Песнь слона

Те, кто странствуют по дороге между Аркадией и Порсом, рассказывают, будто уже два года окрестности Великой топи сотрясаются от пронзительных криков и бешеного топота тамошних обитателей. Огромные трещины жуткими шрамами исполосовали поверхность дороги в тех местах. Деревья, травы и кустарники, окружающие бескрайний водоем, получивший название Озеро ночных кошмаров, почернели от частых пожаров. Торговля в этих краях захирела, и теперь любой товар, будь то лед или изделия из металла, попадал в Тарзак с юга, со стороны Куумика, затем перевозился через всю Изумрудную долину и продавался по баснословным ценам.

Дела приняли настолько плохой оборот, что среди жителей городов Срединного континента пошли разговоры. В тридцать четвертый сезон на Тарзакской Арене эти разговоры привели к принятию решения о строительстве новой дороги, ведущей на север в обход Великой топи.

Однако у колонистов осталась только одна слониха, Рег, которая была уже стара. Предполагаемую дорогу можно было бы построить, используя лошадей и гремучую смесь Стина, однако для этого потребовалось бы не менее двух лет. Кроме того, строительство наверняка не обошлось бы без человеческих жертв и огромных денежных затрат.

Гастрольный Сезон подошел к концу, но дальше разговоров дело так и не пошло.

Однако вскоре, уже в мае тридцать пятого года Великой Катастрофы, одинокие путешественники, которые все же осмеливались пройти по этому злополучному пути, поведали о том, что в краю Великой топи все спокойно, а вокруг Озера Вако снова буйно расцвела растительность. Эти рассказы получали все новые и новые подтверждения из уст других людей, и вскоре разбитые участки дороги были приведены в порядок и торговля в этих краях возобновилась.

Никто, за исключением, пожалуй, Великого Мутча Мовилла, не мог объяснить происшедшего. В повествовании Мутча фигурировала высадка большого казначейского корабля «Каддивампус», битком набитого драгоценностями, пряностями, прекрасными тканями и снадобьем, именуемом «натуральный виски». Но на то Мутч и профессиональный сказитель, причем прекрасно владеющий своим ремеслом… история получилась красивая, однако наивно было принимать ее за чистую монету. Правда, когда начался тридцать пятый Гастрольный Сезон, единственное воспоминание об этом событии затерялось где-то в закромах импровизированного архива тарзакских жрецов. Таким образом, единственным напоминанием о дороге осталась лишь история Мутча о корабле «Каддивампус».

Чужак положил последний камень на могилу Вако, встал и подошел к водоему со свежей водой на самом краю поляны. Откинув капюшон назад, он наклонился над водой, собираясь напиться. Прежде чем его губы коснулись прохладной влаги, он увидел собственное отражение – размалеванное белой краской лицо клоуна, седые волосы.

Чужак левой рукой провел по волосам. Когда это они так успели побелеть?

– Еще камней!

Оторвав взгляд от своего отражения, Чужак обернулся и увидел Ссуру, стоявшую возле могилы отца. Он снова повернулся к воде и погрузил губы в холодную влагу, затем выпрямился и сел.

– Еще камней!

Чужак недовольно качнул головой.

– Хватит камней! Достаточно!

Ссура стояла на своем прежнем месте, как всегда, обнаженная, уперев в бедра сжатые в кулаки руки.

– Где мой ребенок, Ссура?

Женщина отрицательно покачала головой.

– Не твой. – Она указала рукой в сторону ближней к дороге поляны. – Уходи.

Чужак бросил взгляд на вершину холма и встряхнул головой.

– Нет. Сначала змеиные яйца должны пообщаться с моими спутниками, Тарзакой и Траблом.

Ссура в ответ лишь рассмеялась, причем так громко и пронзительно, что ушам Чужака стало больно.

– Не хотят. Яйца не хотят этого. Эти люди им не нужны. Они не хотят с ними общаться.

Повернувшись к Чужаку, Ссура убежала – скорее всего туда, где находилось ее жилище.

Чужаку вспомнились те мгновения – малоприятные и навязчивые, – которые в конечном итоге привели к появлению на свет ребенка. Это вряд ли можно было назвать даже примитивным любовным актом. Это скорее монотонное, холодное, бесчувственное дело для зачатия человеческого существа. Глаза Чужака сузились, когда он в очередной раз посмотрел на свое отражение. Он сам был не в состоянии выполнить это. Да и кто смог бы, находясь в лесной чаще, из глубины которой постоянно доносится несмолкаемый хор жутких голосов и криков, делать это с дикаркой, обладающей неописуемой, безумной силой. Именно яйца, да, да, именно они вынудили его сделать это. Чужак сжал зубы, испытывая одновременно чувство стыда и возмущения.

А ребенок? У него ведь даже нет имени. Кроме того, он ведь даже не знает, мальчик это или девочка. Ему пришлось провести в джунглях почти год, одному, без своих товарищей, прежде чем Ссура разрешилась от бремени. Теперь же он даже не имеет никаких прав на собственного ребенка. Об этом ему недвусмысленно заявили и болотная женщина, и змеиные яйца. Уже на прошлой неделе яйцам больше нечему было его учить, однако взяться за обучение Трабла и Тарзаки они отказались. Они получили все, что им было нужно, от Чужака. Действию договора пришел конец. Чужак выпрямился и зашагал вверх по косогору.

– Не подходи ближе, Чужак!

Чужак ощутил слабый мысленный голос яиц, обращенный к нему.

– Вы так малы, – мысленно откликнулся он. – Вы слишком малы и слишком слабы. У нас с вами существует уговор. Я сделал все, что вы хотели, теперь выполните то, что хочу я.

С вершины холма на Чужака хлынула целая волна презрения.

– Мы делаем то, что хотим. Нам ты больше не нужен. Разве мы не научили тебя всему? Разве мы не показали тебе того, что ты когда-нибудь научишься делать? Так что уходи. Ступай!

Мысли Чужака устремились вверх, и он мысленно положил свои руки на спрятанные на вершине холма яйца.

– Я могу спокойно раздавить вас! Я сделаю это, если вы не выполните своего обещания!

– Ссура! Убей его! Убей! – завопили яйца. Чужак ликующе рассмеялся:

– Ваши мысли вряд ли вырвутся за пределы моего разума.

Его пальцы проникли под скорлупу одного из яиц, сомкнувшись вокруг головки холодного, покрытого мерзкой слизью существа.

– Ну, каково? Я ведь могу покрепче сжать пальцы и раздавить твою жалкую головенку!

– Мы согласны! Согласны, согласны! Мы сделаем все, что ты пожелаешь! Мы согласны! Согласны!

Чужак ослабил свою мысленную хватку и посмотрел на вершину холма.

– Вы слышите меня? Яйца ответили:

– Да!

– Теперь выслушайте вот что. В любое время, когда только пожелаю, где бы я ни находился, я смогу добраться до вас и без всякой жалости уничтожить. Вы сами научили меня умению появляться там, где я захочу. Вы поняли меня?

– Да! – в унисон ответили яйца. Чужак удовлетворенно кивнул:

– Тогда выполните все ваши обязательства нашего договора. Сейчас на свет появился ребенок, которому суждено провести всю свою жизнь в жутком страхе, охраняя вашу жизнь и безопасность. Я свое обещание выполнил. Теперь вы должны обучить Тарзаку и Трабла. Если вы не сделаете этого, я раздавлю вас. Если я способен убить слона, то лишить вас ваших ничтожных жизней мне вообще ничего не стоит.

Чужак посмотрел вниз, где в хижине у подножия холма стояли возле самого порога Тарзака и Трабл.

Он поднес ко рту руки:

– Я договорился!

Затем он рассмеялся, опустил руки и мысленно обратился к находящимся в хижине людям:

– Я сказал им. Теперь они начнут учить вас. Вы поняли меня?

Тарзака и Трабл в ответ замахали руками. Гадалка бегом бросилась вверх по косогору:

– Подожди, Чужак! Ты не должен делать того, что решил! Подожди!

Чужак поднял вверх руку, и в то же мгновение Тарзака резко остановилась, как будто наткнулась на каменную стену. Какое-то время Чужак продолжал смотреть вниз.

– До свидания.

Он обернулся и остановился у края поляны. Затем отыскал свой мешок, ткань которого почти расползлась по причине древнего возраста, и зашагал в сторону дороги на Аркадию-Мийру.