Страница 249 из 301
Правда, она никак не думала, что в своем коварстве, я смогу дойти до такого совершенства, что даже не стану уговаривать Виталию и Сцинию добровольно отдаться друинам. Вместо этого, я молча вручил Хирону и своим крылатым подругам по Кольцу Творения, после чего по их головам шустро прошелся малиновый шарик. Поскольку от моих крылатых подруг, обычно благоухающих тонкими благовониями, да и от Хирона, исходил сильный, резкий запах пота, от которого у меня першило в носу, а загонять их в магическую купель, означало резкую смену темпа, то я приказал своему Кольцу Творения излить в воздух некоторые божественные эманации, которые переплавили этот крепкий дух в мускусный аромат, сохранив в нем запах сильнейшего вожделения.
Дальше все пошло как по маслу. Прекрасная, светловолосая красавица Сциния, с её сверкающим, божественным телом, распаленным бешеной скачкой на Ликурге, оказалась в страстных и умелых объятьях Кассия, который, вопреки всем прежним табу, вел себя, как нежный и опытный любовник. Валерия, моя прелестная, крылатая воительница Валерия, стройная, сильная и смелая, первой ответила на пылкие поцелуи молодого друина и Антоний, подхватив её на руки, откинулся спиной на кровать. Крылья Валерии, которым передалось её желание, взметнулись высоко вверх и затрепетали каждым перышком.
Кентавр Хирон был уже не тот старец с благородными сединами, какого я видел однажды в Красной степи в Кентаврополисе. Теперь это был настоящий Геракл племени конелюдей, могучий и неудержимый. Он высоко выпрыгнул вверх, словно пегас стартующий в небо, сделал в воздухе изящный пируэт, во время которого сдернул Астреллу со своей спины, прижался к ней фасадом своего тела, вытянутого в струну и боком упал на нашу безбрежную кровать, стремительно овладевая моей подругой.
Как только Сциния сама подтолкнула Кассия к кровати, он крепко обнял её, прижавшись к ней всем телом и совершив короткий, магический, планирующий полет, лег спиной на золотое крыло Валерии. Стоило только мне включить свое Кольцо Творения, как Кольца Творения моих друзей и любовниц, включились сами собой, извергнув на нас, подобно взорвавшемуся вулкану, целые потоки своей сексуальной эманации, которые вновь заставили нас замкнуть свою любовь в единое божественное кольцо.
В одиннадцать утра, по моей просьбе, мои новые любовницы, не мешкая отправились из Серебряного замка к своим собратьям, чтобы поделиться с ними своими новыми впечатлениями. Конраду, который проторчал в моей спальне, всю ночь и утро, никаких наказов не требовалось, он и так был готов разнести эту весть по всему острову Избавления, при чем во всех подробностях. На тот случай, если у моих возлюбленных и их друзей, вдруг возникнут неприятности, я наделил их тела своими золотыми оберегами.
Переодев друинов в современные наряды самого изысканного фасоны, я вместе с ними спустился в пиршественный зал, где уже давно собрался на утренник народ, хотя из него ушли еще не все вечерние гости. Мое появление с друинами, не вызвало ни у кого нареканий, как и то, что они торжественно воссели за пиршественным столом вместе со мной.
На этот раз я был, как никогда приветлив и словоохотлив и произнес перед гостями проникновенную речь, общий смысл которой сводился к одному, - жизнь прекрасна, все мы принадлежим одному только Господу Богу, так давайте же любить друг друга, отвергнув все предрассудки. Выпив за это полный кубок вина, я обратил внимание на то, что и мои гости, да и мои сестры и братья, так ничего и не поняли. Тогда я встал, демонстративно поцеловал друинн и удалился прочь, оставив гостей, среди которых было много друинов, в полном недоумении и, даже, некоторой растерянности.
Вернувшись в наши покои, я застал своих нежных подруг в обеденном зале, в обществе Ури, Мишеля и всех троих кентавров. Все были в приподнятом, веселом настроении, даже мои крылатые красавицы, которым, пришлось из-за меня, поневоле, пережить, сразу два невероятных, любовных приключения. Стол был накрыт, по-праздничному и мое появление вызвало у моих друзей настоящий взрыв смеха. Нисколько не смутившись таким теплым приемом, я, невозмутимо прошел к столу и занял свое излюбленное место напротив огромного окна во всю стену.
Из окна открывался прекрасный вид на море. Ярко светило солнце, в небе не было ни облачка и на горизонте уже была видна темная полоска Терраглориса. Еще несколько дней, и мы полетим над его каменистыми пустошами и угрюмыми скалами. Мое невообразимое путешествие по Парадиз Ланду и в самом деле подходило к концу. Мне оставалось сделать только одно дело, оказать услугу архангелу Вельзевулу и друинам, которые, вопреки всем моим ожиданиям, оказались такими милыми и привлекательными существами.
Едва увидев друинов впервые, я невольно возмутился тому, что Создатель Яхве не был пленен их красотой, а теперь, когда пережил это волшебное приключение, был удивлен еще и тому, что ни он сам, ни ангелы, не замечали их особой чувственности. Друины, особенно их женщины, были просто созданы для любви и их гладкие, ароматные и сладкие тела, даже одно воспоминание о них, чертовски возбуждали меня. Не смотря на притворную веселость, мои друзья и подруги, кажется, тоже все еще были во власти их очарования и вспоминали эту ночь с удовольствием.
Как только я сел за стол, Сциния и Валерия, тут же бросились обслуживать меня. Похоже, они нисколько не сердились на меня за то, что я применил магические чары, чтобы добавить им радостных открытий. Во всяком случае, когда я обнимал то одну, то другую прелестницу, они, как всегда, отвечали мне нежными поцелуями. Оба моих друга, соблюдая правила, заведенные ими же самими, не спешили приступить к завтраку и терпеливо ждали, когда я возьму в руки нож и вилку.
Кентаврам, которым, чтобы оказаться у стола, пришлось сесть на свои длинные зады и одновременно встать на колени, было совершенно плевать на эти условности. Они немедленно принялись за мясо, которое было приготовлено именно так, как они его любили, порезанное крупными кусками и слегка обжаренное, с кровью. Вино они пили жадно, словно воду в жаркий день, но это не вызывало ни у кого раздражения. Мои друзья и подруги, прибывшие со мной из Светлого Парадиза знали о привычках конелюдей почти все и не считали это моветоном, а мои крылатые возлюбленные с Терраглориса, все еще пребывали в восторге от той дикой скачки по степи, когда кентавры любили их, держа на руках, на бешеном скаку.
Прежде, чем смотаться на несколько часов в Светлый Парадиз и пригласить на остров Избавления магических существ из Красной степи и Драконова леса, я вырастил в здешней степи, высокий, цветущий ковыль, который должен был сберечь нежные попки крылатых девушек и друинн, не обладающих магической неуязвимостью, от царапин и порезов о жесткие травы. Заодно я расцветил степь алыми маками.
Хотя степное плато, расположенное неподалеку от Серебряного замка и имело в длину целых пять с лишним километров, эта дистанция, наверняка, была для Хирона и его друзей, совершенно недостаточной, чтобы полностью усладит своих крылатых любовниц и им, наверняка, просто пришлось скакать по кругу. Хирон, слегка утолив голод, терзавший его желудок, первым нарушил молчание за столом и спросил меня:
- Мессир, так кто были эти дивные красавицы, чьи тела блестят в свете солнца, словно драгоценные камни? Когда ты просил меня срочно найти Ликурга, я подумал о том, что ты хочешь сделать сюрприз своей Нефе, а оказалось, что ты приготовил сюрприз для меня самого. Никогда еще, у меня не было таких сладких женщин, да к тому же и таких трепетных. На твоей маленькой лужайке я видел много конелюдей, которые устроили любовные скачки для таких же красавиц и всякий раз, когда я подпрыгивал чуть ли не к самому небу, кто-нибудь, всегда взмывал выше меня. Теперь-то я понимаю, что заставляло этих шалопаев прыгать так высоко не взирая даже на то, что рядом скачет, с крылатой девой на руках, их великий и грозный повелитель. Так кто же были эти удивительные и необычные красавицы, мессир?
При одном только упоминании о ночной, безудержной скачке любви, взоры моих крылатых возлюбленных затуманились, веки затрепетали, а груди стали вздыматься от глубоких, частых вздохов. Виталия, моя крылатая воительница, которая больше других ценила в мужчине силу и ловкость, даже тихонько застонала, вспоминая все то, что она пережила этой ночью. Моему другу ответил Михаил: