Страница 5 из 82
— Он тоже Иван Кириллович, поэтому, чтобы не путать, твой отец проходит как Большой Иван, а он — как Малый.
— Ребята, — прервал ее отец, — времени мало, перейдем к делу. Вер, мне нужна твоя помощь.
— Я готова помогать.
— Дай слово, что выполнишь мою просьбу! — потребовал отец.
— Даю. Честное пионерское не подходит по возрасту, слово коммуниста тоже — в рядах не состояла. Честное учительское подойдет?
— Подойдет, — ответил отец. — Некоторое время я не смогу бывать в компании. Не исключено, что мне придется выехать за границу.
— Сейчас решается вопрос, оперироваться ему здесь или и Швейцарии, — уточнила Настя.
— Мне некого оставить вместо себя. Полины нет. Ты — единственная и самая моя близкая родственница.
— Я не родственница, я дочь, — поправила я его.
— Тем более. Пока меня не будет, ты поработаешь в компании.
— В качестве кого?
— Как кого? — не понял отец. — Президента компании. Я ведь президент, а не хер собачий.
— Как скажешь.
Отец замолчал. Молчали и Настя, и Малый Иван.
— А вы говорили: не согласится, не согласится! Вы не знаете нас, Бурцевых! — Отец закрыл глаза.
У него, наверное, появились какие-то мозговые отклонения. И Малый Иван, и Настя соглашаются с ним, потому что он травмирован, его не надо раздражать, его надо успокаивать.
В палату вошла медсестра.
— Вы кто? — спросила она.
— Мы — консилиум, — ответила Настя. — Я — профессор Петрова.
— Ты такая же профессор, как я — английская королева.
Медсестра и Настя были примерно одного возраста.
— Уходите, — продолжала медсестра. — Заведующая отделением начинает обход. А ты, если их еще раз проведешь, получишь по полной, — обратилась ко мне медсестра.
— Всё, уходим, — тут же согласилась я.
— Мне надо еще пятнадцать минут, — сказал отец.
— Нам надо больше, — ответила медсестра.
— На профессора вы не потянули, — сказала я Насте, когда мы вышли в коридор.
— А ты только на медсестру, — ответила Настя. — Пошли. Надо все обсудить.
— Где будем обсуждать? — поинтересовался Малый Иван.
— В баре, за углом в переулке.
— Предложение принято.
Мы зашли в уже знакомый бар, по-прежнему пустой. Бармен улыбнулся нам, как старым знакомым.
— Два джина с тоником, креветки, бутерброды с рыбкой, три виски в один стакан, — заказывала Настя. Я, по-видимому, не могла скрыть своего удивления, и она пояснила: — Если Иван выпивает меньше ста пятидесяти, он засыпает.
— А мне еще сосиски, — добавил Малый Иван, — три, нет, лучше пять штук, с кетчупом.
— Продолжим, — сказала Настя, когда бармен принес все заказанное. — По твоему выражению лица я поняла, что ты подумала: отец заговаривается, так?
— Да, — подтвердила я.
— Так он в полном и здравом уме. А теперь дай мне слово, что обо всем, что ты сейчас услышишь, ты нигде и никому не скажешь.
— Что-то я сегодня непрерывно даю честное слово, — не удержалась я.
— Не ёрничай, — предупредила Настя. — И слушай. Твой отец вел переговоры с одним из наших партнеров. Закончив, он вместе с Полиной сел в «мерседес». Водителя он отпустил раньше. Отец ездит быстро, на скорости в сто двадцать километров он почувствовал хлопок, и его занесло влево. Он выскочил на встречную полосу и врезался в мачту освещения. ГАИ определило, что у «мерседеса» на ходу отвалилось колесо. У «мерседеса» просто так колеса не отваливаются. Сейчас ФСБ разбирается. Этот хлопок мог быть небольшим радиоуправляемым взрывом. А может быть, в то время пока отец вел переговоры и шофера не было, вывели из строя рулевое управление: авария произошла через три минуты после его отъезда. Может быть, это было предупреждение, но, может быть, его просто хотели уничтожить.
— А кому это надо?
— Не знаем. У нас есть несколько конкурентов. Уже год, как из компании происходит утечка информации, о каждом нашем решении становится известно нашим конкурентам. Кто-то стучит, но кто — наша служба безопасности определить не может. Они добились своего. И хотя отец жив, он временно отходит от дел.
— А что, в компании нет ни одного человека, который смог бы заменить отца на время его болезни?
— Есть, но нет гарантии, что именно этот человек не работает против компании.
— Но все, наверное, не могут быть против?
— Но и не все могут руководить компанией…
— А я, значит, могу? Но я в этих тендерах, фрахтах — ни уха ни рыла. Я эти слова слышала с детства, но я их не понимаю.
— А тебе и понимать не надо. Компании нужна передышка. Пусть они успокоятся, потеряют бдительность, тебя им бояться нечего. Чего бояться учительницу? И они раскроются.
— Это, кажется, называется подсадной уткой?
— Да. Подсадная утка. Иван, объясни ей технологию, я уже не могу: мне надо выпить.
— Компания учреждена вашим отцом и еще двумя стариками. Все они учредители и акционеры. Сегодня утром он провел собрание акционеров.
— Как он мог провести собрание в палате?
— Как-как? А вот так, — вклинилась Настя. — По телефону. Позвонил, сказал, что это собрание и что обязанности президента будет исполнять его дочь, Бурцева Вера Ивановна. Протокол собрания привезут завтра в компанию.
— А что, эти акционеры — полные идиоты? Как они могли проголосовать за меня? — спросила я совершенно искренне.
— А куда им было деваться? — Настя ухмыльнулась. — Контрольный пакет акций у Большого Ивана. Даже если бы они проголосовали против, у отца ведь практически частная компания, он и без них мог назначить тебя исполняющей обязанности президента компании.
— Поняла. Вам нужен зиц-президент, а все будет решать заместитель отца.
— Значит, не поняла, — ответила Настя. — Решать будем мы трое.
— Учительница, секретарша, а вы, простите, кто? — спросила я у Малого Ивана.
— Аналитик.
— А что это такое?
— Анализ, прогноз…
— Понятно. Это как прогноз погоды: то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет. Предположим, вы что-то понимаете…
— Мы понимаем все, — вставила Настя.
— Но я не понимаю.
— Поймешь. Ничего сложного нет. Женщина с высшим, а к тому же математическим образованием, со здравым смыслом и некоторым жизненным опытом может руководить любой организацией. Ты же справляешься с классом, а в нем не меньше, наверное, тридцати человек?
— Да, до тридцати.
— В компании работают двадцать семь человек, есть еще филиал, но там решения не принимают.
— Я уже договорилась о работе на время каникул.
— Сколько ты будешь получать?
Я сказала им, сколько могу заработать, завысив, конечно, сумму. Настя назвала, сколько я буду получать в компании. Я быстро подсчитала. Мой месячный оклад в компании равняется сумме всех моих окладов в школе за два года.
Я еще не согласилась, но уже знала, что соглашусь. Даже месяц работы в компании решал все накопившиеся проблемы. И еще — я каждый день буду видеть заместителя. Наверняка он женат. Но, как говорит моя подруга Римма, мужчина — эстафетная палочка, которую женщины передают друг другу, не всегда добровольно, но это уже технология, а не принцип.
— Хорошо. Я согласна. Когда выходить на работу?
— Завтра. — Настя облегченно вздохнула.
Утром я встала в семь часов. Приняла душ и открыла шкаф. Кофточек, юбок, платьев у меня накопилось достаточно, я не полнела и не худела уже давно. Но костюмов у меня было всего два. Один парадный, для заседаний педагогического совета и праздников, выпускных вечеров и поездок в руководящие органы, темно-синий, строгий английский, из тонкой шерсти. И попроще — ярко-красный, шестьдесят процентов шерсти, сорок — лавсана. Но он был несвежим, я его не успела сдать в химчистку.
Я надела темно-синий костюм, синие лаковые лодочки, в черную лаковую сумочку положила зеркало, помаду и пудру, которыми практически не пользовалась, достала из шкатулки золотые материнские часы «краб». Отец подарил их матери, когда я родилась. Мы договорились с Настей, что я приеду раньше и она меня подробно проинструктирует.