Страница 45 из 60
РГИА. Ф. 1683. Оп. 1. Д. 119. Л. 1–13[494]
По поводу переданного мне Вашим Превосходительством, при письме известного лица, анонимного заявления о развившемся в столице мужеложестве[495] долгом считаю представить на благоусмотрение Ваше некоторые сведения, имеющиеся уже в вверенном мне Управлении по означенному предмету.
Порок мужеложества существует уже несколько лет, но никогда не принимал такого размера, как в настоящее время, когда нет, можно сказать, ни одного класса в Петербургском населении, среди которого не оказалось бы много его последователей. Как результат полового пресыщения, порок этот главным образом осуществляется людьми богатыми, для которых сношения с женщинами сделались уже ненавистными, и если кружок этих лиц и пополняется затем людьми неимущими, молодыми, то лишь как жертвами, служащими для удовлетворения первых, причем жертвы эти питают весьма часто глубокое личное презрение к подобного рода промыслу, но отдаются ему тем не менее, хотя и с отвращением, ради выгод и приобретения средств к веселому и легкому существованию.
Возмутительно циничные подробности этого рода разврата, как он практикуется, передаются в следующем виде, а именно: 1-й — когда мужчина, вследствие полового возбуждения, вводит свой член в задний проход другого мужчины и таким образом совершает половой акт; 2-й — когда мужчина вводит свой член в рот другого, причем последний щекочет член языком и таким образом удовлетворяет первого; 3-й — когда мужчина вводит свой член между ляжек другого; 4-й — когда мужчины взаимно онанируют; 5-й — когда мужчина совершает половой акт с молодым человеком или мальчиком посредством одного из четырех первых видов, но при этом чувствует потребность, чтобы в его собственный задний проход вводил член другой мужчина более возмужалый и по возможности с большим членом, и 6-й — когда молодой мужчина, представляя собою проститутку, удовлетворяет за деньги любого мужчину на все способы.
Последователи всех упомянутых видов мужеложества как летом, так и зимою сходятся в разных местах. Тетки, как они себя называют, с одного взгляда узнают друг друга по некоторым неуловимым для постороннего приметам, а знатоки могут даже сразу определить, с последователем какой категории теток имеют дело.
Летом тетки собираются почти ежедневно в Зоологическом саду, и в особенности многолюдны их собрания бывают по субботам и воскресеньям, когда приезжают солдаты из лагеря и когда свободны от занятий юнкера, полковые певчие, кадеты, гимназисты и мальчишки подмастерья[496]. Солдаты Л. Гв. Конного полка, кавалергарды, казаки, как Уральцы, так и Атаманцы, приходят в Зоологический сад единственно с целью заработать несколько двугривенных без всякого с их стороны труда. Они знают почти всех теток в лицо, и вот солдат, проходя мимо одного из них, многозначительно взглядывает на него и направляется в сторону ватерклозета, оглядываясь, следует ли за ним тетка. Если тетка идет, то в ватерклозете он делает вид, что отправляет свои естественные нужды, и старается показать свой член. Тетка становится рядом, и если член действительно большой, то щупает его рукой и платит солдату 20 коп. Подобного рода щупанье тетка проделывает несколько раз в вечер и, выбрав себе член по вкусу, отправляется с солдатом в ближайшие бани, где употребляет его в задний проход, или, наоборот, солдат употребляет туда же тетку, за что и получает от него от 3–5 рублей[497].
С юнкерами, кадетами, мальчишками подмастерьями тетки проделывают то же самое, но только с тою разницею, что щупают их за задницу и, найдя ее соблазнительною для себя, угощают их в саду и затем отправляются с ними на квартиру или в баню. По будням в Зоологический сад тетки отправляются поздно, а до того времени гуляют по Конно-Гвардейскому бульвару. Кроме того гуляют в других садах, по Невскому, заходят в кондитерские, где смотрят, нет ли молодежи. Солдаты и молодые люди, желающие, чтобы их пощупали за члены и заплатили за это, вертятся близь писсуаров у Аничкина моста и близь ватерклозета на Знаменской площади, у Публичной библиотеки и у Михайловского сквера, куда тетки также заглядывают. Зимою тетки встречаются: в среду — в балете, в субботу — в Цирке, Михайловском и Малом театрах, по понедельникам в кафе-шантанах, откуда непременно отправляются ужинать в гостиницы, из которых особенно часто выбирается один ресторан, считающийся как бы клубом теток[498]. Здесь они пользуются большим почетом, как выгодные гости, и имеют даже к постоянным услугам одного лакея, который доставляет в отдельные кабинеты подгулявшим теткам молодых солдат и мальчиков.
По воскресеньям зимою тетки гуляют в Пассаже на верхней галерее, куда утром приходят кадеты и воспитанники, а около 6 часов вечера солдаты и мальчишки подмастерья. Любимым местом теток служат в особенности катки, куда они приходят высматривать формы катающихся молодых людей, приглашаемых ими затем в кондитерские или к себе на дом. Во время праздников и на Масленице тетки днем гуляют на балаганах, а вечером в манеже, где бывает масса солдат и мальчишек, специально приходящих, чтобы заработать что-нибудь от теток[499].
Для большего общения богатые тетки устраивают вечера, балы, на которых они являются в сопровождении своих любовников. Один из таких балов еще недавно был по случаю новоселья в одной роскошно убранной квартире почти в центре города, при этом сам хозяин и некоторые из теток были в дамских платьях. Гостям был подан сначала чай с коньяком, закуска, после чего они танцевали почти до 4-х часов, когда сервирован был роскошный ужин. За ужином вина подавались в гигантских стеклянных членах и провозглашались тосты, соответствующие этому рауту, причем в числе других выделялся тост за отсутствующих высокопоставленных покровителей общества и в особенности за одно высокопоставленное лицо, считающееся высшим покровителем[500]. После ужина началась страшная, возмутительная оргия. Мужчины-дамы разделись голыми и в таком виде стали продолжать танцы. В кабинете на роскошной турецкой мебели виднелись в полутьме пьяные группы теток, которые сидели друг у друга на коленях, целовались, щупали друг друга за члены и онанировали; тут же лежал отдельно один из гостей, совсем голый, напоминающий своим телосложением женщину (под комическим названием «Нана»), и перед ним несколько других мужчин, целующих и щупающих его. Оргия продолжалась до утра, после чего все разъехались попарно с своими мужчинами-дамами, некоторые домой, а некоторые в гостиницы и бани. Прислугою на таких вечерах обыкновенно не стесняются, потому что она подобрана из своих.
В организации общества теток самым деятельным органом являются так называемые «сводни» — это лица, занимающиеся приисканием невинных мальчиков для развратных теток и дающие у себя иногда приют, за деньги конечно, всем случайным педерастам, сошедшимся на улице. Все члены общества связаны между собою особого рода клятвою, практиковавшеюся когда-то в масонских ложах[501], которая обязывает их помогать друг другу и всеми возможными способами охранять свое ремесло от опасности преследований, а также доставлять нуждающимся места или покровительство сильных, что не представляется для них особенно трудным, ввиду того, что к обществу теток принадлежат большею частью лица, служащие в Министерствах и занимающие выдающиеся как на службе, так и в обществе места.
494
Нижеследующие комментарии (В файле — № сносок с 495 по 507 — прим. верст.) составлялись с учетом публикации Константина Ротикова в «Невском архиве» с тем, чтобы избегать ненужных повторений. Однако в ряде случаев мы дополняли или корректировали приводимые Ротиковым факты; иногда — если это представлялось важным — выделяли его источниковедческие наблюдения.
495
Автор документа мало знаком с принятыми на тот момент в отечественной и зарубежной медицинской литературе описаниями гомосексуального поведения. Представление о гомосексуализме как медицинской патологии, кардинальным образом меняющей поведение личности, складывается в риторике врачей именно во второй половине XIX столетия и, насколько это сегодня очевидно, тесно связано с общими «параметрами» дискуссии о том, что мы называем сексуальностью, как они сложились еще в XVII–XVIII веках (см.: Foucault М. Histoire de la sexualité. Т. I: La volonté de savoir. Paris: Gallimard. 1976). Ныне стала общим местом констатация того, что сами по себе наблюдаемые специалистом «плотские удовольствия» не предопределяют их интерпретации и могут быть описаны по-разному, а их концептуализации зависят от мировоззренческого, социально-культурного и, до известной степени, политического контекста эпохи. Оказавшись научным объектом, они в то же время становятся фактом культуры. Упомянутый «контекст» допускает различные стратегии интерпретации, пользующиеся, однако, одним и тем же словарем/совокупностью словарей (только поэтому они оказываются результатом деятельности современников и понятны им — то есть взаимопереводимы). Так, сексуальные практики, описываемые с недавних пор как «гомосексуализм», оказались к концу прошлого века привязанными к понятиям «патология» и «дегенерация» (моральная/физиологическая). Однако, относимые к миру негативно-маргинального — по отношению к ценностям «среднего буржуа», — они получили весьма различные интерпретации в рамках одного и того же терминологического круга (ср.: Mosse G. L. Masculinity and the Decadence // Sexual Knowledge, Sexual Science: The History of Attitudes to Sexuality / Eds. Porter R., Teich M. Cambridge: Cambridge University Press, 1994. P. 251–266). Неудивительно, что профессиональные различия между специалистами-медиками, писавшими на эту тему, сильно влияли на формирование и развитие объяснительных стратегий. Лечащие врачи-психиатры ставили акцент на физиологических и психических изменениях у пациента-гомосексуалиста (врожденных или приобретенных). Такой подход продемонстрирован, в частности, в широко известных русским врачам текстах французского доктора А. Тардьё по судебной медицине (Tardieu A. Étude médico-légale sur les attentats aux mœurs. 7-е изд. Paris, 1878). Судебно-медицинские эксперты выделяли прежде всего тему моральной «дегенерации», насилия, совращения и привычки. Сочинения таких немецких авторитетов, как Й. Л. Каспер (Практическое руководство к судебной медицине. СПб., 1872), оказали сильное влияние на их российских коллег. Таким образом, один и тот же набор фактов мог быть представлен как следствие глубоких перемен в психике больного либо как проявление социально опасной «дурной привычки». Разумеется, такое чистое разделение двух подходов никогда не имело места, но помогает понять разницу в «пафосе». Тема приобретенного порока и слабого волевого контроля улиц с врожденными «противоестественными наклонностями», кажется, приобрела доминирующее значение в текстах русских врачей о гомосексуализме. Даже у такого «натуралиста», сторонника Ломброзо, как В. М. Тарновский, проблема «приобретенной педерастии» играет не меньшую роль, чем наследственные причины (Тарновский В. М. Извращение полового чувства. Судебно-психиатрический очерк // Вестник клинической и судебной психиатрии и невропатологии. Вып. II. СПб.: К. Риккер, 1884. С. 1–108). В. М. Бехтерев в этюдах конца века рассматривает гомосексуализм в перспективе складывания в конкретных жизненных обстоятельствах соответствующих психологических установок и рекомендует гипноз (в качестве элемента комплексной терапии) для снятия этих «наваждений» (см., например: Бехтерев В. М. Лечение внушением превратных половых влечений и онанизма // Обозрение психиатрии, неврологии и экспериментальной психологии. 1898. № 8. С. 587–597). Таким образом, российская медицина оставляла большое пространство для этической дискуссии с социальными импликациями. Риторика «биологической дегенерации» и «вымирания нации» если и звучала здесь, то не так громко, как во Франции рубежа веков.
496
В литературе того времени рассуждения о маргиналах как главном товаре для гомосексуалов из «высшего света» — общее место. Автор руководства по «судебной гинекологии» ограничивает круг юридических казусов из петербургской практики делами банщиков (из числа бывших крестьян), нанявшихся к обезумевшему старику-помещику молодых людей без определенных занятий и т. п. (Мержеевский В. Судебная гинекология. Руководство для врачей и юристов. СПб.: Б. Г. Ямпольский, 1878. С. 238–255). В. Тарновский указывает на исключительную «снисходительность» русского простолюдина к «барским забавам», передавая истории дворников и прислуги (Тарновский В. М. Извращение полового чувства… С. 69–72).
497
На рубеже 1870–1880-х годов услуги проститутки на петербургском рынке оценивались в среднем в 50 копеек. Ср.: Левина Н. Б., Шкаровский М. В. Проституция в Петербурге (40-е гг. XIX в. — 40-е гг. XX в.). М.: Прогресс-Академия, 1994. С. 23.
498
Речь, вероятно, идет о ресторане Палкина, ибо «один лакей» — скорее всего, Зайцев, «лакей в ресторане Палкина» и «сводня», согласно списку персоналий в конце документа. См.: Ротиков Константин. Эпизод из жизни «голубого» Петербурга // Невский архив: Историко-краеведческий сборник. III / Сост. А. И. Добкин, А В. Кобак. СПб.: Atheneum-Феникс, 1997. С. 454–455.
499
См. примеч. 2. (в файле — примечание № 496. — верст.).
500
Нельзя исключать, что автор имеет в виду великого князя Сергея Александровича Романова, ставшего в 1891 году московским генерал-губернатором. См. о нем во вступительной статье.
501
К началу 1890-х годов появились первые исследования по истории российского масонства XVIII — первой четверти XIX века. См., в частности: 1) Пекарский П. Дополнения к истории масонства в России XVIII столетия. СПб.: ИАН, 1869. IV + 224 с.; 2) Пыпин А. Хронологический указатель русских лож от первого введения масонства до запрещения его. 1731–1822. СПб.: М. Стасюлевич, 1873. 44 с.; 3) Опочинин Е. Несколько исторических сведений о франк-масонах. СПб.: МВД, 1883. 30 с.