Песнь слона

– Крошка Вилл, с тех пор как Большая Нэнси разбилась с третьим шаттлом, у меня нет своего животного. – Молл кивком указала на тех, кто стоял у нее за спиной.

– Ну какие из нас дрессировщики? Где наши слоны? Паки потер подбородок и покачал головой:

– Молл, но ведь нам еще предстоит строить дорогу – новую, к Белошапковым горам.

– Обойдетесь без нас. Мы остаемся в Тарзаке. Здесь больше народу, есть чем заняться. Можно найти работенку получше, чем тягать камни и бревна.

Паки кивнул:

– Нам будет вас не хватать. – Он посмотрел на остальных. – Всех.

– Но мы же встретимся на следующих Гастролях. Паки посмотрел на Молл:

– А чем ты собираешься заняться?

– Попробую податься в рыбаки. Я уже положила глаз на эти лодки в Сине, поговорила с кем надо. Крошка Вилл покачала головой:

– А как же слоны? Ты будешь по ним скучать?

– А как же. Но мы же будем видеться время от времени. – И она указала на Безумного Муллигана. – Он оставляет Минг в Тарзаке.

Крошка Вилл в растерянности закрыла ладонями рот:

– Нет, только не Минг.

Паки помрачнел и, обойдя Молл, схватил Муллигана за ворот туники:

– Черта с два!

Муллиган оттолкнул его от себя:

– А кто ты такой, чтобы распоряжаться здесь?

– Она не твоя. Это собственность цирка.

– Тогда покажи мне документы! Где этот цирк? Был, да сплыл!

Муллиган набрал полную грудь воздуха и расправил смятую на груди тунику.

– Паки, с момента катастрофы я не получил за свой труд и ломаного гроша. Я два года ходил за слоном – и все за спасибо. Так что я этого слона заработал. Если ты думаешь иначе, давай решать этот вопрос прямо сейчас.

Паки посмотрел на слонов, опустил голову и плюнул:

– Черт с тобой.

Крошка Вилл коснулась его руки:

– Паки.

Но Паки отдернул руку и медленно направился к своей Роббер.

– Муллиган прав, Вилл. Черт его подери, но он прав. Извини.

При виде слез Крошки Вилл Муллиган потупился:

– Я прекрасно знаю, что значила Минг для Здоровяка Вилли. И я о ней позабочусь. Обещаю тебе.

Роббер направилась к мосту через дельту. Крошка Вилл отвернулась от Муллигана и поспешила догнать Паки.

– За мной, Рег!

Слониха медленно тронулась с места, а за ней и все остальные слоны.

На вторую ночь перехода из Тарзака в Мийру, когда дрессировщики приготовились разбить лагерь у лесопилки Порса, мимо них по каменистой дороге прогромыхала подвода из Мийры, запряженная парой першеронов. Возница подъехал у краю лагеря. Подождав, пока осядет пыль, он выпрыгнул из повозки и двинулся по единственной улице поселка. Это был Шайнер Пит.

– Паки!

Крошка Вилл бросилась к мужу:

– Пит, в чем дело?

– Где Паки?

Вилл указала в сторону деревьев:

– Лечит Роббер. А в чем дело?

– Не знаю. – Пит покачал головой и бросился искать Паки.

Увидев, что в его сторону бегут Пит и Крошка Вилл, Паки Дерн выпрямился:

– Только без паники. Что стряслось?

Они остановились. Пит пытался перевести дух.

– В Мийре. В город нельзя. Мейндж говорит, как только дойдете до города, тотчас же сворачивайте на Куумик. Он уже направил туда конюхов с лошадьми и повозками.

– Выкладывай начистоту. Что там происходит? Пит покачал головой:

– Какая-то эпидемия. Это пока все, что может сказать Мейндж. Заболели все, кто не поехал в Мийру. Уже умерли Клык, Первая Леди и Ходячий Коврик.

Пит свесил голову и закрыл глаза:

– Ничего не могу понять. Вощеный и Дот были с нами в Тарзаке, но и они заболели.

– А Повариха Джо?

– Уехала с конюхами.

Паки положил руку на плечо Шайнеру Питу, бросив взгляд в сторону костров, где дрессировщики готовились к вечерней трапезе.

– А что, собственно, с людьми?

– Ничего страшного, но несколько человек жаловались на боли в животе, тошноту и головокружение. Шайнер Пит кивнул и покачал головой:

– И в Мийре то же самое. Черт, один к одному. Мейндж говорит, что, если у кого-либо будут те же симптомы, их надо срочно изолировать от тех, у кого еще нет. Больных оставьте в Мийре, а остальные уходите, чем скорее, тем лучше, строить дорогу в Белошапковых горах. – Пит указал на дорогу, ведущую в Тарзак. – Это значит, что во время Гастролей зараза пошла гулять дальше. Теперь ее надо ждать во всех городах.

Крошка Вилл прижалась к мужу:

– Неужели Мейндж не может ничего сделать?

Шайнер Пит покачал головой, затем посмотрел на Паки:

– Я могу забрать ваших больных. Паки смотрел на костры:

– Все равно ситуация дерьмовая, – и он посмотрел на Пита. – Коль Мейндж настаивает, чтобы больных изолировать от здоровых, я кого-нибудь из них посажу вместо кучера, а ты останешься с нами. – Он опять посмотрел на костры. – Кажется, пора сообщить об этом людям. – Паки зашагал в сторону лагеря.

* * *

Вечером следующего дня колонна свернула прочь от Мийры в сторону Великой топи. Поселок полыхал, словно огромный факел, и запах гари еще долго стоял в воздухе. В последующие дни, пока колонна двигалась по дороге на Куумик, навстречу несколько раз тянулись подводы с больными.

Когда они достигли того места, где дорога пересекала Нагорье, оказалось, что конюхи и другие члены строительной бригады уже приступили к работе. Им приходилось буквально вгрызаться в скалы, прокладывая путь к замерзшим озерам у подножия Белошапковых гор. В ту ночь Крошка Вилл с мужем сидели за одним костром вместе с Паки и старшим конюхом Погонщиком Саггсом. Погонщик вручил Паки карту, и пока главный дрессировщик изучал ее, говорил, глядя на огонь:

– Мы наметили уже полмаршрута, но дорога эта, скажу я вам, не подарок. – Погонщик пошарил у себя за спиной, поднял камень и протянул его Шайнеру Питу. – Нам придется прогрызть как минимум четыре гребня из такого камня. Орешек, который не всякому по зубам.

Крошка Вилл посмотрела на камень у Пита в руках. Он был матовый, с черными вкраплениями, но свет костра все-таки проходил сквозь него. Вилл вопросительно посмотрела на мужа:

– А как он называется?

– Унди Феддер говорит, что это пегматит. Прозрачный минерал – это кварц, прокладывать сквозь него дорогу – все равно что рубить кусок стекла. Но выбора нет – или через горы, или в обход через гнусные топи.

Паки взял в руки камень, повертел его так и сяк и вернул Погонщику.

– Выходит, нужна гремучая смесь Стина?

– Придется, если нет другого выхода.

Вонючая слизь гниющих опахаловых деревьев, смешанная с древесным углем и обработанная кислотой убойного дерева после того, как ее высушивали до консистенции густого желе, превращалась во взрывчатку. Взрывалась она от чего угодно – стоило ее нагреть, потрясти, поднести к ней огонь или же просто сама по себе. Рецепт взрывчатки придумал Маккорки из Мийры. Стин из Куумика наладил производство, и какое-то время эту гремучую смесь использовали на рудниках – пока сам Стин не взлетел вместе с ней на воздух. Но его имя так при ней и осталось.

Вскоре после того, как прокладка дороги пошла полным ходом, бригада вышла из джунглей на редколесье и степные просторы Нагорья. С каждым изгибом, с каждым поворотом трассы люди приближались к подножию Белошапковых гор. Пять раз пришлось отправлять в Мийру подводы с больными. Правда, вместе с той подводой вернулись несколько человек – те, кто сумел выздороветь от загадочной болезни.

Вскоре ночи стали такими холодными, что слонам потребовались попоны. К этому времени пятеро дрессировщиков вместе с животными покинули лагерь. Двое направили стопы на север, в Изумрудную долину, трое – на юг, в Куумик, работать в рудниках.

При мысли, что для прокладки дороги к подножию Белошапковых гор у них осталось всего двадцать три слона, по спине Крошки Вилл всякий раз пробегал холодок. Перед глазами у нее стоял Здоровяк Вилли и целая процессия серых гигантов, горделиво вышагивающих вокруг арены. Этот образ и пронизывающий ее до костей холод слились в сердце Вилл в решимость, более того – в осознание своего предначертания стать хранительницей прошлого, как своего личного, так и всего цирка.