Страница 35 из 233
О том же заводит речь и другой автор, указывающий, что если бы у Англии были колонии с рыбными прибрежными водами, то можно было бы избавиться от необходимости покупать рыбу в Голландии. Третий автор (Джон Смит) в 1631 г. предлагает Англии брать пример с мудрых таможенных законов Голландии, которая процветает благодаря либеральному тарифу на привозные товары, и т. д. Первые три четверти XVII в. были временем блистательного экономического развития Голландии, достигнутого в значительной мере за счет колоний. Голландский торговый (и уже значительный промышленный) капитал оказался несравненно сильнее и жизнеспособнее, чем капитал португальский или даже испанский. Словом, Голландия в течение всего XVII в. была в глазах англичан тем противником, у которого можно учиться, к которому одновременно с враждой и завистью можно испытывать почтение. Это было нечто вроде отношения Петра I к Карлу XII между Нарвой и Полтавой
В начинавшейся борьбе между голландским и английским капиталом необыкновенно любопытно проследить, как борющиеся стороны еще до начала больших военных схваток, но уже в разгар ожесточенной торговой конкуренции старались занять выгодные исходные позиции. Именно в эту-то эпоху и разразилась та ученая полемика, которую англичане в XVII в. назвали войной книг (the battle of the books) и в связи с которой возникло то, что принято называть не весьма точно наукой международного права. Спор разгорелся по крайне острому и важному для Англии и Голландии вопросу о праве голландцев ловить рыбу у английских берегов, в английских водах. Что такое английские воды? Может ли море или часть его принадлежать Англии или кому бы то ни было или море всегда по природе своей свободно для всех?
Оливер Кромвель, происходивший из семьи помещиков среднего достатка, несколько богаче люден тон среды, которых он за собой повел, с молодости примкнул к пуританам. В годы реакции Стюартов и преследований единоверцев он и сам решил было по примеру многих из них распродать свое имущество и переселиться в Америку, ко решение его совпало с королевским указом, запрещавшим эмиграцию. Он остался. Никакой документации, которая проливала бы свет на его тогдашние колебания, соображения, намерения, планы устроения дальнейшей жизни, предвидения, стремления занять первенствующее место в грядущих событиях, не сохранилось. Мы судим о нем по его поступкам, В них, в первую очередь, проявились два из ряда вон выходящих качества — поразительное умение владеть собой наряду с таким же поразительным лицемерием. Когда в парламенте стало известно, что для разгона цитадели оппозиции срочно стягиваются королевские воинские части, и в палате общин в сильно накаленной обстановке распространились слухи, что член палаты от Кембриджа — изменник, ведший с королем тайные переговоры, Кромвель сумел оправдаться так искусно, что страшное обвинение было тут же снято. За ним остались не только ответственные посты депутата и полковника новой армии, но и широкие перспективы личного продвижения — стать участником и руководителем всей дальнейшей общественной и политической жизни Англии в годы революции, начиная от казни короля, от упразднения палаты лордов и палаты общин и до провозглашения самого Кромвеля лордом-протектором всей страны. Характерны также побуждения, заставившие Кромвеля удовлетвориться этим вновь созданным для него скромным титулом, за которым скрывалась самая настоящая диктат-ура. Представители купечества предлагали ему корону. Сомневаясь, выгодно ему принять это предложение или опасно, Кромвель, созвав для очередной беседы о повседневных государственных вопросах всех своих ставленников, полковников армии «железнобоких», рассказал им между прочим об этом инциденте как о любопытном факте и дождался ответа: «Вероятно, те, которые с тобой говорили, принимали тебя за подлеца». Карьеру Кромвеля нередко сравнивали с карьерой Бонапарта. Аналогия основывается на сходстве кругов, которые выдвинули как того, так и другого: Бонапарта (одно время близкого к Робеспьеру) — якобинцы, Кромвеля — мелкобуржуазная масса, а также на том, что оба они стали носителями идей не этих кругов, а другого класса — крупной буржуазии. Но нас здесь интересует не сходство, а разница, объясняющая, почему Кромвель пошел к цели особым путем. Против Наполеона в годы его возвышения стояли далеко недобитые якобинцы, а также бабувисты, хоть и утратившие опору в рабочих предместьях, но все же таившие в себе достаточно притягательной силы, чтобы оставаться угрозой; зато, с другой стороны, за Наполеоном все более послушно и воодушевленно шла несокрушимая гвардия. Для Кромвеля опасность заключалась как слева, в непрекращающейся настороженности и подозрительности его ближайших сторонников, армии «железнобоких», так и со стороны правых.
Человек сложных и могучих умственных сил, железной воли, пожирающего честолюбия, прекрасный организатор и великолепный полководец, Кромвель сумел выполнить задачи, поставленные перед ним эпохой. Мы уже показывали, что движущий нерв борьбы парламента против королевской власти заключался в вопросах внешней политики.
По мере того как уже к концу первого десятилетия XVII в. большинство буржуазии отпадало от короля, из-за океанов стали поступать тревожные вести. То в Индии, где, как мы уже показывали, голландцы успешно боролись против португальцев, уничтожая их самих и их фактории, отдельным английским торговым судам не удавалось поживиться на исчезновении одного противника, потому что они не могли справиться с целыми флотилиями Голландии, то из тех мест Северной Америки, где началась английская колонизация, приходили просьбы и требования, которые Стюарты не могли или не хотели выполнять.
С 1649 г. по 3 сентября 1658 г. Англия была в руках Оливера Кромвеля. С его именем связаны навигационные акты, две войны с Голландией, завоевание Ямайки у испанцев, всемерное покровительство купечеству, ведущему внешнюю торговлю, заключение выгодных торговых договоров с иностранными державами. Революционная по своему происхождению, но глубоко буржуазная по своим целям пуританская диктатура оказалась очень дееспособной исполнительницей давних вожделений и предначертаний лондонского Сити. Кромвель, несомненно, является прямым продолжателем намечавшейся еще в дни королевы Елизаветы и ее пиратов торговой и колониальной экспансии. Совершенно голословны и лишены какой бы то ни было логической убедительности всякие попытки (и старые и новые) представить Кромвеля каким-то надклассовым правителем, который даже в экономической политике руководствовался будто бы не экономическим», а политическими, военными, вообще «национальными» соображениями. Лет 100 тому назад в таком роде писал о Кромвеле Томас Карлейль, нечто подобное пишет М. П. Эшли в вышедшей в конце 1934 г. книге о финансовой и торговой политике Кромвеля. Еще хорошо, что Эшли не очень много места и внимания уделяет своей в основе ложной предпосылке. И, не мудрствуя лукаво, дает рассказ об английских финансах и торговле в годы Кромвеля и кое-где приводит новые или малоизвестные факты. В одном Лондоне числилось 1800 купцов, ведущих заморскую торговлю. Часть их была объединена в торговые компании, другие торговали индивидуально. С ними в связи было купечество английских портов. В их руках находилось столичное городское самоуправление. Им принадлежал громадный торговый флот.
У них Кромвель получал займы, нужные для государства. И, конечно, именно с ними он считался во всех делах внешней политики.
Теперь рассмотрим вооруженную борьбу, которая вспыхнула между англичанами и голландцами в середине XVII в. и выразилась в трех длительных войнах,
В течение XVII и начале XVIII в. англичане успели колонизовать большие территории в восточной части Северной Америки и уничтожить там начинавшуюся голландскую колонизацию, присоединив к своим владениям территорию голландской Ост-Индской компании (часть нынешнего штата Нью-Йорк) у берегов Гудзонова залива и в бассейне реки Гудзон. Англичанам удалось прочно устроиться на Антильской островной группе Вест-Индского архипелага и здесь тоже оттеснить голландцев, которые еще до англичан зарились на Ямайку и Барбадос, сделавшихся главными сокровищами британских вест-индских владений. В Индии же и особенно в Индонезии, на островных группах Индийского океана, голландцы не только не допустили англичан вытеснить их из отнятых ими у португальцев владений, но сами постарались надолго изгнать английскую торговлю если не из Индии, то из Индонезии.