Страница 17 из 193
И все-таки вся эта блатная кино- и эстрадная экзотика в те годы варилась в собственном соку, была как бы на обочине тогдашней жизни. Она, конечно, нравилась определенной части молодежи, но «совратить» ее по-настоящему не могла, так как преступник в советском обществе все равно оставался изгоем. С середины 80-х ситуация в этом плане поменялась в противоположную сторону, когда преступник впервые получил возможность стать хозяином жизни. Тогда же появилось и соответствующее кино — «Воры в законе» (назвать фильм подобным образом пять лет назад было делом немыслимым), отреагировала на новую ситуацию и эстрада. Сначала были востребованы старые песни, такие, как «Лимончики», «Ах, Одесса!» и даже «Мурка». Однако так было недолго. Нынешний преступный мир России являет собой нечто иное, чем то, что было в 60—80-е годы. Теперь они именуют себя «братва» и требуют новых, соответствующих их облику и образу жизни, песен. И эти песни рождаются и звучат с самых высоких подмостков, вызывая у кого-то восторг, а у кого-то возмущение. Бороться же с подобным творчеством бесполезно, так как его рождает та среда, которая становится у нас доминирующей. Уйдет среда — уйдут и ее прославите ли.
Бандитская мода
Впервые такое понятие, как «бандитская мода», стало широко применяться в нашей стране в 20—30-е годы. В то время в криминальном мире правили две равнозначные группировки: «жиганы» и «урки». Первая появилась на свет во времена нэпа и состояла из самого разномастного народа: налетчиков-громил, аферистов, проворовавшихся торгашей, матросов-кронштадцев, беспризорников и т. д. Само слово «жиган» на воровском жаргоне означало «молодой и дерзкий вожак». А вот такое понятие, как «жиганить», переводилось как «щеголять», что весьма определенно характеризовало новую касту российских преступников. «Жиганы» любили красиво и модно одеться, и само их поведение на людях было устремлено в одну сторону — выделиться. Ярким представителем жигановского «братства» мог стать знаменитый налетчик Ленька Пантелеев, не оборви пуля чекиста его жизнь в 1923 году, когда клан «жиганов» только создавался. Од нако легко представить, каких высот достиг бы этот дерзкий преступник, окажись он не в питерском морге, а в одном из лагерей ГУЛАГа.
Вторая группировка — «урки» — объединяла в себе большинство профессиональных преступников, в основном воров. Еще на воровском жаргоне XIX века это слово означало «крупный и дерзкий вор» или «законный вор». В отличие от «жиганов», молодых и наглых, которых развратил нэп, «урки» были плотью от плоти своего народа, забитого и раздавленного большевиками. Им была чужда всякая роскошь, и поэтому в качестве своей форменной одежды «урки» избрали мужицкий вариант: сапоги в гармошку, так называемые «прохоря», заправленные в них брюки, пиджак, на шее шарф и на голове синяя кепка-восьмиклинка с небольшим козырьком (малокозырка). Единственным чужеродным элементом в этом костюме была золотая фикса на одном из зубов, но она, судя по всему, была выбрана специально: мол, хоть и мужик, да не простой. Когда «урки» в 30-е годы подчинили себе «жиганов», именно этот вариант одежды окончательно утвердился в преступном мире тогдашней России. Затем он иногда «разбавлялся» элементами других костюмов: например, в 50-е годы на смену «прохорям» вновь пришли морские мотивы — брюки клеш и тельняшка, тот самый стиль, который практиковали «жиганы» в 20-е годы (эти атрибуты им «подарили» матросы-кронштадтцы, которые влились в лагеря после 1921 года).
Собственно, как и «жиганы», «урки», а затем и воры в законе умели с шиком носить свою одежду. Несмотря на то что внешний вид вполне мог привлечь к себе внимание оперов, вор всячески старался выделиться в окружающей его среде. Каждый элемент его одежды играл свою особую роль и всегда служил одному — подчеркнуть достоинство своего хозяина. Неряшливо одетый вор в законе был таким же нонсенсом, как и некрасивая модистка. Надвинутая на глаза кепочка, лихо «загармошенные» и начищенные до блеска сапоги, модный шарф и золотая фикса в углу рта — вот типичный портрет преступного главаря того времени. В дополнение к этому следует отметить особую походку, жестикуляцию и татуировку, в изобилии имевшуюся на его много повидавшем и познавшем всякое теле.
Особая манера одеваться и вести себя в обществе преследовала для вора не только представительские цели, но и вербовала сторонников в молодежной среде. Один вор в законе мог самостоятельно привлечь под свои знамена до нескольких десятков мальчишек, которые преданно смотрели ему в рот и повиновались беспрекословно. По словам телеведущего Льва Новоженова: «В нашем дворе в начале 60-х дети не хотели быть космонавтами, а все мечтали быть ворами».
А вот рассказ еще одного свидетеля — известного джазмена Алексея Козлова: «Образ «урки» вызывал не только страх, но и особое чувство уважения. «Урка» был не просто рисковым и ловким, он жил по жестким воровским законам, которые, в отличие от государственных, нарушать было нельзя. И их строго соблюдали, не шли без крайней надобности на «мокрые» дела и, в частности, не грабили артистов и музыкантов… Нарушение воровского закона каралось подчеркнуто жестоко, чтобы неповадно было.
Помню, как классе в третьем, не желая отставать от всеобщего поветрия, я понаделал себе наколок, надел на зуб «фиксу» из фольги, обрезал козырек у обычной кепки, сделав «малокозырку», попросил бабушку вставить клинья в брюки, чтобы они стали клешами, пытался достать «тельник»…»
Однако именно с конца 50-х годов власть предприняла решительную попытку уничтожить клан воров в законе и их идеологию. История до сих пор хранит молчание о том, сколько не вставших на колени воров погибло в жерновах этого молоха, сколько их сломалось и изменило своим принципам. Однако некоторая часть воров в законе на время ушла в тень и почти ничем о себе не напоминала. Хотя, по отдельным воспоминаниям, воры типа Васи Бузулуцкого или Бриллианта продолжали даже после такого «наката» короновать на звание воров в законе молодых узников.
Загнав воров в подполье, власть в то же время так и не смогла победить их идеологию. А вот бандитская мода, кажется, навсегда ушла в прошлое. Устарев еще в конце 50-х, она так и не нашла достойного продолжения в 60-е годы. В последующем десятилетии большинство воров в законе (особенно кавказские) уже ничем не отличались от некоторых обеспеченных советских граждан, одетых в американскую джинсу и батники.
Бандиты от Кардена
Несмотря на то что многие сегодняшние воры в законе и авторитеты свято чтут память о своих предшественниках, они прекрасно понимают, что прошлое безвозвратно ушло. Стержневая идея первых воров в законе — жить бессребреником — сегодня уже не в чести. Теперь все решают деньги. Отсюда и весь внешний облик нынешней «братвы» (так они теперь себя именуют) разительно отличается от того, что было раньше. Нынешние воры в законе живут в роскошных особняках, одеваются у лучших модельеров и ездят на представительных шестисотых «мерседесах», «БМВ» или «линкольнах». Правда, сгинь и манеры поведения большинства из них далеки от того, что практиковали, например, американские гангстеры, буквально упивавшиеся своей роскошью. Например, знаменитый Аль Капоне имел в своем гардеробе 150 роскошных костюмов и такое же количество пар обуви, большую часть из которых он так никогда и не надел.
Некоторое удивление вызвала в начале 90-х годов у наших сограждан любовь криминальных авторитетов к малиновым пиджакам. Однако объяснение этому простое: в подобного цвета костюмы облачались в 70-е годы наши представители за рубежом, и этот цвет всегда ассоциировался у людей с престижем и благополучием.
Еще одна ступень в криминальной иерархии — «бригадиры», которые являются связующим звеном между высшими и низшими членами группировки. Все они принадлежат к молодому поколению и по внешнему виду и поведению вполне подпадают под определение «новые русские». Они носят дорогие костюмы от Версаче, часы «Ролекс», модные шелковые сорочки, а на шее толстую золотую цепь. По количеству этого золота сведущие люди обычно судят о степени влияния человека, носящего его, о «крутизне» его группировки.