Кутузов

Отметим, что учить детей дома «дозволялось только тем, которые имели определенное количество душ (не менее 200. — Л. И.) и которые поэтому считались в состоянии нанять учителей, и тем, дети которых обнаруживали особенно хорошие познания; но все-таки и для учившихся дома детей обязательны были явки на смотры к лицам администрации, смотря по месту жительства — в Сенат или к губернаторам-воеводам — в 7, 12, 16 и, наконец, 20 лет — для определения на службу; в первую явку дети только записывались; затем было определено, чему должно научиться между каждыми двумя явками, и следующую домашнюю отсрочку получали только те, которые на смотру удовлетворяли узаконенным требованиям; за уклонение же от учения и смотров грозила каторжная работа или ссылка в Оренбург; были даже и случаи применения этих наказаний»12. Вероятно, у графа Шувалова не возникало сомнений в отношении успехов домашнего образования «недоросля из дворян» Михайлы Голенищева-Кутузова: согласно апрельскому прошению его отца мальчика привезли на экзамен на год и три месяца ранее положенного срока: «отпущен в дом по 760 год до июля месяца». По-видимому, Илларион Матвеевич ненадолго уехал с сыном к месту своей службы в Ригу, но уже 26 июня того же года генерал-фельдцейхмейстер граф П. И. Шувалов назначил инженер-полковника И. М. Голенищева-Кутузова в Канцелярию Главной артиллерии и фортификации в Петербурге. В сентябре того же года в столицу перебралась из Риги вся семья, в дом, приобретенный главой семейства на Московской стороне, на 3-й Артиллерийской линии. 10 декабря 1759 года граф П. И. Шувалов отдает очередной приказ или ордер по Артиллерийской и инженерной школе: «По представлению оной школы, артиллерии каптенармус Михаил Кутузов за его особенную прилежность и в языках, и математике знание, а паче что принадлежит до инженера имеет склонность, в поощрение прочим, сего числа произведен мною в инженерный корпус первого класса кондуктором; о чем Артиллерийская и Инженерная школа будучи известна, имеет ему, Кутузову, сей кондукторский чин объявя, в верности службы привесть к присяге и оставить по прежнему при школе, к вспоможению офицерам для обучения прочих; а о том же от меня гг. артиллерийскому и инженерному генералитету ордировано и о учинении оклада жалованья в Канцелярию Главной артиллерии и фортификации предложено». Обратим внимание на разницу в содержании двух вышеприведенных документов: согласно апрельскому прошению отца Кутузов-сын имел «ревностное желание и охоту» служить по артиллерийской части, а к декабрю он уже «паче что принадлежит до инженера имеет склонность». По-видимому, Илларион Матвеевич к тому времени передал сыну знания, которые он имел как выпускник Инженерной школы до слияния ее с Артиллерийской. Для обучения артиллерийскому делу он намеревался нанять подходящего преподавателя, но не успел, вернувшись в Петербург на два года раньше, чем предполагал, поэтому Кутузов-младший сдал экзамен за курс обучения в Инженерной школе. В любом случае 1759 год закончился для 14-летнего Михайлы Голенищева-Кутузова более чем успешно. Для того чтобы в этом убедиться и подвести итог «документальной хронике» этого периода, обратимся к истории учебного заведения, где началась действительная служба полководца.

…Петр Великий, вернувшись из путешествия по Европе, решил не откладывать в «дальний ящик» создание образовательных заведений для юношества. В 1701 году в Москве была основана Школа математических и навигацких наук; в течение пятнадцати лет в ней получали образование не только морские офицеры, но и геодезисты, инженеры, артиллеристы. Царь считал, что учеников можно набирать и в излишестве, невзирая на наличие вакантных мест. Конечно, специальных познаний будущие артиллеристы и инженеры отсюда вынести не могли, так как обучали их здесь только математике, тригонометрии и черчению, а остальные сведения они должны были приобретать практическим путем по месту службы. Сознавая несовершенство этой системы, 16 января 1712 года Петр I издал указ об учреждении в Москве Инженерной школы, в которую предполагалось набрать до 150 учеников, причем две трети из них должны были состоять из дворян. Но охотников учиться не хватало: в конце 1713 года в школе было всего 23 ученика. Сенат издал указ Военной канцелярии набрать еще 77 учеников из всяких чинов людей, «также из царедворцовых детей, за которыми до 50 дворов», чтобы они прилежно обучались инженерной науке13. По-видимому, и эта мера не дала желаемых плодов. В 1719 году в новой столице Санкт-Петербурге была учреждена Инженерная рота, куда были переведены все наличные ученики, считавшиеся рядовыми до получения инженерных знаний. С 1722 года рота стала называться Инженерной школой, где обучали не только арифметике, геометрии и тригонометрии, но и фортификации, а затем и гидравлике. Предписывалось, «кроме бумаги, на земле практиковать малыми модельми» (моделями. — Л. И.). Учения в школе проводил лично генерал-майор де-Кулон. Учебников же, судя по всему, не было. Среди 94 учеников, проэкзаменованных самим де-Кулоном, только 49 были признаны достойными получать жалованье. Обратим внимание на сведения, имеющие для нас особую важность, в связи с биографией нашего героя. Ученики, успешно освоившие курс наук, выносили из школы довольно значительный объем знаний, а те из них, кто с успехом закончил курс наук, получали звание кондуктора в инженерной команде. Таким образом, ордер графа П. И. Шувалова от 10 декабря 1759 года подтверждает тот факт, что 14-летний Михаила Кутузов успешно овладел «обязательной программой» обучения. Если потом кондукторы продолжали образование на практике, то достигнув успехов, они производились в первый офицерский чин — инженерные прапорщики, а «если же ничему большему не научатся, то так и останутся кондукторами»14, то есть «инженерными вспомогателями» офицерам. Многим дворянским детям наука давалась нелегко. После смерти Петра I сразу же нашлись ученики, которые явились в Военную коллегию с просьбой «отбыть от науки» под предлогом «беспамятства и непонятности». Но их надежды на легкую жизнь были безжалостно разбиты: Канцелярия Военной коллегии возвратила их в школу с требованием к начальству «обучать их с прилежанием» и посылать в Военную коллегию ежемесячные отчеты. Нерадивых учеников отчисляли из школы для укомплектования Минерной роты: в их число попали даже князь Матвей Голицын и князь Ефим Мещерский15. При существовавших условиях, когда по достижении чина кондуктора следовало самим добывать специальные знания, школа готовила помощников для иностранных инженеров: выпускникам зачастую открывалась перспектива остаться «вечным кондуктором». При Анне Иоанновне стараниями графа Бурхарда Кристофа Миниха, «постигшего дух Петров», был принят проект кадетского корпуса, который должен был готовить русских офицеров для инженерной службы. По окончании этого корпуса кадеты выпускались не только прапорщиками, но подпоручиками и даже поручиками. Таким образом, «кондукторское училище» было преобразовано в корпус. Причем Миних сам часто экзаменовал поступивших в школу недорослей, рассматривал чертежи, задавал вопросы и даже требовал красоты отделки чертежей. Однако получить офицерский чин по-прежнему было непросто: кондукторов разделили на три класса. По окончании курса школы ученики выпускались кондукторами 3-го класса, затем до получения чина инженер-прапорщика служили в чине кондукторов 2-го и 3-го классов, то есть срок мытарств по добыванию специальных знаний и опыта увеличивался. В 1733 году школа помещалась на Петербургском острове, на Инженерном дворе. В 1738 году число учеников ее увеличилось до 150 человек. Правда, 50 из них были вскоре переведены в Москву, во вновь учрежденную там Инженерную школу.

Указ 11 февраля 1737 года установил определенные сроки для сдачи экзаменов. Анна Иоанновна хотела, чтобы на экзаменах непременно присутствовали бы по очереди сенаторы, на что генерал-аншеф Чернышев однажды резонно возразил, что будет там совершенно бесполезен, «подобно прочим сенаторам за необучением другим наукам, кроме военной экзерциции». В конце концов в роли экзаменатора окончательно утвердился Миних. Илларион Матвеевич Голенищев-Кутузов поступил в Инженерную школу как раз в этот непростой период и обучался в ней с 1733 по 1737 год, испытав на себе все строгости графа Миниха, которые, безусловно, пошли ему на пользу. Во-первых, через четыре года он стал подпоручиком, не замкнувшись на кондукторском поприще. Во-вторых, он сам сумел с успехом обучить своего сына «на дому». Вероятно, была веская причина, по которой Илларион Матвеевич сразу взял сына «на свой кошт» до окончания курса наук: зная нравы многих воспитанников Инженерной школы, отец мог опасаться их пагубного влияния на своего сына. Так, автор «Исторического очерка 2-го кадетского корпуса» сообщал: «В Артиллерийской и Инженерной школах начальство требовало от воспитанников добросовестного отношения к учебным обязанностям, как к службе, но затем нисколько не интересовалось их нравственным образом, совсем не обращая внимания на то, как они проводят свободное от занятий время; должно было только избегать скандалов, а затем можно было пить и вести компанию с кем угодно. Воспитание учеников не входило в программу»16. Причем даже Военная коллегия не слишком смущалась фактом пьянства среди учеников. Довольно распространенной была практика, когда старшие ученики осуществляли надзор и обучение младших. В этом случае наставники самовольно распускали учеников, чтобы самим заняться своими делами. Были случаи истязания младших учеников старшими. Так, в том же 1737 году кондуктор Минау, славившийся к тому же частыми посещениями кабака и пьяными драками, засек «по своему усмотрению» двух младших учеников, братьев Савельевых, за жалобу на него их отцу до такой степени, что несчастные едва добрались до дому и слегли в постель. За этот жестокий поступок «педагог» был отдан под военный суд. Жениться ученикам запрещалось под страхом трехлетней каторжной работы, но были случаи, когда и это правило нарушалось17.