Это было в Калаче

Охота шла удачно. У ребят на счету было уже несколько убитых гитлеровцев. Никто не думал искать убитых, никто не обращал внимания на выстрелы. Стреляли в те дни беспрерывно, а убитых фашисты не считали.

Удача зачастую притупляет осторожность. Так случилось и с Костей. Он перестал прятать наган в развалинах, всюду носил его с собой.

В один из вечеров, когда приближался комендантский час и обычно пустынные улицы становились совсем мертвыми, Костя решил пойти к Виктору. Не успел он свернуть за угол, как услышал за спиной:

— Хальт!

«Попался», — обожгла мысль. Но виду не подал, спокойно ждал приближения патруля.

— Документы, — потребовал офицер. — Почему так поздно на улице?

Костя с готовностью вытащил справки о болезни. Офицер повертел их в руках, отдал назад.

— Почему поздно на улице? — повторил он.

— Иду к тете, вот тут рядом. Она обещала дать лекарство, — объяснил Костя. — Не верите? Пойдемте со мной, увидите. Вот тут, рядом.

— Тихо. Не так много! — прервал офицер. — Дома надо сидеть.

— Хорошо, пойду домой, — согласился Костя.

Он неуверенно посмотрел на фашистов, повернул назад и медленно, чувствуя на своей спине внимательные взгляды, стараясь быть спокойным и не ускорять шаг, пошел по улице. Кажется, обошлось! Еще немного до угла, а там — дом.

— Хальт! — снова услышал Костя. Этот окрик прозвучал резче, злее, чем первый. Костя остановился, боясь повернуться. Он услышал приближающиеся шаги. Крепкие руки повернули его лицом к патрулю, солдат начал ощупывать карманы. И сразу же нашел наган.

— Партизан? — спросил офицер, увидев наган.

— Какой партизан? Больной я. А это нашел на улице…

Он не договорил. Сильный удар свалил его с ног. Улица, дома, солдаты — все поплыло, как в тумане, в долгом сплошном тумане, который не прекращался многие дни. Его били, пытали, обливали водой, опять били. Сколько это продолжалось — час, день, два?

Виктор прибежал к Вале. На лице — ни кровинки.

— Там он. Я видел, — с трудом проговорил Виктор. — Повесили Костю. И надпись на груди — «Партизан». Как же теперь, а? — Он говорил, а слезы катились по щекам.

Валя молчала. Что она могла сказать ему? Утешить? Успокаивать? Что сказать ему?

— Пойду, — поднялся Виктор. — Попробую пробиться к своим. Не могу больше так.

И снова осталась Валя одна.

Как-то раз пришли гитлеровцы, забрали Валю, втолкнули в толпу таких же, как она, ребят и девушек и погнали куда-то пешком. Под палящим зноем, без воды брели пленники по степи. Солдаты поднимали отстающих, били усталых людей. Кое-как добрели до Калача.

И тут произошла эта неожиданная встреча Вали и Цыганкова.

— Видно, судьба, — тихо закончила свой рассказ Валя. — Думала, так и останусь одна. А друзей оказалось много — знакомых, незнакомых, всюду наши, советские люди.

Она опустилась на постель, закрыла глаза. Кошелев сделал знак ребятам, и те на цыпочках направились к выходу.

— Куда вы? — позвала Валя. — Не уходите. Я теперь с вами останусь, да, Ваня?

— Конечно, Валя, — горячо заверил ее Цыганков. — Мы тебя теперь никуда не отпустим. Только сначала надо выздороветь.

— Вот что, — вмешался Кошелев. — Я думаю ее к Ильиничне направить. Там никто не хватится. И уход будет.

— Верно, — обрадовался Иван. — Ты договорись.

— А я уже говорил.

— Ну, значит, сегодня ночью и переправим.

Он не договорил и с тревогой схватил Кошелева за руку. Послышался треск сучьев. Ребята выбежали из землянки. Низко пригибаясь, по лесочку бежал человек Вот он остановился на минуту, тяжело дыша.

— Ваня, — прошептал Кошелев, — это же дядя Андрей.

— Какой Андрей? — удивился Шестеренко.

— Машинист из Котельниково. Мы его еще встречали в тылу у фашистов, помнишь? Он хотел к нашим через линию фронта перебраться.

— Зови его сюда.

Кошелев тихонько свистнул. Человек вздрогнул, растерянно посмотрел вокруг.

— Дядя Андрей, — тихо позвал Кошелев.

Услышав свое имя, машинист направился к ребятам. Он нисколько не удивился, увидев вооруженных Цыганкова и Кошелева.

— Вы, ребята? — радостно проговорил он.

— Значит, не перебрались через фронт?

— Как видишь.

— А сюда как попали?

— Тише, — шепотом предупредил Покровский.

На дороге показался вооруженный человек. Он подошел к кустарникам, постоял немного и повернул назад.

— Бараков, — узнал его Покровский.

— Вот этот ветер и занес меня сюда, — сообщил машинист. — Он, видимо, здешний. Увидел меня, потребовал документы. Я полез в карман, потом съездил ему по зубам и подался дворами сюда.

— Ну вот еще один жилец будет у Ильиничны, — решил Кошелев. — Дождемся удобного случая и отправим вас дальше.

— А где остальные? Где капитан? — спросил Цыганков.

Машинист только рукой махнул. Ребята все поняли и без слов.

ИЛЬИНИЧНА

К Пашке Ильинична привязалась крепко. Видно, сумела добрая старушка рассмотреть в парне хорошую, отзывчивую душу. Всю свою нерастраченную материнскую ласку, невысказанную любовь отдала старая Кошелеву. Павел хорошо чувствовал это. Жили они дружно. На удивление всем Пашка стал появляться в магазинах и делать закупки. А когда начал работать, обязательно приносил с получки Ильиничне подарок. А старая заботилась, чтобы вовремя накормить, обстирать парня, заштопать, выгладить его одежду.

Очень забеспокоилась Ильинична, когда с приходом фашистов Павел стал слишком часто исчезать из дому.

— Смотри, сынок, осторожнее, — напутствовала она Павла.

Тот в ответ только кивал головой: дескать, хорошо, буду осторожным. Не умел он показывать свою благодарность.

К Ильиничне и решили определить Валю и дядю Андрея. Знал Павел, что, если фашисты узнают, — не миновать Ильиничне смерти. Но даже к родной матери, если бы она у него в то время была, определил бы Павел своих друзей. И верил, что Ильинична поймет его.

Глубокой ночью осторожный стук разбудил старушку.

— Кто там?

— Я, бабушка, Павел.

— Сейчас, сынок. Только огонь вздую.

— Не надо, — сказал Павел. — Заметят.

Старушка открыла дверь. Ребята, Валя и дядя Андрей бесшумно проскользнули в дом. Павел крепко запер дверь изнутри.

— Бабушка, это наши. Надо, чтобы они у нас пожили и чтобы никто их не видел.

— Хорошо, сынок.

— Девушка ранена. Ее фашисты хотели угнать в Германию, мы освободили. Ты уж поухаживай за ней.

Старушка наклонилась к Вале.

— У нее отца убили, — тихо сообщил Павел. — В общем, вы тут еще наговоритесь, а мы пойдем.

— Покушал бы.

— Некогда, мать. Ну, будь здорова. Береги их.

Он обнял старушку и неловко поцеловал.

Дверь тихо отворилась, и ребята по одному вышли во двор.

Ильинична припала к окну. Она видела, как прошмыгнули по двору четыре тени и скрылись в темноте. Она тяжело вздохнула и несколько раз перекрестила окно, посылая ребятам свое благословение. Вот также много лет назад уходил ночью муж. Ильинична повернулась к своим неожиданным квартирантам и спросила:

— Есть очень хотите? Сейчас вас накормлю.

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Комендант Калача вызвал к себе полицейских. Он сидел за столом и исподлобья глядел на собравшихся. Возле коменданта стоял переводчик. У дверей пристроились два солдата с автоматами.

В комнате повисла зловещая тишина.

Комендант перевел тяжелый, недобрый взгляд с одного полицейского на другого.

— Ну? — спросил он. — Долго это будет продолжаться?

Полицаи съежились.

— Даю вам неделю сроку. Если партизаны не будут изловлены, ответите своими головами. Идите.

Бараков вышел вместе с Усаном. Оба молчали, но каждый думал над словами коменданта. Винклер шутить не будет. А где их найдешь, партизан? Бараков хорошо знал окрестные места: укрыться большому отряду негде. Значит, действует небольшая группа, и, вероятнее всего, скрывается она в самом Калаче. Но кто? В хуторе остались старики, дети да подростки. А может быть…