Страница 44 из 46
Лебедева страдала мигренью, обратилась к знахарке, купила 15 пакетов трав, но, несмотря на их длительное применение, не поправилась.
Григорьев лечился у врачей периодически, диагноз — камни в мочевом пузыре. Решил попытать счастья у Шапориной, и что же? Выпито 20 пакетов, а результат — клиника и оперативное лечение, после чего состояние стало быстро улучшаться.
Сафаров Усман сообщил следствию, что его дочь выпила настой из нескольких пакетов травы, собиралась пить еще, но… умерла.
А вот письмо от больной Соловьевой в следственные органы республики:
«Мне известно, — пишет Соловьева, — что следственные органы расследуют дело Шапориной. Я тоже лечилась у Шапориной, и как бывало напьюсь ее травы, так сутками кричу, вызываю скорую помощь. Мне стало легче после вмешательства врачей, которые установили у меня камни в почках, сделали операцию. Теперь я чувствую себя хорошо.
Это письмо я пишу только для того, чтобы другие знали, как «лечиться» у знахарей, а ведь я чуть не оставила трех любимых мною деток из-за этой невежды.
Придешь, бывало, к Шапориной, а она создает видимость, будто принять не может, у нее, дескать, большая очередь. Бросишь записку на террасу, а вместе с ней и узелок с подарками. После этого тебе приносят записку, в которой обозначен день приема, но содержимое узелка уже не возвращают. Так, к сожалению, поступали многие. Разоблачите этих типов, не давайте возможности обманывать доверчивых людей, сурово накажите обманщиков и знахарей, выведите их на чистую воду, ибо у нас в государстве не может быть паразитов, которые наживались бы за счет тружеников».
Ваше пожелание выполнено, товарищ Соловьева. Дело закончено и направлено для рассмотрения в Верховный Суд. Преступники понесли суровое наказание. Имущество и деньги, добытые ими нечестным путем, конфискованы в доход государства.
Таков удел паразитов.
ДОРОЖИТЬ ДОВЕРИЕМ
Появление в колхозе районных руководителей, которые в течение целого дня осматривали артельное хозяйство, возбудило любопытство колхозников. Многие обратили внимание на коренастого подвижного человека, который по-хозяйски заботливо присматривался ко всему, что встречалось на его пути. Колхоз был явно не из богатых. Об этом говорила крыша коровника, с которой колхозники сгребали остатки соломы. Да и конный двор был не лучше. До посевных работ оставалось немного, а из-под снега торчали плуги и бороны.
В районной сводке по надою молока и продаже животноводческих продуктов колхоз «Луч» прочно «удерживал» первое место с конца. Да и с трудовой дисциплиной не ладилось. Появились люди, которые, прикрываясь членством в колхозе, больше думали не об артельном хозяйстве, а о личном благополучии. Они выращивали на своих приусадебных участках ранний картофель и овощи, которые вместе с молоком сбывали в городе, расположенном за два десятка километров от села… Было ясно, что дальше так вести хозяйство нельзя. Колхоз нуждался в умелом организаторе, способном руководить крупным хозяйством и сплотить людей для подъема общественного производства.
Это было ранней весной 1954 года, в период, когда партия во исполнение решений сентябрьского Пленума ЦК начала борьбу за крутой подъем сельского хозяйства.
Внимание всей страны, всех советских людей было приковано к деревне. На клич партии отозвались тысячи коммунистов и беспартийных, изъявивших желание отдать свои силы и знания делу укрепления колхозного строя.
Из города в район стали прибывать десятки специалистов сельского хозяйства, работники промышленных предприятий.
Прибыл из города в колхоз и А. С. Чернов. Идя навстречу его желанию, районные организации рекомендовали Чернова на пост председателя колхоза «Луч».
В день приезда Чернова в сельском клубе собрались почти все колхозники. Обсудив рекомендованного кандидата, они единогласно избрали его председателем артели. Сам родом из этого села, Чернов еще до войны окончил сельскохозяйственный техникум, работал директором МТС в дальнем районе, а позднее перебрался в город.
И вот прошло пять лет, как стал он председателем колхоза. Изменилось лицо коллективного хозяйства: на артельной земле возникли новый животноводческий городок, хозяйственные постройки, электростанция, появился породистый сытый скот, заколосились богатые хлеба, а главное — выросли замечательные кадры.
Артель приобрела добрую славу, стала одной из лучших в районе. Сюда за опытом стали приезжать делегации из других колхозов, кафедры сельскохозяйственного и ветеринарного институтов проводили на фермах заседания ученых советов, в колхозе собирались районные совещания и активы.
Имя Чернова не сходило со страниц республиканских газет, его можно было видеть в президиумах больших республиканских собраний, читал он даже лекции об экономике колхоза в аудиториях вузов.
Рос колхоз, и крепло его хозяйство, менялись облик села и доходы крестьянских семей, 11 деревень и сел влились в этот колхоз.
Многие местные жители, ранее отправившиеся в город на заработки, стали возвращаться в родные села: и для всех, кто пожелал вернуться, находилась работа.
Правда, как-то на четвертом году работы Чернова в райисполком поступил сигнал, которому вначале никто не поверил, — дескать, в нарушение Устава сельхозартели он обменял свою старую корову на стельную телку с фермы. При проверке это подтвердилось.
В районе расценили так: случайно споткнулся хороший председатель, надо поправить. Обсудили его поведение и обязали устранить нарушение Устава.
Вскоре случай этот забыли.
По-прежнему хорошо шли дела в колхозе. Рядовые труженики верили своему председателю, честно и, добросовестно работали на благо артельного хозяйства.
Но что-то изменилось в поведении самого председателя. И колхозники это тотчас подметили.
Ведь народ все видит, все знает, а руководитель живет под взглядами сотен внимательных глаз.
Не случайно поэтому на одном из собраний колхозник Крылов заявил, что не узнают люди прежнего Чернова.
— Уж больно добренький стали вы за последнее время, — сказал Крылов, обращаясь к председателю. — Окружили себя угодниками. Вы скажите людям, зачем продавцу Тимохину бесплатно выдали 50 листов колхозного шифера, а бухгалтеру Шагову лес, что на строительство коровника завезен. Доброту свою показываете?
В том же духе высказались и другие.
Не по душе пришелся этот разговор Чернову. Не признав своих ошибок, он заявил, что кто-то хочет подорвать его авторитет, возводит на него напраслину.
Возомнив себя человеком непогрешимым, Чернов не пожелал понять, что члены артели искренне желали видеть в нем хорошего руководителя и справедливо, от чистого сердца, указывали ему на ошибки.
В начале рабочего дня к прокурору района Давыдову пришла председатель Черниговского сельского Совета Мария Ивановна Веселова и взволнованно проговорила:
— За помощью к тебе приехала. Неладное творится у нас в колхозе. Запил бухгалтер Шагов, да не один, а на пару с председателем.
Перехватив недоверчивый взгляд Давыдова, она утвердительно кивнула головой.
— Да, да, не удивляйся, с самим Черновым. Как приедут откуда-нибудь, так уж непременно под хмельком. С обоими беседовала — отмалчиваются. На днях приходила ко мне жена Шагова, жаловалась, что сладу с ним не находит. Скандалит, ее и детей обижает. Хвастает в пьяном виде, что они теперь с Черновым самые лучшие друзья и вся республика их знает.
А вчера, говорят, их снова привезли пьянехоньких. Вылезли из «победы» и на четвереньках — в дом к председателю. Вот я и решила с тобой посоветоваться. Приезжай-ка сегодня к нам!
Направляясь в Черниговку, районный прокурор раздумывал об этом разговоре. Если уж Веселова пришла за помощью, а ее-то он хорошо узнал за годы работы в районе, значит, помощь эта должна быть неотложной.
Впереди показалась Черниговка — большой поселок, центральная усадьба колхоза.