Дороги джунглей

― А где Раджу?

― Он спрятался, — засмеялась девушка. — Он стесняется. Раджу! — позвала она.

Однако в каморке по-прежнему не было движения. Раджу затаился.

— Пойдем к нему, — подтолкнула меня Лакшми.

Я заглянула в каморку. В углу, съежившись на циновке, сидел парень. Увидев меня, он прикрыл лицо ладонью, как стесняющаяся деревенская девушка.

— У вас все мужчины такие застенчивые? — спросила я.

— Большинство, — хихикнула Танга. — С ними очень трудно.

— Что же, они застенчивы как девушки?

— Как кто? — не поняла Танга.

— Почему как девушки? — вмешалась Лакшми. — Он застенчив как все молодые парни.

Теперь перестала понимать я. Только потом, когда я обнаружила, сколь сильны еще в родовой организации маннанов элементы матриархальных отношений, мне многое стало ясно. Эти отношения влияют на все стороны жизни племени. Застенчивый Раджу живет в доме матери своей жены. Обычай такого рода довольно распространен среди маннанов, очень многие мужчины в Маннанкоди живут в семьях своих жен. Девушка, выходя замуж, продолжает принадлежать к роду своей матери. Брачная церемония, как правило, происходит в доме невесты. Расходы по устройству свадьбы родители невесты поровну делят с родителями жениха. Жених же обязательно должен подарить невесте новое сари. Самая важная часть брачной церемонии — завязывание тали[2] на шее невесты. Этот обряд выполняет родственница жениха, в большинстве случаев — его сестра.

Старики племени хорошо помнят те времена, когда муж в обязательном порядке должен был жить в семье жены. Теперь времена меняются, и в племени появляются новые обычаи. Хотя старая традиция — селиться в семье жены — еще сильна, но уже появились случаи, когда мужчина требует, чтобы жена жила в его семье. Противоречия, возникающие на этой почве, приводят к частым разводам. Идет своеобразная борьба между матерями за дочерей и мужьями за жен. Нередко женщина, согласившаяся жить у мужа, уходит снова в семью матери. Поводом к этому служит то, что маннаны иногда на некоторое время покидают свои селения и трудятся в качестве поденщиков на соседних плантациях. Жены, воспитанные на матриархальных традициях, пользуются «благоприятным моментом», переселяются вновь в свои семьи и не хотят оттуда возвращаться, настаивая, чтобы мужья жили с ними там. А мужья не хотят. Они, владельцы небольшого заработка, начинают чувствовать себя материально независимыми и стараются занять в своей семье господствующее положение.

В племенах, где еще сильны элементы материнского рода, разводы допускаются свободно (как правило, они бывают сложны и трудны в обществе с устоявшимися патриархальными традициями). В племени маннанов разведенная женщина легко может вновь выйти замуж, правда не раньше чем через год-два.

Маннаны занимаются собирательством и земледелием. Из джунглей они приносят мед, кардамон, целебные коренья. Все это они сдают в Лесной департамент и получают за это гроши. В далекие времена собирательство было основным занятием племени, теперь все большую роль начинает играть земледелие. Когда-то маннаны практиковали подсечное земледелие. Они жили в джунглях, где было много свободной земли. Если земля истощалась, они выжигали новые участки джунглей и обрабатывали там свои поля. Но постепенно местные феодальные правители стали вытеснять маннанов с насиженных земель. Несколько сот лет тому назад правитель Мадурай согнал племя с плодородных земель долин, и маннаны постепенно откочевали в горы Кералы. Но здесь они тоже не избежали тяжелой участи. Крупные помещики и раджи, которым принадлежала земля горных джунглей, быстро «сориентировались» и оказали маннанам высочайшее «покровительство». За это «покровительство» племя заплатило дорогой ценой. Превращенные в полурабов-полукрепостных, маннаны умирали от болезней и недоедания в холодных горах. От некогда большого племени сейчас в Керале осталось около пятисот человек. «Покровители» и «защитники» бесцеремонно вмешивались в дела племени. Неугодные вожди и старейшины были смещены. Вместо них были назначены новые, в лояльности которых можно было не сомневаться.

Эта искусственно созданная верхушка стояла от остальных соплеменников несколько особняком. Раджа Пунджата сам назначил первого главу племени. Им стал Вараджилкишу Маннан из Теллраймалаи. Серебряный меч и серебряный браслет были подарены ему как символ власти. Вараджилкишу стали величать королем. Появились также новые старейшины, или каникараны. Королю и им было дано право распоряжаться земельным фондом племени. И они, конечно, себя не обошли.

Новый король и старейшины в знак благодарности стали приверженцами господствующей религии — индуизма. Старые боги были заменены новыми. Великая богиня Амма-мать была свергнута с пьедестала. Но женщины с этим не согласились. До сих пор они поклоняются своей богине. Однако годы сделали свое дело. В легендах маннанов стали фигурировать индусские боги, люди постепенно забывали древние божества. Старики уносили в могилы предания. Завещанное предками умирало вместе с ними. С годами молодые превращались в стариков, но они уже ничего не помнили. Полузабытая история племени и новые боги фантастически переплелись в их мозгу.

— Откуда появились первые маннаны? — спросила я двух стариков, сидящих передо мной на циновке.

— Мы ничего об этом не знаем, — сказал один из них.

Другой слезящимися глазами смотрел на вершину дальней горы. Там, над горой, светилась звездами зелено-голубая полоса неба. За селением глухо бил барабан. Ближние заросли бамбука тонули в сиреневой мгле сумерек. Старик поднял на меня слезящиеся глаза.

— Посмотри, — начал он, — как прекрасна эта земля. Она была еще прекрасней в ту ночь, когда Парвати, жена Шивы, сделала глиняного слона. Из слона вышел человек. Это был самый первый маннан. Все племя пошло от него.

— Разве Парвати богиня маннанов? — усомнилась я.

— Да, — ответил старик.

— Но ведь Парвати — богиня людей из долины. Как же она может быть богиней маннанов?

— Это так, — сказал старик. — Больше я ничего не знаю.

И он стал смотреть на зеленые квадратики полей, тянущиеся между хижинами и джунглями.

— Как мало теперь у нас земли, — вздохнул он. — Раньше мы сеяли там, где хотели…

Земли в Маннанкоди действительно мало. Всего в поселке сто двадцать три акра. Самый маленький участок — пол-акра и самый большой — четыре акра. Семьи у маннанов большие, и часто практически невозможно прокормить семью участком даже в четыре акра. В Маннанкоди культивируют рис, раги[3], маниоку, сладкий картофель. Чтобы подработать, мужчины и нередко женщины нанимаются поденщиками в Лесной департамент, на плантации. Неподалеку организован центр ремесла, и здесь жители Маннанкоди плетут тростниковые циновки с красивым геометрическим узором. Плетение циновок — традиционное ремесло маннанов. Мне показывали много циновок, и ни на одной из них узор не повторялся. В этом же центре маннаны делают легкую плетеную мебель. Это занятие для них новое, но они с ним прекрасно справляются. В плетеных стульях, столиках и скамьях проявляется их своеобразный, неповторимый вкус. За эту работу жители Маннанкоди получают гроши. На жизнь не хватает. Поэтому так бедны их закопченные хижины, а одежда светит дырами и изобилует неумело посаженными латками.

И только один человек в Маннанкоди резко отличается от других. Это — каникаран, или старейшина. Его зовут Перумал Купан. Высокий, худощавый, с седым венчиком длинных волос вокруг лысеющего черепа, он кажется гораздо моложе своих семидесяти лет. На его темном продолговатом лице выделяется длинный, хищно загнутый нос. Выцветшие глаза смотрят хитро, настороженно и оценивающе. Над верхней губой прилепились фатовски подстриженные усики. Не в пример соплеменникам на нем чистая добротная рубаха и дхоти. После первых слов приветствия он протягивает мне трость с серебряным набалдашником.

2

3