Алхимия и каббала

Итак, Шимон Лави высоко ценил алхимию. Он даже искажает каббалистическую символику во имя алхимической, когда несколькими строками ниже говорит о том, что «каббалисты также именуют золото солнцем, серебро же — луной»[92]. Собственно говоря, это символический язык алхимиков. В отношении каббалистов его утверждение, однако, выглядит крайне сомнительным и основывается, насколько я могу видеть, исключительно на аллегорической интерпретации Zohar 1.249b, которая безусловно далека от буквального значения отрывка. Как мы покажем ниже, даже автор «Эш мецареф» (несомненно, предрасположенный к такого рода идеям), не осмелился взять на вооружение алхимическую лунную символику серебра. Только два поколения спустя Авраам бен Мордехай Азулай, который, как и Лави, родился в Марокко, в Фесе (где алхимия играла существенную роль) воспользовался этой символикой, комментируя описание магической птицы Балака в Zohar 3.184b. Действительно, здесь золото и серебро связываются, соответственно, с солнцем и луной[93]. Но указанный отрывок в комментарии Азулая, похоже, основывается на зоарических комментариях Моше Кордоверо, который не упоминает о связи серебра с луной в своём словаре каббалистической символики (Pardes Rimmonim, гл. 23, л. 151c).

Совершенно иначе складывались отношения с алхимией у Хаима бен Йосефа Виталя, самого влиятельного из учеников Ицхака бен Шломо Лурии. О самом Лурии мы ничего в этом плане сказать в точности не можем[94]; однако ученик, переживший учителя почти на пятьдесят лет — Виталь умер в Дамаске в 1620 году — оставил ряд свидетельств, связанных с предметом нашего обсуждения. В автобиографических записках, собранных около 1610 г. в книгу под названием Sefer ha-Hezyonot («Книга видений») и дошедших до нас в виде собственноручной рукописи (полный текст был опубликован в 1954 г.)[95], Виталь рассказывает, как Лурия разглядел на его лбу фразу из Исх. 31:4: «Работать из золота, серебра и меди» и указал «на мои грехи, ибо я на два с половиной года забросил изучение Торы, занимаясь алхимической наукой»[96]. А в предисловии к написанному гораздо позднее трактату по каббалистической этике, Sha’arei Kedusha («Врата святости»), Виталь порицает людей, смешивающих доброе и злое, правду и ложь, занятых пустыми вещами (dewarim betelim) и обращающихся к (магическим?) снадобьям, алхимической науке, а также амулетам и заклинаниям — не упоминая конкретно, к какой категории они принадлежат[97]. Согласно «автобиографии» Shivhei Rabbi Hayyim Vital («Достохвальные деяния р. Хаима Виталя») изучал он алхимию, видимо, между 1567 и 1569 гг., то есть до встречи с Лурией, так как он говорит здесь, что забросил Тору на два с половиной года в возрасте 24 лет[98]. Слова Виталя подтверждает другая рукопись, без сомнения написанная его рукой — в ней собраны сведения по магическим практикам и алхимико-металлургические рецепты. Этот важный автограф долгие годы находился в бесценном каббалистическом собрании Шломо Мусаева в Иерусалиме, где я и обнаружил его в 1930 г. В третьей части манускрипта (л. 34-35) имеются восемьдесят три параграфа, написанных очень густым и красивым сефардским курсивом; здесь говорится о «химических практиках в делах семи металлов». В тексте содержится большое количество рецептов химического характера, пересыпанных многочисленными алхимическими терминами. Возможно, когда-нибудь рукопись будет изучена более детально по фотокопии, сделанной после её обнаружения[99].

Даже оставив алхимическую практику, Виталь продолжал использовать в своих каббалистических сочинениях символику металлов (выведенную из обсуждавшегося выше отрывка из «Зоара»). Ртуть, главенствующая субстанция средневековой и поздней алхимии, получает у Виталя каббалистическое освещение как седьмой металл, который заменяет упомянутую в «Зоаре» латунь[100]. Виталь придаёт этим семи металлам (расположенным по рангу: серебро, золото, медь, олово, свинец, ртуть, железо) символическое значение семи сфирот от Хесед до Малхут и семи планет в традиционной последовательности — создавая истинно алхимико-астрологическую модель[101]. Ртуть соотносится здесь со сфирой Йесод и, таким образом, с сексуальной символикой. Как указал К. Г. Юнг, в некоторых средневековых латинских видениях Меркурий приобретает сексуальные коннотации Купидона[102]. Виталь далее не развивает свою схему. Предложенная им классификация безусловно нова; в истолкованиях сфирот у более ранних поколений каббалистов ртуть не присутствует вовсе. В одном из подобных трактатов, «Лестница сфирот», содержащемся в рукописи из Британского музея и составленном около 1500 г., последовательность металлов такова: серебро, золото, железо, олово, медь, латунь (названная здесь просто «металлом»), свинец[103].

Эти новые идеи распространяются сперва в испанской каббале, а затем в сафедской каббале XVI в. Позднее, мы видим два примера, которые демонстрируют интерес к алхимии в еврейских каббалистических кругах. В контексте европейской каббалы XVII в., можно вспомнить о замечаниях пражского врача и каббалиста Авраама бен Шабтая Шефтеля Горовица в его сочинении Shefa Tal («Изобилие росы»), напечатанном в 1612 г. В целом он детально развивает мысли Кордоверо, но в определённых главах, не связанных с нашей темой, возвращается к построениям Лурии. В конце главы 3 (л. 6c-37d) приводится довольно искусно разработанная каббалистическая теория алхимии, где доктрина превращения металлов раскрывается «согласно познаниям мудрецов алхимии» и соотносится с взаимодействием миров и самих сфирот. Автор предпринимает также новую попытку объяснить превосходство золота над серебром; при этом он прибегает к возникшему в XVI в. учению о четырёх мирах, где повторяются структуры десяти сфирот: высший из этих миров, мир эманаций, означен золотом; серебро выступает как господствующий символ в следующем по порядку мире[104]. Йосеф Шломо Дельмедиго, который много лет скитался по Европе и прославился как врач, каббалист и философ, написал между 1620 и 1640 гг. много работ, в большинстве своём оставшихся неопубликованными[105]. Начало его трактата о философском камне и эликсире философов сохранилось в рукописном виде и находится в собрании Еврейской теологической семинарии в Нью-Йорке. Трактат состоял из десяти глав, но сохранились лишь первые семь страниц.

Среди евреев Марокко алхимия продолжала развиваться вплоть до ХХ в. Даже там алхимия и каббала часто шагали рука об руку. В одной рукописи из коллекции Гастера упоминается «учёный и святой» из Иерусалима, предпринявший Великое Делание (ивр. мelakhah)[106]. В декабре 1928 г. я видел в собрании рукописей Бадаба в Иерусалиме единственный лист манускрипта об алхимических «тинктурах», написанного марокканским курсивом на иврите около 1700 г. Примерно в 1700 г. алхимией занимался также марокканский каббалист Яаков Катан, о чём он написал ивритскими буквами дидактическую поэму на арабском — если, конечно, Яаков Моисей Толедано правильно идентифицировал автора[107]. В этой рукописи, которую я изучал в январе 1929 года, еврейского материала не имеется и приводятся только цитаты из арабских авторов наподобие Джабира ибн Хайана, Халида ибн Язи-да и аль-Ираки. Местонахождение данного сочинения, насчитывающего почти пятьдесят страниц, мне не известно. Самостоятельное и потому тем более доказательное свидетельство африканского еврея о широком распространении алхимии в Марокко содержится в сообщении известного теолога Иоганна Соломона Земмлера из Галле, однако мои сведения о нём происходят из вторых рук. Как утверждается, в последние годы жизни богослова посетил еврей из Северной Африки, который рассказал Земмлеру о большой популярности алхимии у евреев Марокко. В остальном беседа, похоже, состояла из апокрифических сплетен[108].

92

См. Labi, л. 298b, где содержится ещё один релевантный отрывок о тайнах цветов в соотнесении с металлами и порче железа «философами», т. е. алхимиками.

93

См. комментарий Азулая к «Зоару» Or ha-Hammah (Перемышль, 1898), т. IV, л. 47a. Примечания XIV в. в MS Paris 806, л. 97b символически связывают друг с другом луну и серебро.

94

В Sha’ar ha-Gilgulim (Иерусалим, 1912), л. 48a, Виталь упоминает траву мускателлу (араб. akhil dhabab), которая «способна осуществить алхимическое [превращение] в золото». Он утверждает, что узнал о нескольких травах от своего учителя. Подобные растения описываются и в других местах, хотя и под иными именами и, похоже, ведут своё происхождение из арабской традиции. Авраам Шамой (Авраам Шалом Хай), собиратель фольклора восточных евреев, приводит (ок. 1870) следующий рассказ: «Когда я был молод, я хотел обучиться алхимии и её основам, т. е. как с помощью некоторых растений обращать олово и свинец в золото. И это растение называется Güldenkraut [золототысячник; лат. centaurium minus], на арабском hashishat ’al-dhabab»; см. его Nifla’im Ma’asekha (Ливорно 1881), 24b. Он цитирует отрывок из Sha’ar Ru’ah-ha-Kodesh Виталя, хотя в печатной версии его нет. Иерусалимский каббалист Хаим Йосеф Давид Азулай упоминает в своей антологии Midbar Kedemot (Ливороно, 1793), л. 98c, о растении, которое может превращать свинец в золото или серебро, «как нам рассказывают достойные доверия авторы».

95

Я видел эту рукопись весной 1932 г. в Ливорно. Она была опубликована А. З. Эшколи после Второй мировой войны по плохого качества микрофильму (Иерусалим, 1954).

96

Совершенно непонятно, почему Эшколи исключил именно этот отрывок — справедливо включённый в более ранние издания рукописи (напр. Baghdad 1886, л. 50a) — из своего издания Sefer ha-Hezyonot, хотя и цитировал его в примечании на с. 1.

97

В предисловии к первому изданию (Константинополь, 1734). По Sha’ar ha-Mizvot (Иерусалим, 1905), л. 38a и 42b видно, что Виталь обладал общими познаниями в химии.

98

Об этом сказано в самом начале его «автобиографии» (с. 1).

99

Рукопись, которая была передана на хранение в Еврейскую национальную библиотеку в Иерусалиме вместе со всем собранием Мусаева, хранилась там ещё в 1943 г., однако исчезла после возвращения её семье.

(По слухам, она была распродана по листам. Имеется неполное изд. 2007 г., а также «первое полное издание по собственноручной рукописи»: H. В. J. Vital, Sefer ha-pe ‘ulot: refu ’ot, segulot, kabalah ma ‘asit, khimiyah: nidpas la-rishonah bi-shelemut mi-‘etsem ketivat yado. [Israel], 2009. Выход его сопровождался скандалом и запретом на распространение книги со стороны ряда ультра-ортодоксальных раввинов.)

100

Длинный отрывок в Sefer ha-Likkutim (Иерусалим, 1913), л. 89b, приписываемой Виталю, но также в каббалистической компиляции Hesed le-Avraham (ок. 1630) Авраама бен Мордехая Азулая, по автографу Виталя касательно Пс. 84:7.

101

Согласно Виталю, силы четырёх «сфер» или миров каббалы (olamim) распространяются также на металлы; низший из миров, olam asiyyah (мир действия, делания), также называемый olam kelippot (мир скорлуп), соотносится с серебром, в то время как золото соотносится с olam ha-beriah (миром творения); см. Vital, Arba Me’ot Shekel Kesef (Краков, 2886), л. 9c-d. О четырёх мирах поздней каббалы см. мою книгу Kabbalah (Нью-Йорк, 1978), c. 116-22.

102

См. C. G. Jung, Mysterium Coniunctionis, с. 309f. В других местах этой книги, ртуть отчётливо соотносится с женским началом, а Меркурий имеет фаллический аспект. См. также соответствующую символику в Esh Mezaref, рассматриваемом ниже.

103

MS British Museum (Margoliouth 1047), л. 231.

104

Этот объёмистый отрывок до сих пор полностью не переведён.

105

О Дельмедиго см. A. Geiger, Biographie Josef Salomo del Medigo’s (Берлин, 1840), где справедливо отмечено внутренне противоречивое отношение этого автора к каббале.

106

Автор объясняет провал данной попытки соображениями демонологического свойства; MS Gaster 1055 (ныне в Британском музее, л. 42b-43a). Со времён разрушения Хаоса в мире воцарился беспорядок и естественные взаимосвязи были искажены благодаря вмешательству демонических сил.

107

Дополнительные сведения о Яакове Катане см. в Joseph ben Naim, Sefer Malkhe Rabbanan (Иерусалим, 1931), л. 64a. Большая рукопись, описанная М. Гастером в Jewish Encyclopedia, т. I, с. 328 и далее, была создана в Марокко ок. 1600 г.

108

Мне известно об этом докладе лишь из вторых рук, а именно из весьма скудного ивритского текста об алхимии: S. Rubin, Ebben ha-Hakhamim (Вена, 1874), с. 91-92. Рубин не указывает источник; вероятно, это четвёртый или пятый выпуск Unparteische Sammlungen zur Historie der Rosenkreuzer Земмлера (Галле, 1788), из которых я сумел найти лишь первые два.