Наследия павших (ЛП)

Сегодня гуманитарная служба объявила о поступлении новой детской вакцины от малярии. Местные дети выстроились в очередь, и один за другим мужественно сжимают зубы во время инъекций.

Когда дети проходят мимо нашей с Иваном палатки, мы внимательно их осматриваем. Большинство из них босы или в сандалиях. А тех, кто в кедах или носках, Иван требует снять и то и другое. Никто не находит это странным. Люди слишком уж доверчивы. Ребят, нужного нам возраста, полно, но ни у одного из них нет лориенского шрама. После каждой гладкой лодыжки, я мысленно вздыхаю с облегчением.

Один из ожидающих укола ребят пялится на Ивана, а затем говорит что-то на суахили. Дети в очереди заливаются смехом.

— Что он сказал? — спрашиваю я.

Соцработник со шприцем замирает, бросая на меня тревожный взгляд, а затем с дрожью в голосе отвечает на английском: — Он говорит, твой друг бледный, как пузо бегемота.

Иван делает шаг навстречу пареньку, но я останавливаю его, придержав за плечо.

— Пацан прав, — говорю я работнику, — он и впрямь, как бегемот. — Показываю парню большой палец, вызывая у детей новую волну смеха.

— Мы тратим время впустую! — кипятится Иван, меряя шагами заднюю комнату хижины, где у нас сложено оборудование. Полагаю, хочет отрапортовать моему отцу что-то типа: «Лориенец пока не обнаружен; кенийские дети меня обижают».

Покидаю хижину, снаружи деревенские жители занимаются своими обычными делами. Помимо воли предаюсь давней мечте, как бывало со мной, когда я осматривал Вашингтон и представлял, какие изменения внесу. Только в этот раз моя мечта не о покорении, а о помощи. Продвинутые технологии могадорцев могли бы значительно улучшить жизнь этих людей.

— Жить им станет легче, — говорит Первая, — как только вы уберетесь с их планеты.

— Твоя правда, — шепчу я в ответ, чувствуя себя идиотом.

На баскетбольной площадке собираются команды. Парень лет четырнадцати замечает мой взгляд и машет мне рукой. Машу ему в ответ, и он бежит в мою сторону, на ходу говоря что-то, как мне кажется, на итальянском.

— Извини, — говорю я, — я не понимаю.

— А… — произносит парень, и я вижу, как у него в голове закрутились шестеренки, пока он соображает, на каком языке я говорю. — Английский? Американец?

Киваю. Парень довольно высок для своего возраста и подтянут. Кожа темная, но все же на несколько тонов светлее, чем у остальных деревенских, на щеках и носу россыпь веснушек. Можно сказать, у него экзотичная внешность. На нем майка и сетчатые шорты, высокие баскетбольные кеды и полосатые гетры. Иначе говоря — высокие носки. Внутри все обрывается от осознания, кто передо мной.

Гвардеец.

— Извини, — говорит он медленно, но на чистом английском. — Остальные соцработники говорят на итальянском. А я слегка подзабыл инглиш.

— Да нет, — говорю я через силу, — ты говоришь отлично.

Парень подходит ближе и протягивает руку. — Я Ханну.

— Адам.

— О! Прям, как первый человек. Слушай, нам как раз не хватает десятого игрока. — Парень тыкает пальцем через плечо, указывая на ожидающих ребят на баскетбольной площадке. — Не хочешь сыграть?

Чего я хочу, так это заорать ему: «БЕГИ!» Оглядываюсь через плечо, гадая, где Иван. Нельзя делать это слишком открыто, нельзя устраивать сцен. Если Иван заметит что-то необычное, он доложит отцу в тот же миг. Прямо сейчас единственное преимущество Ханну только в том, что наши пока не знают, кто он такой. Значит еще есть шанс для него и его Чепана, кем бы он ни был, ускользнуть незамеченными.

Нужно увести Ханну подальше от хижины гуманитарной помощи.

— Конечно, — соглашаюсь я, хотя ни разу в жизни не играл в баскетбол. — Я с вами.

Не проходим мы и трех шагов, как нас догоняет Иван с ухмылкой, которую иначе как нахальной не назовешь.

— Адам, — обращается он ко мне, разглядывая Ханну. — Кто твой новый друг?

— Ханну, — представляется Гвардеец, пожимая Ивану руку. Судя по гримасе на его лице, хватка Ивана слишком сильна. — Еще один американец. Клево.

Все в поведении Ханну говорит о беспечности, даже в том, как он неспешно идет к площадке. Сразу видно, что здесь его дом, здесь ему спокойно. Слишком спокойно. Сколько же он здесь живет и как часто приходит на эту площадку покидать мяч? А как же параноидальное поведение Чепанов, кочевой образ жизни, который Первая вынуждена была терпеть, и замкнутое существование Второй? Похоже, Ханну живет на Земле настолько безмятежной жизнью, что напрочь забыл, что идет война.

Некоторые ребята приветливо улыбаются Ханну, когда тот проходит мимо. Шутливо потрепывая их по волосам, Ханну улыбается в ответ, что-то шутит на суахили. Интересно, сколько же языков он знает?

— А тебе уже сделали прививку? — спрашивает Иван, тупя как обычно. — Не помню тебя, что-то.

Ханну отмахивается и говорит с беззаботной улыбкой:

— Мне? Да я здоров как бык! Пусть лучше достанется тем, кому это действительно нужно.

Один из ребят пасует мяч Ханну, и тот плавно отправляет его четко в корзину, при этом мяч даже не задевая кольцо.

— Давно здесь живешь? — решаюсь спросить я.

— С рождения, — отвечает Ханну. Ребята пасуют мяч обратно Ханну, и он перебрасывает его Ивану. — Попробуй забросить, здоровяк.

Иван так сильно сжимает мяч, что я испугался, как бы тот не лопнул. Затем Иван швыряет мяч к корзине в уродливом подобии броска Ханну. Мяч со звоном ударяется о кольцо и отскакивает. Некоторые ребята, в числе которых и тот, что назвал Ивана бегемотом, смеются.

— Неплохо, — подбадривает Ханну, подмигивая смеющимся ребятам.

Иван мрачнеет. Тогда я встреваю в попытке перевести разговор на другую тему, которая бы подняла из спячки у Ханну чувство опасности, но так, чтобы не спалиться перед Иваном.

— Странно, наверное, когда вдруг ни с того, ни с сего к вам в деревню приезжают незнакомцы? — спрашиваю я.

— Да нет, иногда туристы на автобусах заезжают, — пожимает плечами Ханну и переводит взгляд на Ивана. — Надеюсь, парни, вы запаслись кремом от загара? А то твой друг уже начал краснеть.

Иван сгребает меня за руку прежде, чем я успеваю придумать очередной вопрос с намеком. — Адам, пойдем уже. У нас куча дел еще.

Ханну выглядит разочарованным, когда Иван оттаскивает меня в сторону. — Может, поиграем потом, окей?

— Надеюсь, — отвечаю я.

Едва мы отходим на достаточное расстояние, Иван шипит мне на ухо:

— Это он! — заявляет он, дрожа от возбуждения. — Может, в сражении от тебя и мало толку, но уж в распознавании Гвардейцев ты переплюнешь любого скаута.

Бросаю взгляд через плечо. Ханну уже забыл о нас и помогает младшим отрабатывать броски.

— Мы не можем утверждать, что это он, — возражаю я.

— Да ладно тебе, Адамус, — стонет Иван. — Надо было мне придушить его прямо на месте.

— Вряд ли Генералу понравилась бы твоя самодеятельность, пока у нас не будет подтверждения, — убеждаю я, стараясь выиграть время. — К тому же, если даже это наш Гвардеец, где гарантия, что он Третий?

Иван презрительно усмехается, и я вижу, что он что-то задумал. Когда мы входим обратно в хижину, он хватает за грудки одного из соцработников и тащит к окну.

— Тот пацан, — указывает Иван на Ханну. — Где он живет?

Соцработник медлит с ответом, но в его глазах я вижу страх.

— Точно не знаю, — мямлит он. — Где-то за деревней. Ближе к оврагу.

— Сойдет, — Иван отталкивает мужчину и, прежде чем исчезнуть в задней комнате, пристально смотрит мне в глаза: — Я передам отцу от тебя привет.

Вот и все. Скоро здесь будет ударная команда. Возвращаюсь к двери и наблюдаю, как Ханну проскальзывает мимо защитника и в прыжке забрасывает мяч в корзину.

— Ну и тормоз, — внезапно появившись, замечает Первая, глядя на Ханну. — Придется тебе с ним поговорить.

Киваю. Хватит выжидать, хватит планировать и притворяться. Более удачного шанса бежать больше не представится. Я и так уже видел, как из-за моей неуверенности гибнет лориенец — а все потому, что я упустил время. Нельзя позволить схватить и этого… или даже хуже.