просидел на одном месте три дня, не вставая с него, не беря в рот ни крошки и не одеваясь — так и сидел в одной рубашке. Преподобный же Антоний со всеми бывшими с ним и с блаженным Феодосием очень печалились о Варлааме и молили за него Бога. И Бог услышал молитву их: «Воззвали — как говорится — праведные, и Господь услышал их, и от всех печалей избавил их. Близок Господь сокрушенным сердцем и спасает смиренных душой».
Видѣвъ убо благый Богъ тьрпѣние и съмѣрение отрока, обрати жестокое сьрьдце отьца его на милость къ сыну своему. Тъгда убо възвѣстиша ему отроци, глаголюще, яко «се уже четвертый день имать не въкушая брашьна, ни въ одежю рачить облѣщися». То же слышавъ, отьць его съжалиси зѣло его ради, блюдый, да не гладъмь и зимою умреть. Призъвавъ же и любьзно цѣловавъ и отпусти и́. Бы же тъгда вещь пречюдьна и плачь великъ, яко и по мрьтвѣмь. Рабы и рабыня плакахуться господина своего и яко отъхожааше отъ нихъ, иде жена, мужа лишающися плакашеся, отьць и мати сына своего плакастася, яко отлучашеся отъ нихъ, и тако съ плачьмь великъмь проважахути и́. Тъгда Христовъ воинъ ишедъ из дому своего, яко птица ис пругла истьргъшися или яко сьрна отъ тенета, тако скоро текый, и доиде пещеры оноя. Его же видѣвъше, отьци ти въздрадовашася радостию великою и, ставъше, прославиша Бога, яко услыша молитву ихъ. То уже оттолѣ многыимъ приходящемъ въ пещеру благословления ради еже от отьць тѣхъ и друзии от нихъ бывааху чрьньци Божиею благодатию.