Страница 6 из 12
Он оглянулся на груду искореженного железа, находившуюся над его головой, и поправился:
– …Находилась…
Я не перебивала его, давая возможность выговориться, а сама пыталась представить, как все произошло и почему… Я чувствовала, что он уже не может носить все это в себе, что ему нужно рассказать кому-то, кто будет его слушать. Рассказать то, что он видел, что чувствовал в этот момент, что понял…
– Секунд за десять до первого удара он пятиться начал с мостика… Я про капитана говорю, про Самойлова… Белый как полотно, глаза – с чайные блюдца, а сам кричит как сумасшедший…
– Что кричит? – спросила я.
– А ничего. Просто – кричит… «А-а-а!» – кричит. Так это, знаете, с нарастанием. Потом повернулся и по трапу вниз, как белка, ловчей любого юнги. А ему уже все-таки сорок пять. Не мальчик. На радикулит частенько жаловался. Не врачам, конечно, – мне…
Васильев помолчал, глубоко затянулся наполовину уже истлевшей сигаретой, выпустил дым в сторону и продолжил. Видно было, что каждое слово дается теперь ему с большим трудом…
– Не знаю почему, но я побежал за ним. Должен был я в рубке остаться, наверное. Раз уж капитан сбежал оттуда. Но я за ним побежал. Тоже, кажется, кричал. Что-то вроде «Стой!», что ли? Не могу вспомнить. Помню только – Самойлова я не догнал, он успел уже по третьей палубе добежать до лестницы и скользнул вниз. Тут и ударили мы в мост со всей нашей дури…
Помощник капитана опять замолчал…
– Вы после этого еще видели капитана живым? – спросила я.
– Я после этого видел, как человека дверью каюты пополам разрезает, как мозги вытекают из его раздавленной на моих глазах головы… Видел, как одна из стен начинает двигаться навстречу корме, все и всех сметает на своем пути, прижимается к противоположной стене и начинает двигать ее. А люди, которые между ними оказались, – в лепешку… И кровь течет из этой железной гармошки…
– Капитан мертв, как вы думаете? – спросила я Васильева, чтобы вернуть его к теме нашей беседы…
– Я же говорю – не видел его больше… – раздраженно буркнул он. – Но я думаю, что он выжил… Я бы задал ему пару интересующих меня вопросов… Поэтому и в больницу ехать не хочу…
Резкий скрипучий голос со знакомыми высокомерными интонациями раздался за моей спиной слишком неожиданно и заставил меня вздрогнуть.
– Вопросы ему мы сами зададим. Если, конечно, его найдут живым, – какой-то намек послышался мне в словах полковника Краевского, но я так и не смогла разобраться, на что он намекал. – С каких это пор экстремальные психологи подменяют собой следственные органы? Это нарушение субординации. Я буду вынужден доложить об этом вашему руководству…
– Этот человек нуждался в помощи! – ответила я, чувствуя себя абсолютно правой. – Я выполняю свои прямые обязанности.
– Этот человек нуждается во встрече с государственной комиссией, которая определит степень его вины в том, что произошло с кораблем, в командование которым он входил и нес ответственность за пассажиров…
Краевский отбарабанил все это без малейшей запинки. Канцелярский стиль речи, наверное, очень соответствует состоянию души людей, прячущихся за систему, в которой они работают. А когда прикрылся силой своей структуры, можно и самому немножко вылезти, душу свою потешить… Вернее, жалкую, трусливую душонку! Непременно сейчас скажет какую-нибудь мерзость…
Краевский поднял жестом погасшего сразу Васильева с его металлического сиденья, наручником пристегнул его правую руку к своей левой и, уже повернувшись, чтобы уйти, бросил мне через плечо:
– А свои прямые обязанности женщины, если они, конечно, женщины, выполняют в постели… Разве психологам об этом неизвестно?
Хам! Что еще сказать? Другого я, может быть, и пожалела бы еще за такое отношение к женщинам. В конце концов – это не вина его, а беда – что-то вроде болезни… Но он отнял у меня моего собеседника, который что-то еще хотел мне рассказать, я это чувствовала… Он должен был поделиться со мной выводами, сделанными после всего случившегося… Но это хамло влезло своим солдафонским сапогом в наш едва установившийся контакт с Васильевым и все разрушило… Сейчас Васильева начнут нагружать чувством личной вины за происшедшее, он эту вину готов принять, я это видела. В результате он замкнется и никому теперь не скажет то важное, что не успел рассказать мне. Сам будет мучиться, в одиночку…
Я чуть не выматерилась. И тут же поймала себя на мысли, что Васильев в разговоре со мной не употребил ни одного матерного слова. Неужели на него действовало, что я женщина? Мне не раз приходилось разговаривать с людьми в стрессовых ситуациях, подобных сегодняшней, и мат в таком разговоре присутствует практически всегда… Не знаю, право, почему… Есть у меня, конечно, гипотеза, объясняющая это резким повышением либидо во время стресса, другими словами, увеличением в критической ситуации сексуального потенциала человека, что связано с древнейшими процессами формирования самой психики человеческого вида… Когда право расходовать свою сексуальную энергию доставалось самцам после острой и опасной борьбы, связанной со смертельным риском… Древний психический процесс закрепился в генетической памяти и у современного человека срабатывает в обратном направлении. А простейшая реализация полового акта – замена его словесным эквивалентом… Вот и матерятся люди в момент опасности и непосредственно после нее. И не только мужчины, женщины, кстати, тоже…
Впрочем, это всего лишь гипотеза, прямого отношения к делу не имеющая. Я вспомнила о ней только потому, что помощник капитана теплохода «Сергей Есенин» Виктор Васильев в эту гипотезу не укладывался… Скорее всего у него был другой, более прямой, более актуальный путь расходования стрессовой психической энергии… Например, адресная агрессия… Вполне возможно, что это каким-то образом связано с капитаном Самойловым…
Стоп! Васильев сказал, что капитан нырнул в люк, ведущий на вторую палубу… Насколько мне известно, капитан теплохода еще не обнаружен. Мне интуиция подсказывала, что он скорее всего жив. Не зря же Васильев был в этом уверен…
Судя по его рассказу, капитан был личностью не слишком сильной, не слишком смелой… Впрочем, у меня недостаточно информации, чтобы делать подобные выводы… Вот если бы с ним самим поговорить. За минуту разговора с человеком можно узнать о нем столько, сколько не вычитаешь за час из его личного дела…
– Григорий Абрамович! – бросилась я к нашему командиру. – Нам нужно спуститься в трюм…
Не только Грег, они все трое уставились на меня удивленно.
– Зачем? – спросил наконец наш майор, искренне недоумевая. – Там будет работать новая смена… Нам отдыхать пора…
– Я не устала, Григорий Абрамович! – я, конечно, врала, но сама искренне верила в то, что говорю. – Разрешите мне тогда одной спуститься…
Этого было достаточно, чтобы оскорбить их всех и разгневать командира. Я, собственно говоря, на это и рассчитывала.
– Во-первых, это будет грубое нарушение техники безопасности спасательных работ. Поодиночке вести поиск в опасных для жизни местах категорически запрещено… Во-вторых, никто из нас не устал, но дисциплина есть дисциплина… Наша смена начнется через три часа, за которые мы должны полностью восстановить силы…
Заметив, что это противоречит тому, что он только что сказал по поводу усталости, вернее, ее отсутствия, Григорий Абрамович смутился и прервал свой командирский монолог… Я тут же этим воспользовалась, чтобы изложить свои аргументы. Не особенно убедительные, честно говоря, но у меня не было никакой уверенности, что кто-то сейчас будет искать капитана в трюме, а найти его было совершенно необходимо. Я просто должна была с ним поговорить, чтобы успокоиться…
– Я только что разговаривала с человеком, который сообщил, что капитан за несколько секунд до столкновения бросился вниз по внутренним лестницам и переходам. Это означает, что наружу он не вышел, поскольку ни среди раненых, ни среди умерших мы его не обнаружили. Я считаю, что направление его движения не изменилось и после столкновения. Тем более что не меньше минуты помещения, через которые он должен был бежать, оставались совершенно целыми. Думаю, что капитан бежал вниз до тех пор, пока была такая возможность… Мне ли вам, Григорий Абрамович, объяснять, насколько важна фигура капитана сейчас для государственной комиссии, устанавливающей причину катастрофы…