Страница 12 из 16
С моста надо рвом прозвучало?
Скорей же иди. Для забавы господ
Певца пригласи в наши залы» –
Слуге своенравно промолвил король. –
«Да, кстати, просить ты его соизволь,
Чтоб спел эту песню с начала».
«Приветствую вас, благородных господ,
И вас, о прекрасные дамы!
Какой пред собою я зрю небосвод,
Какими усыпан звездАми,
Какая здесь роскошь, величье и свет!..
Но... очи, закройтесь: времени нет
Ласкать эту роскошь глазами».
Свой взор опустил седовласый певец,
Ударил в струну звуковую.
И дамы и воины с биеньем сердец
Прослушали песню простую.
Король был доволен; за этот напев,
К себе старику подойти повелев,
Он цепь протянул золотую.
«Не надо дарить мне богатых даров:
Цепочку получит пусть воин,
Который копьем поражает врагов,
А я же ее недостоин;
Иль канцлеру дайте за верность его,
Хоть много подарков златых у него,
Но будет и этим доволен.
Я вольные песни задаром пою,
Как птица поет над землею.
Лишь звуки, что в сердце своем создаю,
Наградой мне служат большою.
Но если позволишь, просил бы о том,
Чтоб дали мне кубок с янтарным вином,
С блестящей, как злато, струею».
К устам своим звонкий поднес он бокал
С напитком – о... полным услады!
«Я счастья бы этому дому желал,
Где кубок – частица награды.
И коль повезет вам не только в вине,
Я скромно прошу вспоминать обо мне.
А большего мне и не надо».
Часть третья
МЕСТНОСТЬ
РЕКА
Начало Устьи – ближе к Заозерью.
Я не был там, а потому другим поверю,
Что начинается она в болоте топяном,
Как водится, невидным ручейком.
Потом бежит она по вязкой пойме,
Вернее, не бежит – идет, ползет:
А чтó ей
Бежать? Куда, зачем? И знает ли она,
Что впереди грядёт большая глубина?
Но если бы она и знала:
Рекою двигает не устье, а начало.
Верст впереди у речки много.
Ее течение еще до Слободы
Пересекает в Губино дорога,
Здесь мост, бетонные столбы...
А дальше по течению – там наши
Уже знакомые края, потом,
Пройдя тот берег, где Егора дом,
Река течет туда, где больше пашни
И деревень, и сел –
За Троицкое (куда когда-то Вассиан пришел)...
Потом деревни отступают
От низких берегов реки.
Она всё ширится, еще не зная,
Что волны Вексы родственной близки.
И вот близ города Ростова
Река (от места «Три воды»)
Течет уже как часть иного
Потока, и ее следы
Скрывает Волга...
–––
У реки глаза омутувые,
Заблестеть от солнца готовые,
А ресницы и брови – пышные,
Камышом да осокой колышутся.
Лишь зимой холодной да снежною
Омута – как будто ослепшие.
Но реке не во вред снега кашица,
Слепота ее – только кажется.
–––
Твои воды всё те же, лишь берега
Изменяют их вкус. И станет ли горше
Вкус напитка, который так трудно испортить?
Он готовился долго – века и века.
Унесешь ли ты память домов и полей,
Всё, что с нами случилось, прочь, до самого моря,
Или каждая радость и каждое горе
Здесь останутся вместе с травою твоей?
Если так, то осока, камыш да тростник
Заскрипят, захрустят от скопившейся соли,
Потому что несчастий все-таки больше,
И тогда – твой засохнет язык.
А когда ты умолкнешь даже весной,
Собирая весь снег, что в округе скопился,
Это значит, что наш новодел отразился
На тебе,
И ты стала иной.
–––
Плотва обнюхивает воздух с интересом,
От носа рыбьего идут круги.
Она всё ждет, когда из поднебесья
Добыча свалится на зеркало реки.
Да, были времена, когда и мы ловили
Здесь всех и всё, что и без нас растет.
Но ловим и теперь, хотя почти забыли,
Как добывали белку, находили мед.
Зато готовы мы идти за урожаем
Грибов и ягод, лес не свой рубить,
В реке ничейной рыбу половить,
Везде – не сея, не сажая,
Как будто жить нам года два,
Как будто мы – плотва.
–––
Мост через Устью – деревянный.
Когда построен?.. Как сказать? –
Он строится все время, непрестанно,
И разрушается опять.
Кто разрушает? Нет, не время,
Не происки зловредных чужаков.
Нет, это – люди из деревни:
Водители безумных тракторов,
Грузовиков и... любопытные: их силы
Воистину безбрежны, а мечта –
Узнать, как крепко держатся перила
И как сквозь доски бедного настила
Войти во внутренности этого моста,
Проверить все проемы и разъемы,
Там что-то расшатать и выбросить долой,
Что поддается – превратить в обломки,
Тем насладиться и пойти домой,
Попутно посмотрев еще, как будет биться в речке
Среди травы доска с колесно-тракторной насечкой.
–––
А вот что говорит сама река –
Негромко, ненапористо (пока):
«Я – лицо твое, край мой росистый,
Посмотри на меня, – на себя:
Если ты здоровый и чистый,
Значит, буду такой и я.
Не грязните ручьи да колодцы,
И низины лесов и полей.
Я хочу быть чистой, холодный,
Чтобы радовать ваших детей.
Если цвет у ручьев, как вощины,
То в меня будут травы лезть.
Травы водные – это морщины,
Это старость моя и болезнь.
Не бросайте в воду осколков
Грязных дел, доходящих до дна.
Как добавить прозрачности Волге,
Если Устья будет мутна?
Не смертельны мои болезни,
Но и нет былой чистоты.
Не заводов – навоза железо
Ржавеет в толще воды.
Край мой милый, как жизнь обернется?
Не хочу быть, как старый ров.
За леченье никто не берется,
Нет еще для меня докторов».
–––
Ты весною полней – от снегов, не дождей,
А снега – с берегов долины твоей.
Пусть снега твои воды промоют,
И разлив, словно взрыв, из тебя унесет
Весь тот сор, что скопился за лето, за год,
Но не стал еще, Устья, тобою.
То, что здесь с берегов доставалось волнам,
Часто было чужим и самим берегам,
И тебя склоняло к измене.
Да и ты слишком вяло работала, знать,
Коль теперь тебя, Устья, почти не узнать.
Ты сама зарастаешь от лени.
Вот и пусть этот мальчик – весенний разлив,
Твои старые воды другими промыв,
Вместе с грязью наносной умчится,
Вкус же древней воды – сохранится.