Короли и советники

- Разве это не жестоко – отправлять вас сюда одну? В страну, с которой ваша не имеет дипломатических отношений вот уже пару столетий?

Когда я очнулась, я рвалась к Белло. Я рвалась к нему так, что даже Желларн с Себом и отцом один раз чуть было меня не упустили. Магии, благо, хватало. Но Эллорн, наш вечный стражник и вечный узник наших отношений, раз за разом приходил в мои покои и говорил, что король, к сожалению, никак не может меня видеть. И раз за разом это разбивало мне сердце. В течение, кажется, одного и того же дня. Время приобрело относительность.

- Вовсе нет. Ваш приятель, если я правильно понимаю, о ком речь, рассказал нам, что вы исключительный человек и будете только рады компании и поддержке. В свете вашего довольно безумного и неуправляемого Совета.

- Мы со Сиеллианом попали вместе в одну передрягу, с тех пор и дружим, – прямо отозвался Раэсселин, и я вдруг, впервые за сутки, прошедшие с моего приезда, залюбовалась светлой кожей, коротко стриженными волосами и льдистыми глазами.

- Вот как интересно, бывает же такое, – чуть кивнула я. – Мы с ним тоже, можно сказать, попали в передрягу.

- Не может этого быть. Он был у меня перед самой свадьбой и упоминал вас, но говорил, что только хочет познакомиться.

- Спас мне жизнь на свадьбе.

Я стиснула зубы. Мать ко мне, по моей же просьбе, не пускали. А вот Сиеллиан не шел сам, и тогда я, еще слабая и едва дышащая, пошутила, что, мол, дядя так ко мне хорошо относился, а теперь носу не кажет, как и племянник. Иело-то заходил поминутно, то цветов принесет, то просто заглянет и сразу испугается, захлопнет дверь.

- Каким образом? – широко раскрыл глаза Раэсселин.

- Да все очень просто, – сказала я, и слова эти дались мне с невероятнейшим трудом. – Знаете, есть такой амулет, некоторые называют его 'Чудом'.

Раэсселин едва заметно кивнул и бросил обратно в тарелку какой-то северный фрукт, не отводя от меня взгляда.

- Его носят на шее. Те счастливчики, что им обладают. Я не думаю, что их больше двух человек на свете.

- Умоляю, только не рассказывайте мне легенду про демонов, которые зачаровали эти амулеты. Я все знаю, – нервно проговорил Раэсселин, и я поняла, что чем-то сумела его тронуть.

- Он никакое не чудо, – я сжала губы. – Сиеллиан надел мне его на шею, когда я уже умерла, понимаете? И я стала дышать, и меня вылечил мой друг Себ. Впрочем, трудно сказать, кто именно, потому что лечили они все наперебой.

Я не стала уточнять, что Сиело переломал кому-то руки, пока бежал ко мне, что амулет расплавился у меня на шее, и душу (или что там у нас, магов, вместо нее) притянуло обратно в тело. Сама я ничего из этого не знала, но зато Эллорн потом описал в красках. Мне было немножко неудобно того, что Сиело потратил такой амулет на спасение моей жизни, и как-то вечером я зашла в его покои. Он, кажется, онемел, когда я предложила отдать ему взамен какую-нибудь семейную ценность. Потом встал и обнял меня изо всех сил. 'Знаешь, – сказал он, – есть легенда о том, что Лианы когда-то совершили ошибку, пошли против законов крови. Мне кажется, она о том договоре между братом и братом. И с тех пор Лианов преследует зло. В самых разных формах. Они снова обречены на старые ошибки, снова делают их, снова… погибают. Я не смог уберечь своего брата Джелло. Но я смог уберечь тебя, и теперь, я просто знаю, все будет хорошо. Это самое лучшее, что я сделал в жизни – спас тебя'.

- Заклятие было смертельным? – потребовал ответа Раэсселин.

- Знаете 'Жидкий янтарь'?  – спросила я.

Король только сглотнул в ответ. Я с удивлением посмотрела на то, как двигается его кадык. Самые простые вещи почему-то начали меня изумлять. Как будто раньше я их не видела. Как будто раньше я их не чувствовала.

- В вас попал 'Жидкий янтарь'? – наконец проговорил он, и тонкие губы побледнели.

Я испытала странное чувство, немного похожее на злорадство. Умею же произвести впечатление, когда захочу.

- Он самый. В сердце.

- И вы сидите тут и разговариваете со мной? Пресветлая Лаэнкантана, да мне же просто нельзя вас утомлять!
- Бросьте, Раэсселин, – улыбнулась я. – Все в прошлом.

Я не стала говорить, что так и не сняла расплавившееся и почерневшее золото с груди.

- В каком прошлом? Это все случилось неделю назад!

Сама того не хотя, взволновала короля Севера до крайности. Вот прямо бери сейчас голыми руками и требуй у него выплаты по контракту со всеми накопившимися за пару столетий долгами. Я, впрочем, не чувствовала в себе сил сделать такое.

- И что со свадьбой?

- Свадьбу отменили, – я потянулась к кубку.

- Отложили? – переспросил Раэсселин.

- Отменили, – повторила я и чуть качнула головой для убедительности.

Прадед оставил на моей стене последнюю запись, гласившую – с грязными ругательствами через слово: 'Раэлана не жена Беллиану. Лаэнкантана – достойная дочь своего семейства. Засим откланиваюсь, Криэллиан'. Потом, правда, выяснилось, что эту же запись он оставил на любой свободной поверхности во дворце. Не знаю уж, был ли призрак как-то связан с Лиановским проклятьем, но походило на то. Довольно хохотавший Себ для начала уничтожил первую часть каждой надписи, вместо того, чтобы стереть всю сотню целиком; у короля чуть нервный срыв не случился. Настроение во дворце вообще царило самое что ни на есть хорошее. Мать, к счастью, перестала ко мне ломиться и убралась восвояси (пора бы, спустя почти шестнадцать лет-то); а Раэлана, по рассказам Эллорна, повела себя очень достойно, чего от нее никто не ожидал. Крепко всматриваясь мне в глаза, лорд делился: 'Мы-то думали, она тебя добивать побежит!'. А леди Раэлана спокойно предложила свою помощь в лечении, спокойно приняла отказ и, так же спокойно собрав свою свиту, уехала прямо с собственной свадьбы. Беллиан ей даже вслед не посмотрел, но вот поди ж ты, и со мной разговаривать отказывался, чем довел меня почти до сумасшествия.

- Я бы перенес, а не отменял, – осторожно проговорил Раэсселин.

Я чуть пожала плечами в ответ.

- Если бы только не любил ту, что меня спасла.

Даже на это я не среагировала ровным счетом никак. Мое сердце замерзло где-то на пятом отказе Беллиана. Надо мной только папа и сжалился, проговорил на ухо, пока Себ и Желларн о чем-то спорили: 'Он был здесь, детка, не отходил от тебя ни на шаг, пока ты не пришла в себя. Молчал, как каменный, и смотрел на тебя'. А что толку? Ко мне пришел даже Иелиан, таща под мышкой 'Четыре способа сбежать от мага', долго крепился, мялся, спрашивал, как мое здоровье, а потом сказал, что наконец знает, как закончить книгу, которую он уже год пишет, и разревелся, бедный ребенок. Пришлось его обнять и долго хлопать по плечам, слушая, как он обещает рассказать всем, что любит писать книги, поступить в Академию и помогать мне и брату.

- Послушайте, пресветлый, вы заговариваете мне зубы. Я знаю, что меня все любят. Поэтому давайте не будем затягивать. Мне, кажется, у моего короля теперь можно просить все, поэтому я хотела поваляться дома, у папы.

- Прекрасная Лаэнкантана, я и не затягиваю, – чуть кивнул Раэсселин. – Подписываем договор тут же с тем условием, что вы прощаете мне старые долги.

По правде говоря, меня такой результат вполне устраивал. Но как я могла сразу согласиться? Да и все-таки успела прочитать пару летописей, пока ехала сюда в плаще, отороченном мехом: случай разрыва отношений был спорный, так что я вполне могла требовать денег.

- Ну вы смеетесь надо мной.

- Как раз нет. Сегодня вечером допишу письмо Беллиану и скажу, что не отпущу вас, пока он не явится сам и не восстановит дипломатические отношения.

– Шутите. Вы шутите, а не смеетесь, – махнула рукой я. – Все верно. Не понимаю только, как удерживание посла в заложниках вяжется с восстановлением отношений?

- А если не в заложниках? Если, скажем, я напишу, что ухаживаю за вами и жду его приезда?

В моем лице, видимо, что-то поменялось, хотя мышцы одеревенели еще тогда, щекой по щеке, – потому что Раэсселин вдруг сказал: