Страница 61 из 62
Серьёзная демонстрация закончилась с юмором. В противопожарной бочке был разведен огонь. И в нём символически были сожжены пара фальшивых ресниц, парик, накладные пластиковые груди и даже один бюстгальтер.
Слава богу, в Америке все-таки очень много людей с юмором.
Ко всему сказанному автор хотел бы добавить лишь несколько слов. Автор не против красоты вообще и женской в особенности. Он не против костюмов для плавания. Он не стал бы критиковать любительниц наклеенных ресниц и даже париков (хотя он и предпочитает естественность). Исследуя материал для этого очерка, автор ставил перед собой скромную задачу: разобраться, что происходит с красотой, если за неё берутся так называемые деловые люди.
Глава десятая
ОКТЯБРЬ
«Когда-нибудь я стану президентом»
Маленький, аккуратный белый домик. Такой наивный и милый, что даже не верится, что это и есть штаб-квартира Джорджа Уоллеса в городе Таскалуса, штат Алабама. Но из окна на меня требовательно глядит его лицо (в двадцатикратном увеличении) — лицо кандидата в президенты США от Независимой партии. Прическа — волосок к волоску, височки подстрижены аккуратнейшим образом, зубы один к одному. Улыбка напряженная, но ничего — сносная. И над портретом, прямо на стене, надпись: «Штаб-квартира. Уоллеса — в президенты».
Сомнений нет. Тем более что рядом, во всю стену, ещё крупнее, значительно крупнее, просто гигантскими буквами: «Бесплатный кофе».
Ну как не войти? Конечно, войдёшь.
И сразу навстречу разлетелись две старушки. Обеим вместе лет под полтораста. Однако жилистые такие старушенции, худые, длинные, подвижные, как ящерицы. Обе в одинаковых ситцевых платьях, будто из одной спортивной команды. Одна рыжая, веснушчатая, с облупленным и поэтому несколько голубоватым носом. Другая белая-белая, будто только что с мельницы.
Обе приветливо, но бесцеремонно, не ожидая моих ответов на свои вопросы, перепасовывают меня друг дружке, будто я для них теннисный мячик:
Белая. Вы из Нью-Йорка? (Это по номеру моей машины. Видали наблюдательность? Орлиные глаза у старухи.)
Рыжая. Замечательно. Нам так нужна поддержка в Нью-Йорке!
Белая. Вы будете черный кофе или с молоком?
Рыжая. Наш кофе куда лучше, чем у вас на севере, ха-ха. Правда?
Белая. Не говорите так, дорогая. Наш гость может обидеться.
Рыжая. Что вы, милая, я сразу вижу — есть у человека чувство юмора или нет.
Ну как вам это понравится?
Со всех сторон на меня смотрит, улыбаясь с напряжённой приветливостью, бывший губернатор Алабамы. И везде я читаю его имя: на пластиковых канотье, на чашке с кофе, на старушкиных брошках, на обложках брошюр, на листовках, плакатах, флажочках, тряпочках, дудочках, трещотках.
Многое из этого пропагандистского изобилия вручается мне безо всяких моих просьб — молча и ловко. Белая держит пластиковый пакет (на нем тоже написано: «Уоллеса — в президенты!»). Рыжая бросает в него, что надо. Я в это время беспринципно пью бесплатный кофе за счёт Уоллеса и его сторонников. Оправдываю сие тем, что Уоллес со своей командой от чашки кофе, к сожалению, не обеднеет.
Одна из старушек показывает мне золотой доллар с профилем Уоллеса. Золотой доллар, правда, подозрительно лёгок. Так и есть, он стоит полдоллара. Старушки не могут дать мне его бесплатно. Хорошо. Примерочная модель американского доллара с не очень римским профилем Уоллеса летит в мешок.
— А вот книга, — говорит Рыжая, — о нашем кандидате. В ней всё — его жизнь, борьба, политические принципы. Ее написал очень известный журналист — Саммер.
Я листаю брошюру. Мелькают слова — ниггер, ниггер, ниггер…
— За неё доллар, — говорит Белая.
Мой доллар идёт, надо понимать, в кассу Независимой партии. Но ничего не поделаешь. Оправдываю сие тем, что эта партия от моего доллара, слава богу, не разбогатеет. А книга пригодится.
Старушки довольны. Рыжая хватает мою чашку и бежит к кофейному агрегату, который занимает в таскалусской штаб-квартире центральное место. На этот раз она приносит мне кофе с пончиком.
Рыжая, как видно, считает меня уже в доску своим и интимно спрашивает:
— Ну, а как наш кандидат выглядит у вас на севере?
Север — понятие растяжимое. Я отвечаю:
— Да как вам сказать, пожалуй, неважнецки он выглядит на севере.
— Да-да, — соглашается Белая. — Мы знаем. Но ничего, ещё есть время до выборов. Люди поймут, что только он может спасти Америку от ниггеров и коммунистов.
Затем Рыжая подносит ко мне на вытянутых руках стеклянную кубышку. В ней — деньги разными купюрами. Одна даже двадцатидолларовая. На кубышке надпись: «Помогите Америке обрести достойного президента. Жертвуйте на кампанию „Уоллеса — в президенты!“».
Ну уж это, сами понимаете, мне ни к чему.
— Я журналист, — говорю. — Нужно соблюдать нейтралитет.
— О, журналист! Это прекрасно! — восхищённо шепчут обе.
— Никто не узнает, — без передышки добавляет Рыжая.
— Нет, никак не могу, — категорически отказываюсь я.
Старушки, однако, не меняют ко мне своего приветливого отношения.
— Мы надеемся, что, приехав в Нью-Йорк, вы благожелательно напишете о нашем кандидате, — говорит одна из них.
Бабушки-общественницы подводят меня к книге гостей. Надо записать свою фамилию и город, откуда приехал. Аккуратно вывожу свою фамилию. Рядом еще более аккуратно пишу «Moscow», то есть Москва. Белая благодарит, читает, поднимает голову:
— Вы забыли указать штат. Нью-Йорк.
— Это другая Москва, — как можно приветливее объясняю я, — не из штата Нью-Йорк. Это — USSR.
— Что такое USSR? — интересуется Рыжая.
— Советский Союз, — говорю я, — Советская Россия.
Пауза. Я жду реакции. И вдруг обе старушки взвизгивают и начинают заливисто смеяться. Отсмеявшись, Рыжая говорит:
— Вот видите, милая, а вы говорили, что у северян нет чувства юмора.
И Белая своей рукой выводит рядом со словом Москва две буквы: «N» и «Y». Что означает — штат Нью-Йорк.
— Нам очень важно знать наших сторонников в Нью-Йорке, — объясняет мне Рыжая серьёзно и со значением.
Прощаюсь и выхожу.
Около машины оборачиваюсь. Старушки пропагандистски глядят мне вслед из окна. Их головы по обе стороны портрета Уоллеса висят под его ушами, как клипсы.
В крохотном, длинном, как сосиска, кафе и пахнет сосисками. А на улице — дымом, свежими газетами, пылью и, конечно, бензином. Это я знаю точно, хоть от улицы меня отделяет толстое стекло, на котором выведено наизнанку: «Самое время подкрепиться».
На окнах бывшего магазина «Уолгрин», вымазанных изнутри мелом, портреты улыбающегося седого и чернобрового О’Двайра. Только вместо апострофа стоит восклицательный знак — О’Двайр. Он предлагает себя, в сенаторы.
Я знаю О’Двайра с 1966 года. Познакомился на суде в Бруклине. Он тогда взялся бесплатно защищать негра Эрнеста Гэллэшоу, обвиненного полицией в убийстве одиннадцатилетнего негритянского мальчика. О’Двайр защитил тогда Гэллэшоу; правда, полицейский, который в действительности убил мальчика, так и не привлечен к ответу. В 1968 году О’Двайр был горячим сторонником Юджина Маккарти.
Около портретов стоит человек с микрофоном. Шнур связывает его с радиодинамиком на крыше легковой автомашины.
— Приходите сегодня в два тридцать на встречу с О’Двайром! — кричит человек в микрофон. — Он против войны во Вьетнаме. Он за гражданские права. Он не меняет своих принципов, даже когда знает, что на этом теряет голоса. Мини, лидер профсоюзов, отказал ему в поддержке. Мини связан с обществом Джона Бэрча!.. Приходите в два тридцать на встречу с будущим сенатором О’Двайром!..
Динамик кричит громко, на весь перекресток. Его слышно даже здесь, в кафе.
Лючи работает артистически. Он за повара, за кухарку, за официанта, за кассира и за уборщицу. Лючи мечется за длинной, во всю комнату, стойкой. По другую ее сторону сидят посетители на металлических стульях с неудобными круглыми маленькими сиденьями. Лючи продает сосиски, котлеты-хэмбургер, кофе, пепси-колу, мороженое, вишневый, сырный и яблочный пироги. Духовная пища — телевизионный ящик над окном — бесплатно. Ящик смотрит на нас своим голубым выпуклым, как у младенца с базедовой болезнью, глазом. В ящике хозяйничает Джордж Уоллес, бывший губернатор Алабамы, ныне кандидат в президенты США от Независимой партии.