Любимец Богов

Шекли, не церемонясь, отвешивал оплеухи и тычки всем, кто слишком медленно, на его взгляд шел. Или просто сворачивал не в том месте, ненароком заставляя воина сбавлять шаг. Некоторые оборачивались, кто-то даже успел достать кинжал, но встретившись с озлобленной махиной, шли на попятную.

- Ты бы не нарывался? – сказал Рут и хлопнул воина по плечу. – Сейчас доберемся до паладинов, там оторвешься.

- А ты не лезь, - рявкнул Шекли. Пот заливал воину лицо, грудь тяжело вздымалась. Дорога шла под крутым углом вверх, воина мучала одышка, тяжелый доспех тянул вниз. – Я сам разберусь, где нарываться и кого бить. Скоты! Им смерти мало.

- Что он так взбесился? – спросил я. Шекли прибавил хода и отшвырнул в сторону еще одного прохожего – гнома. Полурослик с широкими плечами и густой бородой отлетел в заборчик перед домом, проломил пару штакетин. Заворчал, глядя на воина, но преследовать не стал. Мы с Рутом прибавили хода, догоняя воина.

- Старые раны, - буркнул Рут, кивая на товарища. – Была у него одна подруга, давно, еще когда только начинали работать с альянсом. Мы то с ним знакомы еще раньше, с нубятника. В общем, надругались над ней парни Картеля, а он не успел.

- Сильно он ее любил? Что стало с девчонкой?

- Да не любил он ее, о чем ты. Так, просто спали они вместе. Она когда подлечилась, пришла к нему – выгнал. Типа не хочет трогать после того, как к ней прикасались уроды Барона, - хмыкнул Рут.

- Почему тогда взбесился? Что-то я уже совсем не понимаю логики, - спросил я.

- А что тут понимать? Ему плевать было, что над ней надругались. Он это как оскорбление личное воспринял, - объяснил Рут. Шекли врезался в спускавшегося вниз варвара. Оттолкнуть махину не смог, лишь с силой толкнул в плечо. Варвар зарычал, коснулся рукоятки ятагана, торчащего за поясом. Рут встретился с прохожим взглядом, кивнул на арбалет, который будто сам появился в руках. Конфликта не вышло, варвар лишь покачал головой и уступил дорогу.

- Трусливая курица! – хохотнул Шекли и двинулся дальше.

- Понимаешь, наш друг воин из тех, кто девушек воспринимает как имущество, - продолжил Рут. – Если его, значит, никто трогать не может. Мне кажется, от него еще ни одна сама не уходила, только он всех бросал. Женщины почему-то таких любят.

- Почему? – я с удивлением уставился на вора, который с легкостью демонстрировал знание личностной психологии.

- Точно никто не знает. Может, инстинкты работают, может, еще что. Но факт остается фактом – девушки любят, когда перед ними не стелешься. Они сами любят унижаться, - засмеялся Рут. Я пожал плечами – мне такая философия был не по душе.

За разговорами мы дошли до большого корпуса, что в народе называли школой паладинов. Здание, построенное буквой П, занимало целый квартал. Шекли, не сбавляя хода, толкнул ворота и вошел во внутренний двор. Мы с Рутом прошмыгнули за ним.

- Кто?! – заревел Шекли, повернувшись ко мне. Я огляделся.

Во дворе было не больше десятка паладинов. Двое стояли в дальнем углу, у точильного камня, и занимались мечами. От лезвия отлетали искры, игроки хохотали, громко комментируя заточку. В центре двора рубились еще четверо. Точнее, даже не спаринговались, а лишь отрабатывали удары, по очереди замахиваясь длинными классическими одноручными мечами. Нужную нам троицу я узнал сразу – они расположились поодаль, на лавке, прислоненной к стене и, что-то обсуждали. Судя по всему - прошедшую ночь. Их главный стоял перед друзьями и как раз демонстрировал обратно поступательные движения бедрами, размахивая и хлопая кого-то невидимого, кто должен был стоять перед ним. Мужчина был без рубашки, штаны держались на поясе с широкоугольной пряжкой. Друзья активно комментировали действия главаря.

Увидев меня, паладин замер, занеся руку вбок.

- Они, - буркнул я.

- Подошли сюда! Есть разговор! – рявкнул Шекли и выхватил меч. Главарь троицы выхватил кинжал и метнулся в ближайшую открытую дверь. Паладины с мечами повернулись к нам, один пошел вперед, но тут же рухнул, держась за колено, в которое вонзился арбалетный болт. Меч с лязгом упал на утоптанную землю.

- За ним, быстро! Здесь мы сами разберемся! – крикнул мне Рут, перезаряжая арбалет. Шекли бросился вперед, пнул ногой в живот одного паладина, взмахнул мечом – лезвие перерезало горло второго. Последний из тренирующихся оказался смышлёнее – отступил на шаг, встал в боевую стойку. Шекли и паладин скрестили мечи. Я рванул за убегающим паладином, на ходу отправив два заклинание хаоса в его друзей. Один шар ударил неудачливого свидетеля насилия в голову, второй подпалил живот. Раненый склонился над поверженным. Уже забегая в здание, я обернулся – Рут пригвоздил к точильному камню еще одного паладина, Шекли выбил меч у противника и заносил меч над стоящим на коленях паладином. Двор огласили предсмертные крики.

Я попал в казармы паладинов – широкий ангар, вдоль стен расположились двухярусные кровати. У каждой – ящик для вещей, постель заправлена с педантичной точностью. Похоже, Барон ввел для своих паладинов армейские порядки. Повезло – в ангаре никого не было. В конце комнаты мелькнула спина беглеца. Я метнул заклинание – промах. Огненный шар ударился в стену, лопнул, Пламя лизнуло дерево, оставляя коричневые следы, и упало на кровать. Постель занялась огнем.

Неужели умудрился поджечь еще одно здание Картеля? Мелькнула мысль – теперь Барон меня будет называть не иначе, как пироманьяком. Я помчался за паладином, споткнулся о ножку кровати. Замахал руками, надеясь сохранить равновесие. Не теряя скорости, ворвался в соседнее помещение, точную копию первой спальни. Тупик! Выход из ангара был один, и его преграждал я.

Ощерившись, паладин сжал кулаки, прижал руки к груди, как боксер, и двинулся на меня. Я вспомнил дрожащую Энжел, прижимающуюся к моей груди, ее влажную солоноватую кожу у глаз. Мелькнувшую девичью непорочную грудь, голые коленки, что она прижимала к себя, стремясь скрыть наготу.

Ярость поднялась из низа живота, захватило сердце, что учащенно забилось. В ладони сформировалось заклинание природы.

-Опять магия? А сталью ты не можешь? – завопил паладин, держась от меня шагах в пяти. Я взглянул ему в глаза, почувствовал страх, что исходил от мужчины.

- Честный бой? – спросил я и метнул в голую грудь паладина, на которой все еще не выросли опаленные ночью волосы, подряд три заклинания природы. Сгустки магии природы оглушили насильника, он упал назад, на задницу, закашлялся. Кинжал отлетел в сторону, залетел под кровать. Паладин харкнул кровью. Я выпустил шар хаоса. Огонь ударил поверженному паладину в лоб, сжег кожу и шевелюру на половине черепа. Из глазниц желтой жижей вытекло лопнувшее от жары око. Паладин завизжал, пронзительно, так, что по коже у меня выступили мурашки. Я активировал еще одно заклинание, придержал шар в руке.

Подошел к насильнику ближе, остановился перед ним. Мужчина лежал на боку, корчился, извивался, словно червь, которому лопатой отрубили половину тела. Индикатор его жизни мигал, оставалось не больше одного процента. Паладин агонизировал.

Перед глазами встала картина, смердящее воспоминание – как насильник держит молодую голую девчушку за бедра. Энжел только исполнилось семнадцать, Грегор перетянул ее в вирт пару лет назад, прямиком со школьной скамьи. Невинное дитя упиралось ладонями в дощатую стену, чувствуя, как жадные руки паладина шарят по ее еще не до конца оформившемуся телу, не знавшему мужской ласки.

Я воочию увидел насильника, что еще несколько минут назад стоял в залитом солнцем дворе и демонстрировал друзьям, как бы он разобрался с девчушкой, что оказалась не в том месте и не в то время. Шар увеличился в размерах, я размахнулся и швырнул его наземь. Огонь ударился в землю в сантиметрах от головы паладина.

- Пошалуста… - произнес насильник. Половина челюсти была сожжена, вместо букв изо рта мужчины вырывалось лишь шипение. Язык превратился в слизкий обрубок с воспаленными волдырями.

Убить, убить эту тварь. Уничтожить это существо, которое по ошибке назвали человеком и выпустили в мир. Паладин корчился, рыдал, молил о пощаде. Я опустил руки.