Страница 9 из 10
– Кир, а Кир!
– А… что, тетя Зина?
– Ты прямо как не от мира сего. Я тебя спрашиваю – детей-то с мужем планируете?
– Зина, перестань, – с укоризной одернула тетя Лида старшую сестру. – О таких вещах не спрашивают.
– Не, ну а что… Они десять лет жили и вдруг надумали расписаться. То есть столько лет им пофиг было, что не расписаны, а тут опомнились! – вещала тетя Зина, уже слегка захмелевшая. – С чего это? А если Кира ребеночка ждет – уже в положении, значит?
Все опять с интересом посмотрели на Киру.
– Как только, так сразу всем вам скажем, – флегматично пообещал Тим, от выпитого вина в малиново-розовых пятнах (у него была аллергия на алкоголь, проявлявшаяся именно таким образом).
– Зина! – рассердилась тетя Лида.
– А ты молчи. Ты-то, ты-то что пустоцветом ходишь, молодая еще!
– Я попрошу… – Виктор, муж тети Лиды, начал медленно подниматься из-за стола, укоризненно хмурясь.
– Вить, не обращай на нее внимания!
– Да, Зин, сколько можно… Это день рождения твоего брата, неужели нельзя без скандала обойтись?..
К счастью, скандал, едва зародившись, тут же погас – появился Руслан Брагин, подполковник, начальник отдела, в котором служил отец Киры.
Кира хорошо, чуть не с младенчества, помнила Брагина… Спустя годы он изменился – заматерел, погрузнел, появился живот, взгляд свинцово-серых глаз стал пронзительным, жестким, тоже тяжелым. Только похожий на подкову шрам на его лбу – у кромки волос, справа – остался неизменным.
– Здравия желаю всем. Игорь, друг, прими мои поздравления… Это тебе сверточек, потом посмотришь.
– Руслан! Спасибо. Прошу к столу…
– Нет-нет-нет, я на минуту. Вот через неделю – да, вместе отпразднуем… – говорил Брагин тяжело, отрывисто, словно камни ворочал. – Дамы, всем привет. Зина, Тоня. Лида…
Показалось Кире или нет – но тетя Лида, увидев Брагина, помрачнела, отвернулась, едва кивнув.
И Кира, кстати, тоже недолюбливала, побаивалась Брагина – человека жесткого, решительного. Не человек даже он, а скала, о которую можно легко расшибиться, если вовремя не затормозить.
Раньше Брагин вообще не замечал Киры, девчонки тогда еще. Она надеялась, что и сейчас начальник отца, не заметив ее, уйдет.
Но нет, ошиблась.
– Игорь… Это твои молодые приехали?
– Да, вспомнили про старика… Тимофей, мой будущий зять, это Кира… Узнал? Ребята, это Руслан Эдуардович Брагин, мой сослуживец, друг, начальник.
– Кореш, собутыльник, союзник…
Мужчины захохотали, пожимая друг другу руки и хлопая по плечам.
– Кира Игоревна, очень рад встрече, – Брагин направился к Кире, взял ее за руку, отвел чуть в сторону от стола. – Кира Игоревна, надеюсь, будете с нами на охоте?
«Как интересно. Раньше меня в упор не видел, даже не здоровался. А тут так вежлив… Я была ребенком, он не считал меня за человека. А теперь я не ребенок… Да, есть люди, которые детей за людей не считают!»
– Нет, к сожалению. Завтра уезжаем, – покачала головой Кира.
– Всего на пару дней приехали? Ой, нехорошо… – Брагин попытался изобразить улыбку.
– Дела. У Тима работа, едва вырвался, и я тоже…
– Да. Я в курсе. Слышал. Композитор, балет, театр.
– Премьера скоро. Без меня никак, – подхватила Кира. Она лгала. Уж она-то, именно она, автор музыки, – сейчас не нужна была в Москве. Ее присутствия не требовалось. А зачем? Она только запустила этот механизм, написала музыку. Всё. Теперь над спектаклем работали артисты, балетмейстер, декораторы, оформители, костюмеры.
– Что ж… Понимаю, – серьезно, с уважением произнес Брагин. «Нет, он со мной сейчас разговаривает не потому, что я выросла и уже не ребенок… Он со мной разговаривает потому, что я стала, с его точки зрения, человеком . То есть добилась чего-то, не пустое место. Он делит окружающих на тех, с кем можно общаться, и тех, кто этого недостоин. Я должна быть польщена, гм…» – Но жалко. А то сходили бы всей компанией на охоту, с будущим супругом. На кабанчика. Тимофей Михайлович интересуется охотой?
– Нет, не замечала.
– Очень зря. Прекрасный отдых. Для настоящих мужчин. Кабан – он по своей опасности для человека – на втором месте после медведя. Ну и волки, само собой, у нас в лесах водятся… У нас много волков развелось, кстати.
– Волков? – вздрогнула Кира. Она, конечно, с детства знала, что в местных лесах много всякой разной живности водится, в том числе и волков. Но когда она писала музыку к своему балету, о том не думала. И только сейчас осознала, что сказка столь тесно связана с реальностью. И злой волк – он вот, где-то рядом, в лесу… Настоящий, живой, с шерстью и клыками!
– Да. Их отстрел сейчас разрешен – уж больно увеличилась популяция, жители местных деревень жалуются – иногда звери из леса выходят, даже сейчас, летом. На скот нападают.
– А на людей?
– Бог миловал. Но, конечно, если волков не отстреливать, то и до людей доберутся. Но, помимо волков и кабанов, и дичь, гусей-уток, пострелять можно… Охота – древнее занятие. Это – ритуал, это целая философия, можно сказать… А вам, поди, зверушек жалко? – Брагин наконец улыбнулся – одними губами. Взгляд его при этом оставался жестким, внимательным, от него не ускользал ни один нюанс в поведении Киры.
– Жалко, да… – растерявшись, согласилась она.
– Женщины! – всплеснув руками, опять изобразил улыбку Брагин. Его позвал отец – и Брагин отошел от Киры.
Поговорил с отцом, потом взял Тима под ручку, побеседовал и с ним, с большим уважением. Перебросился парой фраз с дядей Толиком, что-то сказал и дяде Вите. Остальных пропустил. Гену не заметил вообще, словно его не существовало. Да Гена и не лез на глаза грозному подполковнику, сидел, спрятавшись за тети-Тониной спиной, и почти не дышал, зная свое место. Затем Брагин направился в сторону тети Лиды, но та вдруг встала из-за стола, принялась помогать Кириной матери, ускользнув от общения с гостем.
Больше достойных собеседников Руслан Брагин для себя не нашел. Откланялся и исчез.
…Утром следующего дня Тим засел за очередную статью. Мрачный, опять малиново-румяный. Пожаловался на головную боль («Перебрали мы вчера… эх, вот за что не люблю вино!») и попросил Киру не мешать ему.
Кира спустилась на первый этаж, немного поиграла с Гелей. Потом появилась мать и с застенчивой, робкой улыбкой сказала:
– Ну вот, как быстро время пролетело… Сегодня вечером уже на поезд пора.
– Приезжай еще! – пылко шепотом произнесла Геля и изо всех сил прижалась к Кириному плечу щекой.
– Обязательно.
– А когда? Скоро?
– Геля, детка, не будь такой навязчивой… – ласково упрекнула младшую дочь мать.
– Когда-нибудь приеду, – пообещала Кира. – Точнее сказать не могу.
Кира лгала. На самом деле она даже не думала о том, чтобы вновь заглянуть в родной дом. Ну, может быть, еще через несколько лет, когда у кого-нибудь из родни случится очередной юбилей. А так – ездить сюда скучно и тяжело. Мучительно даже. Что ж поделать – родное гнездо стало ей чужим…
Мать стола в дверях комнаты и с блаженной, бессмысленной улыбкой смотрела на дочерей, старшую и младшую, лепетала какие-то банальные глупости и не думала уходить.
Кире настолько невыносимо стало от ее присутствия, от виноватого голоса и вида матери, что она заявила:
– Пойду хоть город посмотрю напоследок.
– Я с тобой! – тут же вызвалась Геля.
– Нет-нет, я быстро по улицам пробегусь и обратно… У меня свои воспоминания.
– Да-да, свои воспоминания… – эхом отозвалась мать. – Геля, не мешай Кирочке.
…Улица с высокими заборами, за которыми прятались соседние дома. Кто там жил? Кира не помнила. Когда у всех такие высокие заборы, глухие стены – вряд ли запомнишь.
Нет, конечно, соседи общались между собой, изредка выходили на общие собрания (когда, например, решался вопрос с уличным освещением), знали, кто где, как зовут, в лицо, но – никакой открытости, жизни нараспашку. Это все-таки не деревня, а город, пусть и небольшой.