Страница 47 из 50
На долю архангельского капитана Василия Павловича Корельского выпало многое из событий нашей трудной истории. Он начинал штурманом на молодом торговом флоте страны, в 30-х ходил на ледоколах, участвовал в легендарных арктических рейсах по Севморпути, в первые месяцы Великой Отечественной водил суда по Белому морю.
Довелось Василию Павловичу испытать на себе и сталинские репрессии. После реабилитации, уже в 60-х, он работал главным капитаном управления Архангельского тралового флота. Один из старейших полярных мореходов оставил нам описание катастрофического буйства природы, которое постигло Архангельск летом 1962 года. Не только Василий Павлович, но и другие свидетели этого необычайного явления, убеждены в том, что оно было вызвано мощным термоядерным взрывом на Новой Земле.
— Если мне не изменяет память, было это 2 июля. С раннего утра стояла тихая, ясная погода, и день обещал быть жарким. Однако стремительное приближение урагана я почувствовал, можно сказать, нутром и благодаря тяжелейшей травме, которую получил в феврале 1934-го на переходе норвежскими шхерами. Тогда одна штормовая волна смыла меня с палубы за борт, а другая «забросила» обратно на судно. Удар был такой силы, что я потерял сознание и затем семь часов, пока меня не обнаружили в проеме палубного груза, лежал оглушенный и покалеченный. Меня доставили в норвежский порт Харстад и здесь лечили. Состояние было тяжелым, и вопрос стоял даже о трепанации черепа. К счастью, все обошлось меньшими неприятностями — я оглох на правое ухо, на время частично потерял зрение и с той поры стал болезненно ощущать наступление непогоды. Позже — 3 апреля 1936 года — в Корелинской губе на Мурмане мне, штурману парохода «Пролетарий», пришлось испытать жесточайший шторм. Давление в тот день упало до 712 мм ртутного столба, а скорость ветра достигла 33 метра в секунду. Свои неприятные ощущения, которые предшествовали этому урагану, я хорошо запомнил, и вот спустя 26 лет (!) они повторились. Тогда-то я и посмотрел на барограф. Давление стремительно падало, причем прибор зашкалил так, что его самописец выскочил за пределы бумажной ленты! Меж тем небо над Архангельском оставалось ясным.
Ближе к полудню начальник Тралфлота Меньшиков созвал рабочее совещание. Такие у нас назывались «графиками», на них приглашались представители всех флотских служб, капитаны, а также руководители судоремонтного завода и рыбокомбината. Мы собрались в 11.30. Я сразу же предложил отменить совещание и срочно направить капитанов на суда, чтобы они с береговиками начали крепить траулеры и шхуны по штормовому, а вахтам малых судов и зверобойных шхун, имеющим ход, срочно отшвартоваться, уйти под берег и стать на якоря. Однако меня не послушали, ни Меньшиков, ни остальные — сослались на то, что предупреждения от Гидрометеоцентра в Тралфлот не поступало. И все же я оставил кабинет и поспешил на причалы — проверить расстановку судов, затем зашел в диспетчерскую и на свой страх и риск отдал распоряжение — бортовые тральщики ошвартовать лагом и закрепить не более чем в три корпуса, а «лишние» суда перевести к другим причалам. Первый порыв ветра обрушился на Архангельск примерно через час после этого.
Ураган рождался как бы из ничего. Чистый небосклон в считанные минуты окутался гнетущими облаками. До того дня я никогда не видел таких черных небес. Ветер крепчал стремительно и буквально за секунды достиг скорости 42 метра в секунду — так показал мой анемометр.
Вот только тогда и спохватились! Капитаны траулеров побежали на свои суда, а капитаны зверобойных шхун, которых отпустили в самом начале совещания, уже разъехались по домам — их не было. Поэтому ответственность вынуждены были брать на себя старшие по вахте. Так, Дорофеев — второй штурман шхуны «Тювяк» первым увел судно от причала и спрятался за островом Краснофлотским. Следом на это решился Ухов — второй штурман шхуны «Кашкаранцы».
Но это был лишь первый удар стихии. Примерно через 2–3 часа после начала урагана Северная Двина начала «дыбиться» — ее течение повернулось вспять! Уровень воды быстро поднялся выше среднего при весенних паводках. Такого в июле на Двине никогда не случалось! Нагонный водяной вал с моря и ветер сорвали лес от запани лесозавода № 3 и понесли его вверх по реке. Разбитые плоты напирали настоящие корабли и суда, и были случаи, когда бревна с воды выбрасывало прямо на палубы.
Траулеры, моряки которых успели окрепиться и в дополнение к швартовым концам занести еще и ваеры, сумели более или менее отстояться у причалов рыбокомбината. На судоремонтном заводе дело обстояло хуже. Здесь швартовые тросы не выдержали напора воды и скопища бревен. Зверобойные шхуны «Морж», «Нерпа», логгер «Гага» оказались на отмелом берегу между СРЗ и лесозаводом № 2, а парусник «Хета» вообще выбросило на торцевую часть причала лесозавода. Еще одно наше судно — шхуну «Пингвин» — снимали затем с берега, точнее, из-за свай берегового окрепления…
Руководство тралфлота было в шоке! Уже после дела стали сбегаться и другие участники утреннего совещания. Капитаны Спекторов с «Моржа» и Кузьминский с «Гаги» пытались добраться до своих выброшенных судов пластуном по бревнам. Да где там!
Ветер и река буйствовали несколько часов, затем с чернющего неба обрушился проливной дождь, после чего ураган стал выдыхаться.
Тот внезапный шторм принес Архангельскому тралфлоту большие убытки. Последствия его ликвидировали в течение нескольких недель. Все аварийные происшествия расследовались. Как водится, искали виноватых. И находили. Не знаю, как были наказаны остальные участники «графика» от 2 июля, но мне, например, «поставили на вид» за то, что, зная о надвигавшемся шторме, якобы не позаботился известить о нем капитана зверобойной шхуны «Пингвин», которая стояла на якоре в 8 километрах от Фактории, на Соломбальском рейде. Формулировка, конечно, надуманная, поскольку я предупреждал о приближении урагана всех руководителей тралфлота.
Помню, в том же месяце в Архангельск приехал Никита Сергеевич Хрущев. Говорили, что до этого он побывал на Севере, в Мурманске и Северодвинске. Тогда же пошли разговоры, что ураган был вызван мощным термоядерным взрывом на Новой Земле — якобы ученые, которые готовили его, ошиблись в расчетах.
Вскоре после этого девятерых штурманов из тралфлота, которые во время урагана находились на вахте, отправили в тубдиспансер на обследование, поскольку они жаловались на самочувствие. А сам я заметил, что болезнь дыхательных путей у меня появилась тоже после того катастрофического буйства штормового ветра. Весь этот период я находился на открытом воздухе, а ураган, думаю, нес горячие радиоактивные частицы после взрыва на Новой Земле.
Архангельский писатель Виктор Федорович Толкачев в молодости несколько лет работал в Ненецком автономном округе. Он автор нескольких книг, в том числе — «Terra Incognita Арктики», в которой он рассказывает о последствиях атомных взрывов на Новой Земле.
— Осенью 1966 года в Карской тундре потомственный оленевод Матвей Ефремович Варсапов — дед Матвей — убежденно и гордо говорил мне:
— В тундре — хорошо! Рыба — свежий, мясо — свежий, вода — свежий, воздух — свежий! В тундре — хорошо-о! Ты мясо-то ешь! А то, ой, здоровье потеряешь!
Откуда ему было знать, да и мне тоже, что его тундра уже давно была щедро окроплена цезием-137 и стронцием-90, а его любимая еда — свежая рыба и свежее мясо — стала опасной.
Он умер в мучительных болях, даже не обращаясь к врачам, весной следующего года. Да, он был стариком. Но через несколько месяцев ушел вслед за ним в расцвете сил его сын Микул Варсапов — бригадир оленеводов, отец пятерых детей.
Тогда же буквально сгорела и молодая чумработница Настя Лаптандер — до сих пор вижу ее смуглое, полное жизни лицо и ослепительно белозубую улыбку
Только через 30 лет благодаря исследованиям профессора А. Ткачева стало известно, что максимальные дозы внешнего облучения людей, как минимум, в районе поселка Амдерма были 1-25 бэр. Это в 20–50 раз выше допустимой дозы для населения