Совокупный грех

Мы миновали пару переулков, прогулялись по улочке, а затем вошли в длинную подворотню, с левой стороны которой и находился вход в хорошо известный мне ресторан. Я открыл дверь – вверху звякнул колокольчик, предупреждавший служащих заведения о прибытии посетителей, – и пропустил вперед Зою. Подниматься надлежало по мраморной лестнице на второй этаж. Уже в подъезде чувствовалось, что ресторан восточный: по стенам развешаны репродукции с картин японских живописцев, с потолка свисали японские фонарики, между лестничными пролетами на площадке стоял стеклянный шкаф с нэцкэ. На втором этаже нас уже поджидала восточной внешности девушка, одетая в кимоно и с прической в японском стиле с торчащим из нее гребнем. Хорошо, что не палочками для еды заколоты волосы, а лицо не намазано белилами. Тогда точно был бы перебор. Вот такие ряженые всегда вызывают у меня смешанные чувства: и смех, и жалость, и грусть. Смешно потому, что нелепо выглядят они в современном городе, жалко потому, что хозяева так над ними издеваются, а они вынуждены терпеть, ну а грустно оттого, что ничего не могу исправить в сложившемся положении дел.

– Здравствуйте! – сказала девушка, сложила у груди лодочкой руки и сделала нечто похожее на книксен. Очевидно, именно так, по ее разумению, в Японии хозяева приветствуют гостей. Хотя кто его знает, возможно, именно так, я в Японии не был.

Я тоже сложил у груди ладони «домиком», церемонно раскланялся и поздоровался:

– Охаё, офисиянка-сан!

– Ты знаешь японский?! – удивленно посмотрела на меня Зоя.

– Я много чего знаю. В том числе и немного японский, – соврал я, не моргнув глазом. – «Скорая помощь» – такомуто херовато, мама – япона мать. В общем, объясниться с японцем смогу.

– Болтун! – хихикнула Зоя и шаловливо хлопнула своей ладошкой по моей руке.

Официантка, смотревшая на нас во время разговора с ироничным выражением лица, проговорила:

– Проходите, пожалуйста.

Девушка проводила нас в небольшой уютный зал с огромным круглым столом посередине и квадратными и прямоугольными столиками по периметру ресторана. Посетителей было немного – две пары сидели за круглым столом и несколько за обычными. Нам досталась кабинка со столиком на четверых у окна. Я помог Зое снять шубку, шапку, снял свою куртку и повесил их на вешалку тут же у кабинки. Мы сели за столик на длинные лавки друг напротив друга. Столик был интересной конструкции, его столешница представляла собой прямоугольный ящик, накрытый сверху стеклом. В нем на мелких камешках лежали всевозможные представители морской флоры и фауны, ракушки, цветочки, сухие водоросли, пластмассовые разной расцветки рыбки, что в целом имитировало морское дно.

– Ух ты, как интересно! – с детской непосредственностью проговорила Зоя, с любопытством разглядывая морского ежа.

Интерьер был мне знаком и не вызывал особого интереса, потому я смотрел на Зою снисходительно. Этакий светский лев, выведший восторженную провинциалку в люди. Блюда местной кухни мне тоже были хорошо знакомы, поэтому я с согласия Зои заказал на нас обоих два первых блюда, роллы, шашлычки из осетрины, парочку салатов и слабоалкогольные коктейли. Сакэ ни я, ни Зоя на дух не переносили.

Официантка отправилась выполнять заказ и вскоре принесла два влажных горячих полотенца, столовые приборы и коктейли «Мохито».

Я оторвал свою новую знакомую от созерцания ящика с морскими обитателями.

– Зоя, ты выпытала у меня о моей жизни буквально все, – проговорил я, вытирая руки о полотенце, – о моих привычках, пристрастиях, даже хобби…

– О, да! – поднимая ко мне кукольное личико с синими глазами, проговорила Зоя и засмеялась. – Ты так здорово рассказываешь. Особенно мне понравилось, что ты иногда занимаешься частным сыском. Расскажи о своем хобби подробнее.

– Нет-нет! – запротестовал я, откидываясь на спинку лавки. – До тех пор пока ты не расскажешь о себе, больше от меня ты не дождешься ни слова.

Зоя тоже вытерла о полотенце белые холеные руки с длинными пальцами, ногти которых были художественно раскрашены.

– А что мне о себе рассказывать-то? – пожала она плечами и сделала через трубочку глоток коктейля. – Ничего интересного в моей жизни нет.

– Ну да! – произнес я недоверчиво и тоже глотнул кисло-сладкого напитка с мятой и ромом. – Не может быть, чтобы в жизни человека не происходило ничего интересного. Кто ты, откуда, где родилась, где училась? Факты биографии тоже заслуживают внимания.

В синих глазах Зои загорелись насмешливые огоньки.

– Не думаю, что исходные паспортные данные могут вызвать у кого-то жгучее любопытство.

Я усмехнулся и подмигнул:

– Ты так упорно шифруешься, что я могу подумать, будто тебе есть что скрывать в этой жизни.

Зоя вдруг вспыхнула.

– Что за глупости ты говоришь, – промолвила она так, будто ее уличили в совершении неблаговидного поступка, потом немного помолчала, словно раздумывая, рассказывать мне о своей биографии или нет, и наконец, чуть растягивая слова, произнесла: – Впрочем, если тебе интересно, слушай.

Я сложил на столе руки, как прилежный ученик, и открыл рот, будто по просьбе фотографа сказать «cheese!».

– С удовольствием!

Зоя склонила набок хорошенькую головку и в тон мне ответила:

– О, Игорь, это захватывающая история! В общем, родилась я в Подмосковье в Одинцово. Там же окончила школу, потом поступила в Московский институт иностранных языков на отделение английского языка. После окончания института уехала работать в Англию по программе «Ассистент преподавателя русского языка». Работала я в Бирмингеме год, потом вернулась на родину. Стала было искать работу, но тут мне пришло приглашение из Англии поработать уже преподавателем русского языка. Я согласилась, вновь поехала в Бирмингем, проработала там два года, затем нашла работу лучше и поехала трудиться в частную школу для девочек в Оксфорд. Там проработала три года и вот опять не так давно вернулась домой.

Я сделал круглые глаза и воскликнул:

– Ничего себе нет ничего интересного в биографии! У тебя же такая насыщенная всевозможными событиями жизнь! Ты же можешь, как Шахерезада, на ночь сказки рассказывать. Каждый день новую и увлекательную.

– Скажешь тоже, сказки Шахерезады, – отчего-то смутилась Зоя, глядя на стакан и водя по нему пальцами вверх-вниз. – Ничего увлекательного в моей жизни нет. Обычная работа.

Ох, как мне хотелось быть на месте этого стакана, чтобы меня точно так же гладили! Но, наверное, еще рановато приставать к моей новой знакомой с недвусмысленными предложениями.

– Обычная работа у меня! – парировал я, гася в себе страстное желание взять собеседницу за руку. – Каждый день тренировки с пацанами в ДЮСШ, разучивание приемов и лишь иногда соревнования.

Не соглашаясь со мной, Зоя замотала головой так, что копна ее шикарных пшеничного цвета волос хаотично зашевелилась.

– Но ты же говорил, что занимаешься частным сыском, – не сказала, а укорила она так, как укоряют капризного ребенка, у которого полно игрушек, а он все жалуется, что ему занять себя нечем. – Разве это хобби не увлекательное?

– Расследовать дела мне удается крайне редко, – не согласился я. – Я же не официальный частный сыщик с лицензией. Так что обращаются ко мне с просьбами только по рекомендациям друзей или знакомых, а не напрямую.

В этот момент официантка принесла оставшуюся часть нашего заказа, и беседа прервалась. Ряженая девушка составила с подноса на стол две порции супа – один из угря; другой с картофелем, сливочным сыром, сливками, королевской креветкой и мидией, шашлычок из осетринки, ассорти из роллов и салаты. Пожелав нам приятного аппетита, официантка ушла, покачивая своей высокой прической, а мы принялись за ужин. Супчик был так себе, и чего так японскую кухню превозносят? Наш борщ во сто крат вкуснее и наваристее. Но мы слепо подражаем всему заграничному. У нас даже гостиницы «Русотель» называют, сам на Варшавке видел, такое название крупными буквами написано наверху здания. В той же Америке никому не придет в голову написать на отеле «Америк-гостиница». Они же любят и уважают свой язык. А нам вроде как стыдиться надо своего языка, на котором разговаривали и писали великие русские поэты и писатели. В жизни не сниму номер в «Рус-отеле».