Страница 18 из 18
— Готов ли ответ магистра? — спросил Соломон распорядителя.
— Так точно, господин председатель, — поклонился тот. — Магистр пожелал объявить его лично. Канди сияла, как медный таз — близился час ее триумфа. Для нее желание магистра означало одно — Рустам решил насладиться местью сполна. — По заданию Совета я провел сравнительный анализ крови, — сказал вышедший на середину зала Рустам. — Результатом являются неопровержимые доказательства их родства. Я ручаюсь в этом. — Господа, господа, — постучал молоточком по столу Соломон, требуя прекратить поднявшийся в зале шум, — Кто-нибудь хочет оспорить или подвергнуть сомнению выводы магистра? Молчала даже Канди, ошеломленная неожиданным для нее «предательством» магистра. — Отлично, — констатировал Соломон. — Тогда прошу многоуважаемый Совет голосовать. Кто за подтверждение прав княжны на русский престол? Семеро членов Совета проголосовали сразу, еще четверо — представители бушмэнских княжеств — помедлив, неохотно последовали их примеру. Воздержалась одна Канди, яростно буравя Анастасию взглядом. — Совет принимает решение: признать права Анастасии на престол законными не только по праву желания русичей, но и по праву наследницы княжеской династии — дочери князя Владимира, — торжественно объявил Соломон. У меня словно гора с плеч свалилась. До последней секунды я ожидал какой-нибудь гадости со стороны бушмэнов, но все же долгожданная победа была за нами. Я повернулся к взволнованной княжне, собираясь ее поздравить, и в этот миг, краем глаза увидел как сверкнул в руке Канди выпущенный с нечеловеческой силой нож. Не имея возможности оттолкнуть княжну — с другой стороны застыл растерявшийся Гаральд — я просто закрыл ее своим телом. Боль пронзила мою грудь и, поддерживаемый очнувшимся Гарольдом, я стал медленно опускаться на землю… Все последующие события отпечатались у меня перед глазами четкими, но не связанными между собой картинками: невесть откуда взявшаяся Скилла, в гигантском прыжке настигающая орущую от ужаса Канди, холодные, улыбающиеся глаза Соломона и склонившееся надо мной лицо Рустама, полное скорби и беспомощности… Потом померкли и эти видения… Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем сознание вновь вернулось ко мне, но первое, что я увидел, было по-прежнему склоненное ко мне лицо Рустама. — Здравствуй, старый друг, — улыбнулся я ему. — Почему ты так печален? Разве мы не победили? — Победили, — печально согласился он. — Мой дед был бы нами доволен. Особенно тобой… Но эта победа нам досталась слишком дорогой ценой. — Рустам, Рустам, — укорил я его, — ты просто мало веришь в Бога. После смерти ничего не заканчивается. Миров множество, но мы с тобой еще не раз встретимся, не в этом, так в другом, не в другом, так в третьем… Сколько мне осталось? — Счет идет на часы, — не стал скрывать он. — Я сделал все, что мог. Кинжал был отравлен. Я знаю этот яд. Против него нет лекарств. — Что с княжной? — Танат отвез их с Гарольдом на Русь. Я поклялся княжне, что с тобой все будет хорошо. Просто тебе надо немного отлежаться. Она очень переживает за тебя. я солгал ей… — Ты не только ученый, ты еще и воин, Рустам. Ты знал, как ответить моими словами. Благодарю тебя. Сделай мне еще одно одолжение. — Все, что в моих силах. — Я не хочу умирать, запертый между четырех стен. Помоги мне сесть на коня. Я хочу встретить эту мрачную старуху в дороге, посреди лесов и полей. Рустам вынул из кармана какой-то пузырек с бледно-зеленой жидкостью и протянул мне: — Об этом я тоже подумал. Я не могу продлить твои часы, я могу только наполнить их силой. Это лекарство намного сократит твой срок, но устранит мучающую тебя слабость. Если хочешь — воспользуйся им. Я молча принял пузырек из его рук и единым глотком осушил до дна. — Ты талантливый врач, Рустам, — кивнул я, прислушиваясь к своим ощущениям. — Но не будем терять время. Срок близок, а я хочу ехать навстречу солнцу и ветру — на Русь… Где Танат? — Ждет у порога, вместе со Скиллой. — И это хорошо, — сказал я, поднимаясь с кровати. — Что ж… Прощай. — Нет. Ты обещал что мы еще увидимся, а мужчины держат слово. — Тогда — до встречи. Мы обнялись, и я вышел во двор. — Привет, — сказал я Скилле и Танату. — Готовы ехать? — Кому ехать, а кому и везти, — сварливостью пытаясь замаскировать любовь и печаль отозвался Танат. — Слишком долго на кровати валяться изволишь. Мы тут заждались. — Изнеженный говорящий мужик, — сдавленным голосом укорила меня Скилла. — Тогда — в путь, — сказал я, садясь в седло. И мы понеслись. Мелькали веси и города, горы и долины, луга и леса, а мы, то летели, упиваясь встречным ветром, то скакали тенистыми лесными дорогами. Наконец я заметил знакомые места. — Остановись здесь, — попросил я Таната. — Здесь я впервые встретил Муромца. Здесь все началось, пусть здесь все и закончиться. Где-то поблизости должно быть красивое озеро… Помнишь, Скилла? — Бр-р! — лаконично отозвалась собака. — Для кого-то это не самые лучшие воспоминания детства… — И все же, остановимся именно здесь. Хочу лежать, глядя в бездонное синее небо и думать… Нет, пожалуй, даже думать ни о чем не хочу. Трава, сосны, ветерок, шелест воды — что еще можно пожелать? Мы выехали на памятную полянку, и я уже собрался слезать с коня, когда обнаружил, что место занято. — А, это ты, — узнал я седовласого кудесника, явившегося мне на этом месте когда-то давно. — Видишь, ты ошибся: я ухожу, а этот мир остается. Я немало в нем напакостил, но разрушать все же не стал. — Еще разрушишь, — пристально глядя на меня, пообещал старик. — Не успею, — покачал я головой. — Сегодня я умру. — И уничтожишь этот мир, — согласно кивнул он. — Я не понимаю тебя. — Мир — в тебе, в твоем воображении… Я только усилил твое восприятие действительности. Мне было интересно, что же ты выберешь… — Подожди, подожди… Видишь ли, у меня, мягко говоря, был достаточно тяжелый день, и я не очень… — В это сложно поверить, — кивнул он. — Сейчас я тебе просто покажу… Он взмахнул руками, совершая какие-то сложные пасы в воздухе и, прямо передо мной словно открылось окно. Это выглядело так, будто в пространстве прорубили квадратную дыру чуть больше метра. Я отчетливо видел больничную палату, заполненную людьми в белых халатах, столпившихся вокруг лежащего на кровати человека. Человек был опутан проводами, подключенными к какой-то сложной аппаратуре, и лицо этого человека мне было чем-то знакомо… — Да, — подтвердил старик, взмахом руки закрывая «окно». — В больнице лежишь ты. После удара о камни в тот злополучный день ты впал в кому. — Как же так? — растерялся я. — Если я лежу на больничной койке там, то почему же я здесь? я еще никогда не чувствовал себя таким живым. а все происходящее вокруг — таким реальным. — Ты и там и здесь. — пожал плечами старик. — Что в этом удивительного? Когда ты спишь, то одновременно находишься в своей комнате и странствуешь по разным мирам. Неужели Яга не рассказала тебе о Дороге Сновидений? — Значит. все это мне сниться? — Не совсем так. Все, что вокруг тебя — реально. Кто вообще знает, в чьих снах мы живем? Главное — какую дорогу выберем, что бы идти своим путем. В свой мир. — Увидев обнаженную истину, мудрец позеленел и попросил одеться, — грустно констатировал я. — Но если все это — реально, то как я могу уничтожить все это? — А что вообще это такое — реальность? — Дедушка, — попросил я. — Поверьте: я сегодня не настроен на философские беседы. Вы затащили меня сюда, хотели что-то узнать. Что? — Мне было интересно, что ты выберешь. Открывать этот секрет в нашу первую встречу не имело смысла, ты бы начал проситься домой. А теперь, когда ты узнал этот мир получше… Должен тебя предупредить вот о чем. Твой случай уникален для врачей: человек лежит в коме, а его здоровье не только не ухудшается, но и происходит интенсивный прирост мышечной массы, укрепление внутренних органов, быстрое заживление ран… Одним словом, они решились на некий эксперимент. Но этот эксперимент окажется неудачным. Ты должен будешь умереть сегодня и в своем мире, Иван. Тебе надо выбрать: в каком мире остаться. Второй мир исчезнет, как утренний туман. Решай, времени мало. В растерянности я повернулся к Скилле. Виновато взглянув на меня, она покачала головой: — Не знаю. Страшно принимать решения о судьбах целого мира… и твоей собственной судьбы. Я боюсь давать тебе советы… — Тебе надо идти, Иван, — твердо сказал Танат. — Твой мир — там. Значит, только оттуда ты можешь попытаться спасти и нас. Тут вообще что-то не то, — он покосился на равнодушно наблюдающего за нашей беседой старика. — Человек, не называющий своего имени, не вызывает доверия… Он что-то недоговаривает. — Или вообще попросту врет. — Скилла была менее склонна к дипломатии. — Он мне не нравиться. Иван. Но если он говорит правду… Ты должен выбрать дорогу, которой пойдешь. Никто не может заставить тебя сделать этот выбор. Только ты сам. Помни: что б стать человеком. надо жертвовать собой. Мы ничего не можем сделать. Ты можешь вернуться сам и вернуть нас. Это большая жертва. Это будет нелегко. Но ты же не мужик говорящий. Правда? Ты сможешь? — Это — богатырский подвиг, — сказал Танат. — Но другого мы от тебя и не ждем. Как говорили мудрые: «Делай, что должен, и будь, что будет». — Вы просто пытаетесь меня спасти, — догадался я. — И готовы рисковать собой… — Мы верим в тебя, — сказала Скилла. — Ты сможешь вернуть нас. — Мы даже не прощаемся, — сказал Танат. — Уж сколько славных дел мы совершили. неужели, еще одно не потянем? Не теряй времени. Действуй. Они просто пошли прочь. Даже не оглянувшись на прощание. Словно мы и впрямь расставались на пару часов. — Ты выбрал? — спросил старик. — Я возвращаюсь, — сказал я. — Но я вернусь. Он неопределенно пожал плечами и взмахнул рукой. На этот раз «окно» было круглым и уходило вдаль сужающейся воронкой. Я вглядывался в этот тоннель, пытаясь в кружении призрачных спиралей разглядеть конец пути, и сам не заметил, как очутился внутри. Со страшной силой меня потянуло вверх, мелькание сияющих миражей взорвалось ослепительной вспышкой и, судорожно вздохнув, я открыл глаза… Склонившийся надо мной врач поспешно отшатнулся. Я повел плечами: тело было послушно и налито силой. Обрывая какие-то провода. Я встал. — Э-э, батенька, — попытался удержать меня врач. — Вставать вам нельзя… — Простите, доктор, но у меня есть одно неотложное дело. Вам придется решать мою загадку чисто теоретически. Никаких экспериментов не будет. — Но так нельзя… Вы должны… Я могу позвать охрану… Я демонстративно развернул плечи и он умолк. Через десять минут мне принесли одежду, но рубашка не налезала даже наполовину, и мне пришлось идти через город с открытой грудью. Люди оглядывались на меня — на дворе стоял поздний сентябрь, но мне было не до них, я торопился домой. В странные игры играет судьба: у самых дверей моей парадной сплотились в кружок памятные мне дружки Чугунова. Сам он разливал из бутылки мутно-красную жидкость по пластиковым стаканчикам. При виде меня компания онемела. Вино плескалось через край, но Чугунов не замечал этого, глядя на меня округлившимися глазами. — Где ноутбук? — спросил я. — У Машки, в ларьке, — как завороженный ответил он. — Под залог… Принести? — Он принесет, — кивнул я на белобрысого бугая в полинявшем камуфляже. Стараясь держаться от меня на расстоянии, вдоль стеночки, белобрысый проскользнул вдоль дома и умчался в сторону ларьков. До его возвращения никто не произнес ни звука. Вино давно вылилось через край переполненного стакана. Чугунов бледнел на глазах. — Вот, — протянул мне ноутбук запыхавшийся белобрысый гонец. — Все в порядке, ничего не сломано… — Хорошо, — кивнул я. — Ты, Вася, пей, пей, а то кондратий хватит. Чугунов судорожно сглотнул, посмотрел на меня, на наполненный стакан на своих друзей, и отрицательно покачал головой: — Нет… Кажется, хватит… — Тоже верно, — одобрил я, и, раздвинув толпу, поднялся к себе в квартиру. Я подключал ноутбук, когда за спиной раздался вкрадчивый, растягивающий слова голос: — Не советую… — Съедят? — усмехнулся я, косясь на развалившегося на подоконнике кота. — Тебе будет там плохо, — сказал он. — Если они будут живы, плохо мне уже не будет. Не знаю, добуду ли я там счастье, но судьбу свою я там нашел. Я догадываюсь, кто твой хозяин, мне интересно другое: почему он так не хочет, что б я вернулся? — Это уже другая история, — уклончиво ответил он. — Но если ты знаешь, кто мой хозяин, то понимаешь, кем создан тот мир… — Значит, я принесу кусочек света из своего мира, и тот станет другим. — Что же это за «кусочек»? — Верность тем, кого люблю. Верность слову. Надежда. Вера. Любовь. — Угу, угу… У тебя ведь и так было немало приключений… Ищешь новых? — Ищу. — Ты хоть понимаешь, с кем тебе придется иметь дело? И не боишься? Это ведь не твой мир. Что тебе до него? — Один друг мне когда-то сказал, что мир внутри нас, и каким он будет, тоже зависит от нас. Только мы делаем свой мир раем или адом. — Ты слишком в себе уверен, Иван. Не берись за дело, которое тебе не по плечу. Ты обычный человек, с обычной жизнью и обычными… Я вздохнул и повернулся к нему: — Ты «мяу» сказать успеешь? — Что? Не успел: я закрыл окно раньше. Подождал, прислушиваясь. Снизу не было ни звука падения, ни охов — ахов. Удовлетворенно кивнув, я подключил ноутбук, набрал код, открывающий доступ с незавершенной работой, и, удобно устроившись за столом, сказал, глядя в светящийся экран: — Здравствуй, Скилла. Здравствуйте, Танат и Анастасия, Гарольд и Рустам, Муромец и богатыри… Я вернулся… ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ. Тверская обл., Карельский п-к, С.-Петербург, Екатеринбург. 2003 — 2009 г.