Страница 6 из 7
— Он проводил панью воеводшу до первой расстани, а теперь в замке.
— Придумать все это дело, пройти ночью в замок, захватить русских, смять, прогнать…
— Не велик подвиг, — отвечал один старый пан, заглаживая ус свой, — прокрасться в замок, испугать, застать сонных и потом пугнуть сонных из города. Но мы что сделаем теперь — вот удивится целый мир! Мы загарцуем, завоюем — войска пойдут отвсюду… но, воевода, пора за дело! Вот уже третий день мы пируем взятие Кракова и спорим. Дело, правда, важное, и по вольности нашего не позволял решить его трудно; однако ж мы ничего еще и не решили.
— Дай подумать. Медленность есть премудрость. Суворов, наверное, испугался, в Варшаве испугались…
— А ты зачем отпустил папью воеводшу? Испугался?
— Нет! Но тут засвистят пули, загремят сабли, панья моя трусит, и Шуази вразумил меня, что ей надобно уехать в дальние поместья. Завтра провозгласим новую конфедерацию, поставим знамена, закричим: "Да здравствует Польша!" и пойдем сперва на Суворова, разобьем его, а там и на Варшаву…
Мудрые распоряжения воеводы всем понравились. Началась новая попойка, как вдруг неожиданный шум по улицам и смятение в городе встревожили пирующих: "Русские!" — вскричал молодой пан, вбежавши в залу. "Суворов!" — закричал другой, бежавший за ним.
— Русские, Суворов] — заревело пятьдесят голосов.
— Вздор! Откуда? — кричали другие.
— Вчера он пустился с места, а сегодня в пяти верстах от Кракова, пробрался околицами, где никто и не ждал его. Он окружил нас, он требует к себе всех панов; из замка сделана была вылазка, но передовые отряды русских ударили в штыки и отбили. Слышите барабанный бой: русские в городе!
— А ты, пан воевода, затевал конфедерацию! — вскричал с сердцем один собеседник. Пан воевода повесил голову и не знал, что сказать.
"Скорее до дому!" — "В замок, за сабли!" — "К Суворову скорее!" — "Польша восторжествует!" — "Убирайся с Польшею!"… Таковы были разнообразные голоса собеседников, и через минуту все разбежалось, кто куда успел; многие забыли свои сабли, шапки. С одной стороны входили в Краков русские солдаты; с другой бежали из Кракова съехавшиеся поляки и французы, тут бывшие; народ бежал толпами смотреть на русских. Между тем в Краковском замке все ворота были заперты. Никто не знал, где Шуази и Виомениль, кто заперся в замке, много ли там защитников. Суворов не велел трогать никого, не велел никого удерживать, кто бежит из города. Через несколько часов Краков был занят русскими спокойно, и никаких следов минувшего события не было, кроме польских знамен, развевавшихся на замке Краковском, и запертых ворот Краковского замка.
Кто же там заперся? Как это сделалось? Суворов строго разыскивал, расспрашивал и узнал все подробности. Несмотря на всеобщее падение конфедераций, искры все еще таились под пеплом, и Виомениль, заступивший место Дюмурье, тайно подкреплял, ободрял всех. Поляки требовали решительного поступка, который обнадежил бы их. Простота и любовь коменданта давали средства скрывать заговоры и сноситься с жившими в замке Краковском. Нечаянное открытие Понинского, у которого был ключ к заговору, заставило поспешить исполнением. В то время, как русские пировали у воеводы, смелый Шуази захватил замок; гарнизон сдался; коменданта захватили на пиру; испуганные войска, в беспорядке квартировавшие в городе, удалились с замешательством. Но, овладев городом и замком, паны гуляли, пили, спорили; другие собирались, хвастали; третьи хотели посмотреть: не было ни денег, ни войск, а на третий день Суворов был уже близ Кракова, и — все бежало, рассеивалось, трепетало или спешило бить челом неизбежному вождю русских. Только одного не могли изъяснить Суворову: как пробрались французы в замок? Он объехал замок кругом, смотрел внимательно, остановился против одной башни, долго глядел и, наконец, сказал смеясь: "Удальцы, удальцы! плуты, помилуй бог! плуты!.." Суворов угадал тайну взятия замка.
Немедленно потребовал он сдачи замка. Парламентера не пустили в замок. Началась перестрелка. Артиллерии не было у русских; Суворов не думал долго: он велел готовиться на приступ. Войска приготовились, забили в барабаны и с криком: ура! устремились к замку. Тотчас выставлено было на стене белое знамя. Тогда начались переговоры; гарнизон требовал свободного отпуска, обещая разойтись и не сражаться с русскими. Суворов обещал, и вот — тяжелые ворота древнего обиталища королей польских растворились. В виду Суворова и выстроившихся в ряды воинов русских, вышел русский комендант замка, с бывшим своим гарнизоном; все безоружные. "Бабы!" — закричал Суворов, не позволил приблизиться к себе и велел им идти в лагерь под Краковом, где готов уже был военный суд.
Раздался барабанный бой. Шел Шуази и с ним Виомениль, горделиво, смело, с знаменами, а за ними — человек пятьдесят французов и поляков вооруженных. Потом толпа безоружных: ксендзов, панов, жителей Кракова, убежавших в замок.
— Стой! — закричал Суворов, и небольшой отряд Виомениля остановился. Шуази подошел к Суворову.
— Договора не изменяю, — сказал Суворов, — но есть ошибка.
— Какая, генерал? — спросил Шуази.
— Не в те ворота идете, полковник, извольте воротиться назад!
— Как? Что это значит?
— Ничего, полковник! Вы должны выйти в те ворота, которыми вошли в замок.
— Вы нарушаете ваше слово.
— Нимало. Зачем не договорились вы, чтобы вас выпустить из замка именно теми воротами, которыми вам будет угодно?
— Генерал! — вскричал Шуази горячо…
— О! Прошу без горячки! — отвечал Суворов хладнокровно. — Или — еще одно слово, и я велю стрелять по вас. Свободная ваша дорога возвратиться в замок и выдержать приступ, но — тогда я ни за что не ручаюсь…
— Генерал! Вы бесчестите нас!
— Посылая по старой вашей дороге? Или вы думали, что я не понял вашей шалости? Хорошо! Вы и товарищ ваш будете освобождены от условия: отдайте шпаги и — дайте мне ваши руки, но другие товарищи ваши пусть проползут еще раз там, где и вы, полковник французской службы, с пустоголовыми сорванцами не постыдились ползти… И для кого? Для женщины…
— Генерал! — вскричал Шуази. — Для какой женщины!.. Ах! Вы сами проползли бы за нею кругом земного шара на коленях, если бы вы ее знали!..
Суворов рассмеялся:
— Верю, верю, что глаза ее звезды небесные, взоры ее молнии подоблачные! Il est vrai, je n'entrais pas trop dans le commerce des femmes, mais quand je m'y amusais le respect n'y manquait jamais. Le temps me manquait de les pratiquer et je les craignais; ce sont elles qui gouvernent le pays ici comme partout ailleurs; je ne me sentais pas assez fort pour me defendre contre leurs charmes… [3]
— Генерал! — сказал Шуази весело. — Я ожидал увидеть медведя, а вижу любезного соотечественника! Никто не принудил бы меня бросить мои затеи, но — вот вам моя шпага и слово, что я оставлю Польшу.
Немедленно приказано было воротиться пленникам в замок. Услышав новое условие, многие покосились, поворчали… Делать было нечего! Шуази и Виомениль отдали свои шпаги и отведены были на квартиру Суворова. Он поскакал с своими офицерами к той башне, против которой останавливался и говорил: "Плуты, плуты, удальцы!" И вот — из грязного окна башни, в которое текла нечистота и грязь из замка, полезли вельможные паны, защитники Краковского замка, щеголеватые офицеры французские и все с ними бывшие. В это окно, ночью, прокрались в замок Шуази, Виомениль и их товарищи, схватили часовых, захватили спящий, беспечный русский гарнизон и — думали взволновать Польшу и бороться с русскою царицею.
Суворов, офицеры, солдаты русские хохотали, видя, как распудренные французы и в цветных платьях паны польские, замаранные, вылезали из башни и валились в грязь… После того им позволено было разойтись; Суворов сказал: "Аминь!" — и поехал обедать.
3
Правда, меня не очень занимало женское знакомство, но когда я этим забавлялся — всегда только с чувством уважения. У меня не хватало для них времени, и я их боялся, ведь они управляют страной здесь, как и везде; я же не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы защититься против их чар.