По Южной Индии

Ночь Дивали пришла в Хайдарабад с 11 на 12 ноября. Потоки яркого света залили город. Особенно много огней на базарах. Горят, переливаясь, цветные лампочки над лавками Султан-базара. Они освещают торговые рекламы, мерцают в ветвях деревьев. Цветные бумажные фонарики висят над входами домов. В потоке огней тонет Бетам-базар. Здесь живутут ростовщики-марвари. Богиня Лакшми — частый гость в их домах. Здесь лавки и дома украшены пальмовыми и банановыми листьями.

На узких улицах базара в праздник выросли целые банановые и пальмовые аллеи. Везде, и на земле и на специальных шестах, горит дипаки. Дипаки горит и в кварталах бедноты. Здесь мало электричества, скромные украшения, но светильники стоят перед каждым домом. А те, у кого нет домов, тоже не хотят отстать.

Я иду по темной окраинной улице и вижу: впереди на земле мерцает огонек. Это — дипак. Подхожу. На углу сидит мальчишка — чистильщик обуви. Свет одинокого дипака освещает худенькую фигурку, склонившуюся над сапожными щетками. Что-то удивительно трогательное и в то же время трагическое в этом ребенке, сидящем на тротуаре темного переулка, вдали от шумных, залитых праздничной иллюминацией улиц. Желтоватый огонек дипака горит ровно в теплом неподвижном воздухе. Мальчик задумчиво, не отрываясь, смотрит на него. Это, пожалуй, единственное, что связывает его с веселым праздником света. Я знаю этого всегда голодного мальчишку. Мы с ним иногда беседуем. Тротуар — его рабочее место и его дом.

— Здравствуй, Нарайял.

— Добрый вечер, мэм-саб.

— С праздником тебя.

— Спасибо.

— Я вижу, Лакшми к тебе не пришла.

— Нет, — мальчик невесело улыбается. — Сегодня даже клиентов мало. Все там. — Он машет рукой в сторону центра. — Ну, я еще посижу, может быть, кто-нибудь и зайдет. Увидят мой дипак…

Затем я снова попадаю на центральные улицы. Море света. Чадят дипаки, сверкают электрические лампочки. Легкий, ветер раскачивает ярко освещенные листья пальм и бараков, играет гирляндами цветов. Шумная, празднично одетая толпа течет по тротуарам, мостовым. Тесно. На ночных улицах города не только индусы, но и мусульмане. Они тоже принимают участие в общем веселье. У рикш в эту ночь много работы. Они с трудом пробираются сквозь густую толпу. В некоторых местах им приходится сходить с велосипеда и собственным телом прокладывать путь. В тележках рикш женщины в ярких праздничных сари и чистые дети. Над городом в ночном небе шипят, рассыпаясь цветными огнями, ракеты, с оглушительным треском рвутся под колесами рикш, автомобилей и велосипедов палочки, начиненные порохом. Повсюду в толпе и над толпой вспыхивают и искрятся бенгальские огни. Всего этого так много, и мне начинает казаться, что домой я уже не вернусь. Я сгорю или взорвусь, в эту благодатную ночь.

На свое счастье, я вспоминаю, что меня приглашали на праздник в гости. Час поздний, но я знаю, что никто не спит. Сквозь взрывы, шипение огней, гром музыки и барабанов, через ряды торговцев сластями, фруктами, минуя тесные ряды смеющихся и гуляющих людей, я выбираюсь на относительно тихую улицу. Кажется, здесь. Окна дома ярко освещены. Меня встречает хозяйка, миссис Рао. Начинается церемония, которой подвергаются все гости в ночь Дивали. Зажигаются сандаловые палочки, меня окуривают благовониями. Затем появляется прибор с множеством флакончиков. Меня опрыскивают духами. Хозяйка приносит небольшую коробочку с сухой краской. На моем лбу появляется оранжевая «бинда». Теперь, кажется, все. Но я должна съесть что-нибудь сладкое. После этой процедуры я присоединяюсь к остальным гостям. Их много. И не только индусы, но и несколько мусульман и парсов. С этой ночи я твердо знаю, что в народе живет большое уважение к религиям различных общин, что у индусов и мусульман нет взаимной вражды и нетерпимости. В праздник Дивали веселились все. Мусульмане были желанными гостями у индусов, индусы — у мусульман.

Перед рассветом город немного затихает, но народу везде много. Пуджа в честь Дивали уже совершена. Везде перед домами, в лавках, в харчевнях сидят люди. Они играют в карты на деньги. Кто выиграет в эту ночь, у того будет удачный год. Может быть, Лакшми принесет им богатство. Играющих много, а «удачников» мало. Но всем хочется выиграть в эту ночь, и поэтому до первых лучей солнца люди упорно сидят и играют. Сегодня индусам разрешено пить вино. Мусульмане уверены, что Аллах простит им их солидарность с индусами. Пьют мало, но пьянеют быстро. Опьяневшие, смущенно прижимаясь к стенам домов и фонарным столбам, пробираются затихшими улицами домой. Ночь Дивали кончается. Но праздник продолжается еще два дня. Горит иллюминация, чадят дипаки, рвутся ракеты.

В течение многих дней после праздника по городу бродят раскрашенные коровы. Они чем-то напоминают разноцветные грузовики на московских улицах после Всемирного фестиваля молодежи.

Самый веселый и самый страшный, на мой взгляд, индусский праздник Холи. Холи — в марте. С этим весенним праздником связано много легенд. Но самая популярная из них — о принце Прахладе. Принц был сыном злого царя Хираньякасипу и племянником тетушки-демона Холики. Несмотря на такое мрачное родство, Прахлад оставался верным богам и молился Вишну. Когда об этом узнали милые родственники, они решили уничтожить принца. Тетя Холика обладала одним ценным качеством — не горела в огне. Потому она выбрала огонь как одно из средств наказания принца. Холика взяла Прахлада и взошла с ним на огромный костер. Но бог Вишну не оставил в беде своего ревностного почитателя. И произошло непредвиденное. Злая тетушка, сгорев, обратилась в пепел, племянник вышел из огня живым и невредимым, а Индия получила повод еще для одного праздника — торжества добра над злом.

Холи в Хайдарабаде и вообще на юге не отмечается столь бурно, как на севере страны. Но уже за неделю до праздника горожане надели старые, перемазанные краской рубашки и сари. В этот день в знак особого расположения люди мажут друг друга краской и поливают цветными чернилами. Естественно, я не ждала особого удовольствия от предстоящих торжеств. Однако посмотреть праздник мне очень хотелось. Везде на улицах царило оживление. Группы, молодежи с пакетами сухой цветной краски посыпали друг друга, раскрашивали лица. Я встретила одного моего знакомого, которого с трудом узнала. Его волосы из черных превратились в зеленые, лицо было в красно-желтых разводах, белая рубашка залита синими чернилами. Проезжавших велосипедистов поливали краской и чернилами из брандспойтов. В воздух летели целые клубы сухой краски. Краска яркой радугой оседала на одежде и лицах прохожих. Я зашла в гости к друзьям. И здесь дети не могли лишить себя удовольствия немного раскрасить меня. Когда я возвращалась домой, наперерез мне стремглав летел босоногий малыш с пузырьком чернил в руках. Я погрозила мальчишке пальцем. Он заметил в моих глазах выражение мольбы и пощадил меня. Опасность подстерегала на каждом углу.

В этот день в Дели премьер-министр Неру выходит из ворот своей резиденции, где его уже ждет целая толпа. Раскрасить премьера хочется многим. На следующий день в газетах появляются радужные портреты Неру. Мусульмане тоже раскрашиваются в Холи. Но есть у них и свои праздники.

Хайдарабад — город мусульманский. Четыре минарета знаменитого «Чар-минара» до сих пор являются его признанной эмблемой. Хайдарабадские мечети славятся по всей Индии. По пятницам здесь собираются сотни и тысячи правоверных. С первыми лучами солнца в утреннем прохладном воздухе раздаются крики муэдзинов: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его!» Мусульмане, слушающие этот призыв к намазу, спешат накрыть головы. Те, у кого под рукой не оказывается ничего подходящего, кладут ладонь на затылок. Перед началом работы мужчины-мусульмане совершают намаз в мечетях. Женщины делают это дома. Согласно законам шариата, они не могут осквернять своим присутствием святые мечети. Каждый день во время намаза десятки тысяч лиц обращаются на запад, в сторону священной Мекки. Не всегда дела позволяют идти в мечеть, и намаз совершается и в лавке, и в учреждениях, и на улице. Однажды я зашла в гости к одному историку. Он преподает в университете. Мы долго разговаривали. Но внезапно хозяин прервал беседу и извинился передо мной. Пришло время намаза. Он его совершил в этой же комнате, за шкафом.