Примета

Только небо голубое,

Только смерть, что так близка.

На последнем рубеже

Находились у столицы.

Невысоки, бледнолицы,—

Стали до неба уже.

И стоят как под огнем

Перед вечною кончиной,

С каждой новой годовщиной

Вырастая. С каждым днем!

Промелькнувшая война

Около Волоколамска…

Мальчик — джинсы, водолазка —

У вагонного окна.

БЕССОННИЦА

Многих жесточе

Эта пора —

Три часа ночи

Или утра?

Тьма за стеною

И у окна

Вспышкой одною

Озарена.

Молодость, дай же

Вспомнить. Итак?..

Дальше и дальше

Отзвук атак.

И все короче

Наше «ура»…

Три часа ночи,

А не утра.

«Нас до сих пор именуют запасом…»

Нас до сих пор именуют запасом.

Гвардия эта не так и стара.

Вон как она с ветеранским заказом

Бодро под праздник проходит с утра.

Были усилия их непрестанны.

Их привилегии стали видны.

…Эти полковники, и капитаны,

И рядовые великой войны.

БОЛЬ

В страшные часы твои ночные

Боль — порой сама анестезия,

И, тебя сшибая под откос,

Боль — порой сама уже наркоз.

Потерял сознание от боли,

А когда очнулся поневоле,

Ты другой уже, да тот же ты,

Помня эту боль до тошноты.

«Все выгорело в памяти дотла...»

Все выгорело в памяти дотла,

До мертвенного угольного хруста.

Куда бы мысль, плутая, ни дошла,

Везде темно, безжизненно и пусто.

Сожженного строения костяк —

Единственное, что осталось в поле.

Казалось бы, действительно пустяк,

Но вздрагивает память поневоле.

ФРОНТОВАЯ КИНОХРОНИКА

Черно-белая война,

Накатившаяся снова.

Подтверждает нам она:

Ничего в ней нет цветного.

У действительной войны

Только гибель наготове.

Краски все приглушены —

Даже неба, даже крови.

«Прибалтийского пляжа…»

Прибалтийского пляжа

Уплотненный песок.

И стучит, будоража.

Море в самый висок.

Рядовые солдаты

Той, давнишней, войны

Наблюдают накаты

И откаты волны.

Курят возле залива

С чуть приметной ленцой

Или смотрят брезгливо

На бегущих трусцой.

САЛЮТ

Москва готовилась к салюту.

А мы, не хуже старых бар,

В гостиничный попали бар

На иностранную валюту.

Валюты, ясно, никакой

На счете или под рукой

Не оказалось, кроме кровной.

Но мы вошли походкой ровной.

А там — приятный полумрак.

А там — бутылок! Страшно глазу!

Нам объяснили, что и как.

Мы, правда, поняли не сразу.

Не проявили свой напор

И не высказывали мнений,

Хотя и был при нас набор

Всех орденов и всех ранений.

И мы покинули столы,

Не так уж сильно и задеты…

Тут и ударили стволы,

Тут и посыпались ракеты.

ДРУГУ-СТИХОТВОРЦУ

Мы теперь уж встречаемся мало.

Хоть и мечены общей судьбой.

Но стихи на страницах журнала

Все же видятся между собой.

И еще не сошедшие с крута.

Наподобие старых солдат.

Тут они обнимают друг друга