Звезда Вавилона

Состояние профессора ухудшилось, его лицо было пепельно-серым. Она взяла его за руку. На ощупь та была холодной. Его профиль напомнил ей мумию Сета 1, величавого и благородного монарха. Внезапное усыхание его тела очень тревожило Кэндис. Он был таким сильным и энергичным всего несколько лет назад. Как старость могла проявиться так сильно?

Она хотела бы помолиться. Но Кэндис не была верующей; ее мать не исповедовала никакой религии, и они никогда не ходили в церковь. Кэндис думала обо всех священных текстах, которые профессор расшифровал и перевел за всю свою жизнь, передавая святые слова другим людям. Он никогда не обсуждал с ней вопросы религии в личной беседе, только в качестве аспекта, характеризующего древние цивилизации, которые изучал. «Какую молитву он хотел бы сейчас услышать от нее?» — размышляла она.

Только через несколько секунд она поняла, что он открыл глаза.

— Профессор? — тихо позвала она.

Его немигающий взгляд был устремлен в потолок.

Кэндис наклонилась поближе, встав прямо перед ним. Его безжизненные глаза смотрели куда-то вдаль.

— Профессор? — уже громче произнесла она.

Глаза шевельнулись. Затуманенные зрачки нашли лицо Кэндис и остановились на нем. Она ощутила движение в руке, которую крепко держала. Его грудь тяжело поднялась, когда он сделал вдох и шепотом произнес:

— Джебель Мара…

Его рот был скривлен на одну сторону, как после инсульта. Она придвинулась к нему.

— Что вы сказали?

Его губы и язык были сухими; челюсть, казалось, скрипела при движении.

— Джебель… — сказал он. — Мара…

— Что такое Джебель Мара?

На мгновение его взгляд прояснился, и он узнал ее.

— Кэндис, — прошептал он. — Звезда Вавилона…

— Да, профессор. Я ищу ее. Не переживайте. Я найду ее. Я верну ее вам.

Его лицо выражало тревогу и беспокойство. Она почувствовала, что он опять начинает волноваться, и это напугало ее. Может, ей следует позвать медсестру?

— Обещай, Кэндис. Джебель Мара…

— Обещаю, — сказала она, видя, как гаснет искра в его глазах, и ощущая, как слабеет его рука. — Я найду Звезду Вавилона. Теперь отдыхайте.

Когда она присоединилась к Гленну у комнаты медсестер, он объяснял персоналу, что ему не нравится, когда к его отцу пропускают кого попало. Он собирался оставить полицейского в приемном покое отделения интенсивной терапии для охраны, а в регистратуре теперь должны были проверять документы у всех, кто хотел повидать профессора Мастерса.

— Список короткий, — яростно сказал он. — Я и доктор Армстронг. Если кто-то еще попытается пройти к моему отцу, вы должны сразу доложить мне об этом, все понятно? Рыжеволосая, появись она здесь еще раз, должна быть задержана на месте.

Когда автоматические двери раскрылись, они увидели, что людей в коридоре стало еще больше и охрана больницы пытается уговорить их разойтись. Одна женщина громко возмущалась. Пожилая испанка с серебристо-черными косами и кожей цвета старой слоновой кости настаивала на том, чтобы ее пустили повидаться с сеньором Гленном. Она побежала к ним навстречу.

— Lo siento, — сказала она. — Мне так жаль.

Гленн положил ладонь на ее руку.

— Все в порядке, миссис Кироз, это не ваша вина. Несчастные случаи не редкость.

— Я была расстроена, когда звонила вам вчера вечером. Я не думала, понимаете, да? Мне следовало сказать вам. И потом пришел мой муж и отвез меня домой.

Гленн разговаривал с ней спокойно, терпеливо.

— Что сказать мне, миссис Кироз? — мягко спросил он.

— Сеньор Гленн, я хотела вам сказать, но я забыла. Ваш отец, он писал письмо, до того как упал. Я обнаружила его и спрятала. Я увидела ваше имя на нем. Там было написано «Дорогой Гленн», и я поняла, что оно особенное. Я думала, может быть, полицейские пришли и забрали его? Поэтому я спрятала его. Но, dios mio, я не могу вспомнить, куда я его положила!

— Ничего страшного, миссис Кироз. Я найду письмо.

— Я хотела положить его в безопасное место.

— Почему вы думали, что письму может угрожать опасность? — спросил Гленн. — Миссис Кироз, почему вы думали, что полицейские заберут его?

— Потому что ваш отец… — она перекрестилась, четки щелкнули в ее руке. — Сеньор Гленн, кто-то был с вашим отцом на верху лестницы.

Гленн замер.

— Что вы хотите сказать?

— Я работала допоздна, понимаете, да? Профессор сказал мне идти домой, но я обещала сначала прибраться, на кухонном полу была грязь из-за дождя. Профессор писал письмо. А потом я услышала звонок в дверь. Они поднялись наверх, я не знала, кто это. А потом начался спор, понимаете, да? Профессор был расстроен. А потом я услышала шум, как гром. Я побежала и нашла его лежащим на полу, и я слышала, как кто-то выбежал на улицу.

— Миссис Кироз, — Гленн говорил спокойно и сдержанно, — что вы такое говорите?

— Ваш отец… он не споткнулся. Профессор поднимался и спускался по этой лестнице сто раз за день. Он был осторожен. Он бы не упал. Сеньор Гленн, вашего отца столкнули.

7

Бежать надо так быстро, как только он может. Мышцы ног стало ломить от боли. Высочайшая нагрузка легла на сердце и легкие. Гленн повысил скорость бегущей дорожки, увеличил угол наклона, заставляя свое тело достичь предела физических возможностей.

Кто-то хотел убить его отца.

Пот ручьем стекал по лицу, шее и телу, ладони были сжаты в кулаки, руки двигались как поршни, ступни тяжело бежали по резиновому покрытию. Даже звук тренажера стал похож на стон от работы на пределе.

Страшный гнев охватил Гленна, когда миссис Кироз сказала: «Вашего отца столкнули». Прямо там, в больничном коридоре, Гленн едва смог сдержаться, не дать волю своим эмоциям. Вместо этого он спросил:

— Вы уверены?

И продолжал задавать вопросы, записывать ответы в свой блокнот — спокойный снаружи, кипящий от ярости внутри.

А потом он заметил, что Фило Тибодо уже не было среди людей в приемном покое отделения. Гленн сразу же позвонил в отель «Беверли Хиллз». Никто по имени Фило Тибодо там не был зарегистрирован. Гленн позвонил в участок и поручил одному из сотрудников проверить все отели в Беверли Хиллз и Лос-Анджелесе и найти Фило Тибодо.

Затем он отвез Кэндис Армстронг домой, удостоверился, что она будет в порядке, оставшись одна в доме матери, что патрульная машина стоит на улице, что она заперла все двери и окна в доме до его ухода. Он не мог спокойно смотреть на ее бледное лицо, побелевшие губы, слышать ее охрипший от волнения голос, когда она сказала:

— Найдите того, кто сделал это, детектив.

Заставив дорожку крутиться еще быстрее, увеличив наклон до упора, он собрал последние силы, вынуждая легкие вдыхать воздух, сердце с большей силой прокачивать кровь по телу. Он не мог перестать бежать. Если бы он остановился, то потерял бы контроль над собой: Фило Тибодо не был зарегистрирован ни в одном из отелей Беверли Хиллз или Лос-Анджелеса.

— Проверьте аэропорты, — приказал Гленн.

И сразу же был получен результат: международный аэропорт Лос-Анджелеса, личный самолет Фило Тибодо получил разрешение на взлет час спустя, после того как миссис Кироз произнесла слова, которые произвели эффект разорвавшейся бомбы. Пункт назначения — Сингапур.

Гленн проклинал себя. Ему следовало подумать об этом раньше, надо было арестовать Тибодо вчера на парковке, когда его инстинкт говорил ему, что внезапное появление этого человека не приведет ни к чему хорошему. У него не было доказательств, он не видел никакой связи между миллиардером и нападением на его отца, двумя взломами, рыжеволосой женщиной, пытавшейся задавить Кэндис Армстронг своей машиной. И все же он знал — за всем этим стоял Тибодо.

Уменьшив обороты дорожки, Гленн замедлил бег, обуздал свою ярость, позволил ногам перейти на неспешную трусцу, затем выключил тренажер и остановился.

Но на месте стояло только его тело. Мысли бешено неслись в голове Гленна. Он не собирался обманываться ложным чувством безопасности только из-за того, что Тибодо был в тысячах миль отсюда. Его будут искать по всему миру, куда бы он ни поехал. Тибодо не должен скрыться.