Наследия павших (ЛП)

— А ты еще кто такой?!

Голос заглушает рокочущие звуки войны из воспоминания, как если бы его передали прямо мне в мозг.

Поворачиваю голову и понимаю, что прямо передо мной стоит Первая. Не в образе ребенка из воспоминания, нет, это Первая, какой я видел ее в последний раз: светлые волосы струятся по спине, плечи дерзко расправлены. Призрак. Она глядит прямо на меня, ожидая ответа.

Она не может быть здесь; это лишено смысла. Взмахиваю рукой перед ее лицом, полагая, что это должно быть какой-то глюк прибора доктора Ану. Быть того не может, чтобы она действительно меня видела.

Первая отбивает мою руку. Я удивлен, что она может меня трогать, но затем вспоминаю, что, вообще-то, здесь мы оба призраки.

— Ну и? — спрашивает она. — Ты кто? Тебе здесь не место.

— Ты мертвая, — все, что я могу выдавить.

Первая смотрит на себя вниз. На миг огромная рана на ее животе становится видимой. Так же быстро, как появилась, рана исчезает.

— Но не здесь, — пожимает Первая плечами. — Это мои воспоминания. Так что, похоже, ты застрял тут со мной.

Трясу головой.

— Это невозможно. Ты не можешь со мной разговаривать.

Первая прищуривается, глядя на меня и раздумывая о чем-то.

— Тебя зовут Адам, верно?

— Как ты узнала?

Первая самодовольно ухмыляется.

— Мы делим один мозг, мальчик-мог. Так что я тоже кое-что о тебе знаю.

Рядом с нами бежавшие до того Гвардейцы уже погрузились в корабль, и сейчас двигатели заурчали, оживая. Я должен изучать корабль в поисках важных деталей, но меня слишком отвлекает мертвая, усмехающаяся мне, девчонка.

— Твой страшный и ужасный папаша будет разочарован, когда ты проснешься и не расскажешь ему ничего интересненького. — Первая хватает меня за локоть, и прикосновение кажется таким реальным, что мне приходится напомнить себе, что, по сути, это всего лишь сон.

Сон, над которым Первая внезапно обретает контроль.

— Жаждешь моих воспоминаний? — спрашивает она. — Ну, двигай за мной. Проведу тебе экскурсию.

Так как картинка снова меняется, до меня начинает доходить, что происходит.

Я заперт здесь с моим заклятым врагом. И, кажется, командует здесь она.

Глава 6

В этот раз смена воспоминаний происходит иначе. До этого я словно падал сквозь время и память, а теперь никаких ощущений, как вдруг я уже стою на улице перед уединенной фермой в Коауила, Мексика. В этом воспоминании Первая со своим Чепаном таскает в дом коробки. Новоселье. Это первое место, где они поселились с Хильдой (так звали Чепана Первой) после того, как Гвардейцы высадились на Землю и разделились.

Стоп. Откуда мне все это известно?

Странно. В придачу к тому, что я вообще здесь нахожусь, просматривая этот отдельно взятый момент жизни Первой, у меня также есть общее представление обо всех ее воспоминаниях в целом. Я знаю все, что знает она, и помню все, что помнит она. Воспоминания настолько яркие, что кажется, будто они мои собственные.

Словно я — это она.

Призрак Первой появляется возле меня, и мы вместе наблюдаем, как ее более юная версия на пару с Хильдой распаковывает на кухне коробку с тарелками. Присутствие призрака Первой вызывает у меня мурашки и головокружение. Стараюсь игнорировать девчонку, но она, как ни в чем не бывало, продолжает говорить со мной.

— Мы жили здесь какое-то время, — говорит призрак Первой почти с тоской. — А потом Хильде показалось, что она видела кого-то из ваших ищеек, вынюхивающих что-то в городе, поэтому нам пришлось уехать.

Гвардейцы постоянно переезжают с места на место, меняя города и страны в совершенно непредсказуемом порядке. Отец этим заинтересуется. Это полностью противоположная нашей, могадорской, схема поведения. В отличие от них, мы сосредотачиваем наши силы на базах, раскиданных по всей планете. Вот почему Гвардейцев так сложно выследить.

— Иногда Хильда бывала такой занудой, — говорит Первая, наблюдая за своим Чепаном. — Во многом, наверное, как твой противный папаша. Только без этого, ну знаешь, короче, она была беззлобной. — Первая потирает ручки и изображает зловещее хихиканье.

— Заткнись, — выплевываю я злее, чем собирался. — Ты ничего о нем не знаешь.

Ловлю себя на том, что против воли изучаю Хильду. Ей где-то чуть меньше шестидесяти. Лицо покрыто морщинами, как от возраста, так и от постоянного стресса. Седые волосы стянуты в тугой хвост, заплетенный в косу. Глаза смотрят жестко; в голосе сталь, речь сдержанна, даже когда она просто говорит Первой в какой шкаф какие тарелки убрать. Признаться, Хильда и впрямь в чем-то похожа на Генерала.

— Я любила ее как маму, — произносит призрак Первой, ее голос грустно надламывается. Мои мысли возвращаются к мертвой пожилой женщине, тело которой мы оставили гнить в Малайзии, и я ощущаю что-то похожее на вину, но быстро одергиваю себяо. «Девчонка пудрит тебе мозги, Адамус».

— Как бы я хотел, чтобы ты перестала ездить мне по ушам, — говорю я ей.

— Правда, что ли? Ну а я бы хотела, чтоб твои приятели меня не убивали.

После Мексики Первая с Хильдой переезжают в Остин, штат Техас. Пытаюсь вырваться из этих воспоминаний и вернуться к той ночи на лориенском космодроме, где можно выяснить хоть что-то полезное, но Первая мне не позволяет. Каким-то образом она меня блокирует.

Да, я смог влезть в ее память без приглашения, но принадлежит-то она все равно ей. Первая не может выбросить меня отсюда, но может контролировать какие «комнаты» позволить мне посетить.

Всякий раз, когда я пытаюсь пробиться сквозь ее память, Первая заставляет меня прожить одну из ее тренировок с Хильдой.

— Как же я их ненавидела, — хмыкает Первая. — Надеюсь, ты чувствуешь то же самое.

Хильда мастер боевых искусств, правда, ее стиль никогда не подойдет для могадорских тренировок, где грубая сила преобладает над всем остальным. У Хильды оборонительная тактика ведения боя — сила атакующего используется против него самого, и уделяется особое внимание ударам по нервным центрам, которыми можно временно вывести противника из строя.

Я застрял в этих воспоминаниях. Но когда скука становится просто невыносимой, я от нечего делать начинаю подражать движениям Хильды, тренируясь наравне с маленькой Первой. Все равно все это не реально и происходит только в моей голове. Или голове Первой? Я уже не уверен, что в этом есть какая-то разница.

Мое хрупкое телосложение постоянно подводило меня на занятиях по боевой подготовке — к разочарованию отца и веселью Ивана. Но в воспоминаниях Первой я никогда не устаю. И неважно, что технически эти тренировки воображаемые, все равно приятно наконец-то двигаться в подходящем мне ритме.

Кроме того, мне вроде как положено собирать информацию. А техника боя Гвардейцев — ценные сведения.

В ранних воспоминаниях о тренировках Первая старательная ученица. Она занимается с Хильдой от рассвета до заката, увлеченно слушая ее истории о лориенских героях, которых та помогала тренировать. Рассказы Хильды, полные честных соревнований и благородных сражений, проводившихся на Лориен, призваны воодушевить Первую, продемонстрировать ей дух упорства, свойственный ее народу. По сравнению с историями из Великой Книги, рассказы Хильды поражают отсутствием кровавого насилия и казней каждого десятого.

— Однажды, — говорит Хильда, — ты станешь великим героем нашего народа и займешь среди них свое место. Тебя будут знать, как Первую — защитницу восьми.

Я ощущаю гордость Первой от слов Хильды, но также и ее сомнения. В душе Первая задается вопросом, каким образом она сможет выстоять в одиночку против могадорцев, которые завоевали всю ее планету за одну единственную ночь?

— Никогда не могла понять, почему мне не повезло стать Девятой? — задумчиво тянет Первая, пока я отрабатываю удары рядом с ее детской версией. — Но неееет. Пришлось идти и быть первой. Сложись все иначе, меня бы знали, как самую обреченную среди девяти обреченных неудачников. Удружили же мне Старейшины!