Страница 45 из 54
— Я слышал, ты дал приют сэру Мелвису, — не дождавшись ответного приветствия, продолжил Артур. — Это правда?
— Да, — сказал я.
— Он украл мою жену.
— Я знаю.
— Я требую немедленно отдать мне Гвиневеру! И если хоть волос упадет с ее головы… я…
Склонив голову набок, я терпеливо ожидал продолжения, но Артур замолчал, сам понимая тщетность своих угроз.
— Сэр Мелвис — трус и подлец! — после долгой паузы заговорил он вновь. — Я вызываю его на бой любым видом оружия. Конным или пешим. В любое удобное для него время. В любом удобном для него месте. Иначе все будут знать, что он отказался принять мой вызов и показал себя жалким, трусливым ничтожеством.
— Ты постарел, — заметил я. — Борода все еще рыжая, а вот голова уже почти вся седая.
— И что? — с вызовом спросил он.
— Пора взрослеть, — сказал я. — Наивность в твоем возрасте хороша только для звездочетов и менестрелей, и уж совершенно противопоказана воинам и королям.
— Я требую выдать мою жену и ее обидчика.
— Требуешь? — вздохнул я, пожал плечами, и, повернувшись, сделал шаг к замку.
— Подожди! — торопливо воскликнул он. — Пожалуйста, подожди! Я… Я не знаю, как с тобой говорить… Боюсь, что ты совсем не поймешь меня… Я люблю ее! Очень люблю! Тебе знакомо это чувство, сэр Максимус, Черный Король, повелитель Аввалона?!.
— Чересчур пафосно, — поморщился я. — Эй, страшный тролль, выходи драться! Вылезай, чудище поганое, на смертный бой! Отведай-ка, Змей Горыныч, меча молодецкого…
— Что? — оторопело переспросил он.
— Черный король, владыка Аввалона, не знающий любви и сострадания, выражает таким образом свою скуку, — любезно пояснил я. — И сообщает, что среди его многочисленных злодеяний до сих пор не было только плененной принцессы. Какой же я злодей, если хотя бы одну принцессу за свою жизнь не похищу? К кому же ты будешь приходить, весь такой в белом? Для легенды одного героя мало. Нужен злодей. Я согласен быть злодеем. Тогда на что ты рассчитывал, приходя сюда?
Он топтался на месте, сопя от злости и бессилия.
— Хорошо, — смилостивился я. — Уж если ты хочешь, чтоб все было, как в сказке, пусть будет по-твоему. Отгадаешь загадку — отдам тебе принцессу. Нет — съем живьем. Итак: сколько протонов, нейтронов и электронов содержит атом углерода? Знаешь? Нет? До свидания.
— Прошу тебя! — взмолился Артур. — Я понимаю, что тебе не за что любить меня, но… Дело не только во мне. Дело и в тебе. Ты победил. Я признаю это. Будь великодушным. Разлучив нас, ты убьешь не только меня, но и ее…
— Что-то я в этом сомневаюсь, — проворчал я. — Хорошо. Вот тебе еще шанс. Я не могу покинуть пределы острова, но, если хочешь, приди сюда и возьми ее сам. Один. Без войска и…
Он шагнул сквозь портал так стремительно, что я даже попятился, избегая столкновения. Вблизи стало еще заметней, как он постарел. Выдубленную ветрами кожу прорезали глубокие морщины, а глаза потускнели, утратив былой блеск. На вид ему можно было дать все пятьдесят. Для его мира это было много. Очень много.
— Я здесь, — сказал он.
— Вижу, — кивнул я. — Спрашивать, на кой черт ты это сделал, бесполезно — мы оба высечены из безмозглой кости: один ляпнул, другой сделал… И к чему подобный героизм? Если ты погибнешь, что будет с государством?
— Она равноценна государству. Британия без меня все равно останется… Я без Гвиневеры погибну.
— Любишь…
— Люблю.
— А она — тебя?
— Это — важно?
— М-мда… Мне вот интересно: попади я тебе в руки, что бы ты сделал?
— Ты все равно не поверишь мне… Я бы отпустил тебя. Я не хочу огорчать ее… Кстати, как она?
Не трудно было догадаться, о ком идет речь.
— Королева Гайя в добром здравии, — сухо ответил я. — И ты мне испортил не только первый год жизни на Аввалоне…
Судя по тому, как он вздрогнул, смысл сказанного мной был понят правильно.
— Какая она… сейчас? — глядя мимо меня, спросил Артур. — Все так же молода и красива?.. А я уже старик… Ты счастливей меня, Максимус. Ты еще долго будешь видеть ее лицо… Каждый год — а он длиннее нашего — ты будешь наслаждаться ее глазами, губами… Знаешь, я прожил интересную жизнь. И у меня не было повода завидовать никому… кроме тебя… Что будешь делать? Убьешь меня?
— Было бы интересно изменить историю, — невесело усмехнулся я.
Мы долго стояли напротив друг друга молча.
— Ладно, — сказал я, наконец. — Возвращайся к своим. Я должен сходить за леди Гвиневерой, а тебе лучше не оставаться здесь одному. Тебя, видишь ли, не очень любят на этом острове…
— Вы не можете этого сделать, сир! — в отчаянии крикнул сэр Мелвис. — Вы же обещали!
Моргана застыла рядом с ним, словно вновь обратилась в камень, только уже не по собственной воле. В ее глаза я старался даже не смотреть.
— Я обещал дать защиту тебе, — напомнил я. — Но это не значит, что ты можешь приводить сюда всех, кого захочешь. И сделать на этом острове я могу все, что захочу — я здесь пока еще король. К тому же, как я полагаю, не лишним будет спросить мнение леди Гвиневеры. Хочет ли она остаться с тобой, или… хочет остаться королевой Британии, — я выразительно посмотрел на белокурую кошку.
— Даже не знаю… Кажется, здесь мне не все рады, — в ее задумчивости было слишком много театральщины, но в ее желании остаться королевой было сложно ошибиться.
— Значит, решено, — сказал я. — Еще возражения есть?
— Вы — молодец, сир, — сказал Мерлин. — Зная ваши отношения с королем Артуром… Это очень рыцарский поступок.
Моргана метнула на него такой взгляд, от которого плавится даже сталь, но старый волшебник, видимо, был и впрямь покрепче… И все же на его месте лично я поостерегся бы подходить после подобной выходки к фее близко, хотя бы в ближайшие сто лет.
Закусив от ярости губу, Моргана вышла из зала, умудрившись хлопнуть многопудовой дверью так, что задрожали стоящие вдоль стен доспехи.
— Спасибо вам, сир, — сказала леди Гайя. — Я могу представить, как нелегко далось вам это решение.
— Спасибо — за что? — уточнил я.
— За вас. Достойный король — честь для подчиненных.
— А лично для вас?
— Разумеется. Я же тоже… ваша… королева.
— Ну и на том спасибо, — сказал я и повернулся к Гвиневере: — Следуйте за мной, я отведу вас к горячо любящему и любимому мужу…
Видимо, она все же была не так непроходимо глупа, потому что в коридоре спросила напрямик:
— Вы невзлюбили меня?
— А вам обязательно нравиться всем?
— Желательно.
— Вот это меня и отталкивает.
— Но…
Я распахнул перед ней дверь, ведущую к порталу:
— Прошу!
Не говоря больше ни слова и не оглядываясь, она прошла через площадку и шагнула из портала в объятия короля Артура. К ним устремились какие-то люди из свиты (мне показалось, что я вижу несколько знакомых лиц), но дожидаться изъявления благодарности я не стал и закрыл за собой дверь…
…Часом позже я узнал, что сэр Мелвис просит разрешения покинуть мой замок. Его примеру последовала и леди Моргана, сопровождаемая по пятам (но державшимся на расстоянии) Мерлином…
Глава 11,
написанная Иудой Истероем, сыном Исаака
из рода Авраамова, сенешалем замка Волчьи Ворота
Не бывает любви — несчастной. Может быть она горькой, трудной, безответной и безрассудной, может быть — смертельно опасной. Но несчастной любовь не бывает. Даже если она убивает. Тот, кто этого не усвоит, — и счастливой любви не стоит.
Б. Заходер
…У меня никогда не было дома. Я даже родился в дороге, на далеком острове Тера, отчего и получил свое прозвище — Истерой. Моя семья в очередной раз переезжала куда-то, когда на нас напали. Куда мы шли, откуда и зачем, кто убил моих родителей и кем они были — я уже вряд ли когда-то узнаю. Нападавшие оставили меня в своем селении, на берегу моря, где и растили для продажи до двенадцати лет. Я жил в домике старика, волею судеб владевшего грамотой, что на Тере было большой редкостью. Он обучил меня этой премудрости и продал заезжему торговцу. Из-за скудности пищи я рос хилым и болезненным, а потому и использовали меня в основном для ведения записей о состоянии дел и написания долговых расписок. Потом меня перепродали удельному князьку, для помощи казначею. А когда казначей попался на воровстве и был казнен, гнев владыки коснулся и меня, забросив с работорговцами в далекую и безрадостную Британию. После ухода римских легионов Британия едва вновь не погрузилась в пучину варварства и кровавых культов. Утер Пендрагон удержал страну от падения ценой невероятных усилий и жертв. Его сын Артур пошел еще дальше, сумев объединить тринадцать самых мощных областей и создав довольно сильную, хоть и подверженную смутам, империю. Недолгое время я служил переписчиком священных текстов у отца Флавия, но священник брезговал мной из-за моего иудейского происхождения и при первой же возможности избавился, отправив с войсками короля Артура, идущими на завоевание таинственного Аввалона — Острова Яблонь. Тогда-то я и познакомился с человеком, благодаря которому впервые обрел не только свободу, но и родной дом. У этого человека было много имен. Кто-то называл его Лльюк Люменаук, кто-то Максимом или Максимусом, кто-то Черным Королем… И относились к нему тоже… по-разному. Его ненавидели, боготворили, боялись, обожали, но все признавали одно: он был настоящим Королем Аввалона. Решительный, непредсказуемый, властный, смелый, он казался своим подданным могущественным до таинственного. За короткий срок он преобразил Аввалон до неузнаваемости. Сейчас уже мало кто помнит, каким был Остров Яблонь до прибытия Короля. Хорошие дороги, развитое сельское хозяйство, отличная полиция и многочисленные школы воспринимаются теперь как нечто само собой разумеющееся. А я помню, сколько сил, нервов и бессонных ночей было потрачено на создание каждой из этих структур. Странную память оставил о себе мой повелитель. Изгнал с острова захватчиков, но освободителем в народной памяти не остался. Создал крепкое, могучее и процветающее государство, но не прослыл реформатором. Поднял образование на необыкновенную высоту, но никто не рискнул бы назвать его просветителем… Кто-то когда-то сказал, что «лучший правитель тот, чьего правления народ даже не замечает до тех пор, пока он не уходит». Мой повелитель был лучшим королем, когда-либо правившим под небом этого мира, но именно он оставил после себя наибольшее количество кривотолков и загадок. Уже много лет его нет с нами, а слухи о нем все обрастают и обрастают нелепыми домыслами и абсурдными небылицами.