Страница 50 из 76
— Это смотря как спрятать, — возразил я. — Если не на год другой, а на десятилетия, то можно не полениться такой тайник устроить, что и с металлоискателем не найдешь. Я полагаю, что есть смысл осмотреться в этом клубе. Не зря же преступник^ пытались эту фотографию выкрасть. А найти квартиру мало, нужно в ней еще тайник отыскать, значит, они его не нашли, но понадеялись, что фотография таит в себе еще одну подсказку. А таит ли?
Я достал из кармана фотографию и еще раз внимательно осмотрел.
— Если брать за версию, что надпись не несет в себе ключа к разгадке, то не похоже, чтоб и на самой фотографии была какая-то подсказка, — покачал я головой. — Не так уж много здесь изображено. Сам Игонин, напольная ваза, чубук, подоконник… Ребус, однако. Интересно, не может быть так, что название этой вазы или трубки имеет какой-то второй смысл или значение? Или их нужно под микроскопом разглядывать, надпись на них искать? Или клад в вазе? Да куда же такую громадину замуруешь? Разве что в подвал… Может, там есть потайные комнаты? Я слышал, что на одной из Красноармейских улиц недавно нашли комнату, полную вещей, припрятанных еще до революции. Какой-то офицер сложил их туда перед тем, как эмигрировать, но так и не вернулся. Рабочие ремонтировали что-то, снесли одну из перегородок и наткнулись на тайник. Может такое быть?
— Все может. Получается, что Дудченко убили из-за клада?
— Я бы не торопился с выводами, но… В конце концов, это такие же деньги, — пожал я плечами. — Золото, бриллианты — они во все времена золото, бриллианты. Знаешь, сколько у нас по стране каждый год таких кладов находят? В одном только Петербурге несколько групп кладоискателей зарегистрировано официально, а сколько «браконьеров»? Не зря же люди стараются. Значит, есть смысл. Нет, это дело не такое уж сказочное. Плохо другое. Если его убили из-за одной только возможности добыть этот клад — это какой же жадностью обладать нужно? Давай попытаемся на время отбросить версию клада и представим вероятность других причин. Что еще могло послужить причиной смерти Дудченко?
— Что угодно. Ты же знаешь: пока факты не получишь, можно предполагать самое невероятное, вплоть до вмешательства потусторонних сил. Нужны факты, тогда можно и версии отрабатывать… Что ты думаешь о Белове и Крутине?
— Позеры, — сказал я. — Это первое, что бросается в глаза. Имидж продуман до неестественности. Если б не это, Белов вполне мог вызывать симпатию. А Крутин, судя по всему, совсем не такой уж дрянной бизнесмен, каким его выставляет Белов. Определенно умный мужик, но довольно слабохарактерный. Не любят друг друга. Если не играют. А к играм и лицемерию склонны оба. Постоянно носить на себе какие-то нелепые личины — это требует навыков. Вот уж где Библия права: «Лучше быть, чем казаться».
— Видимо, придется нам на время углубиться в дебри бизнеса. Отработать версии о конкурентах и «крыше». Придется засесть за бумаги. Договора, сделки, кредиты, обязательства… Но сегодня, видать, уже не успеем.
— Ничего страшного, — сказал я. — Займемся завтра с утра, на ночь глядя вряд ли удастся еще что-либо успеть.
Но я ошибался — этот вечер принес нам еще одну встречу, предвидеть возможность которой мы просто не могли. Возле парадной моего дома нас уже дожидался, сверкающий полировкой и хромом, темно-зеленый «джип». Чуть в стороне, выдерживая почтительную дистанцию, красовались «Вольво-850» и «Сааб». При нашем приближении тонированные стекла машин как по команде опустились и в окнах зависли удивительные по своей необъятности и небритости физиономии. Не дрогнули лишь стекла «джипа».
— У тебя случайно нет с собой какого-нибудь противотанкового комплекса? — спросил я нахмурившегося иерея. — Что-нибудь типа «Малютки» или «Фагота»? Что-то мне подсказывает, что все это — по нашу душу. Наверное, тот парень, который к нам направляется…
К машине приближался удивительный по габаритам экземпляр. Если б Дарвин имел возможность лицезреть это чудо природы, он тут же отказался бы от своей первоначальной теории и выдвинул бы новую версию о происхождении человека, на это раз — от динозавров. Бедняга даже не имел возможности опустить руки вниз — мешали широчайшие мышцы спины. Он так и шел к нам с разведенными в стороны руками, словно хотел обнять капот машины. Приблизившись вплотную, с некоторым усилием согнулся пополам (видимо, пресс, вопреки законам физиологии, превратился у него в сплошной бронированный лист, сгибать который представляло некоторую сложность) и, наклонившись к окошку, пробасил:
— Вас, это… «папа» зовет…
— Это исключено, — опроверг я. — У нас с тобой разные папы. Или ты увлекаешься спиритизмом?
— Культуризмом? — удивился детина. — Ну, это… увлекаюсь…
— Спиритизмом, — поправил я. — Это часть эзотеризма.
Детина подумал так, что короткий ежик волос на его голове заходил ходуном.
— Вас «папа» зовет, — выдал он наконец результат своих размышлений.
— Понятно, — вздохнул я. — Пойду узнаю, что «папе» от нас надо. Ты подожди меня в машине, — сказал я иерею. — На всякий случай.
— «Папа» сказал… — начал было детина, но я отмахнулся:
— Если возникнет необходимость, еще раз сходишь. А пока и одного меня хватит.
— «Папа» сказал…
— Слушай, — рассердился я. — Он меня хочет видеть, понял? В этой машине я — «папа». А это — мой телохранитель! Габариты видишь?
Детина осмотрел фигуру Разумовского и остался удовлетворен. Такое положение дел он понимал. Меня проводили к «джипу» и даже открыли передо мной дверцу. Это внушало некоторые надежды.
— Ты — Куницын? — ткнул в мою сторону коротким пальцем сидевший за рулем широкоплечий крепыш в джинсовом костюме.
— А ты — Баранов! — догадался я, направив палец в сторону «авторитета».
— Эй, ты особо-то не наглей, — обиделся он. — Полегче…
— А ты из себя зека — недоумка не изображай, — не остался я в долгу. — У тебя, насколько я помню из дел — два высших образования?
— Нужны кому-то мои «образования», — отмахнулся он. — Здесь, как видишь, мои мозги куда дороже ценятся.
— Ага… «Не мы такие — жизнь такая»… Слышали…. Что ты от нас хочешь?
— Ты занимаешься убийством Дудченко?
— Белов обеспокоился доложить?
— Белов — нормальный мужик и к смерти Витьки отношения не имеет.
— А кто имеет?
— Это я и надеялся у тебя узнать, — сказал Баранов. — Нашли что-нибудь?
— Пока нет. Анализируем. Проверяем. Консультируемся. Если тебя обстоятельства его смерти интересуют, что ж сам проверкой не займешься? Отдал бы команду… наверняка у тебя есть ребята, посообразительней этих «мамонтов» из «Вольво».
— Так я и отдал, — сказал он. — Только они тоже еще… «анализируют». Денег вгрохано — жуть, а толку — на копейку. Хоть подозрения-то есть?
— Есть, — кивнул я. — При любом убийстве целая толпа подозреваемых наберется. Например, ты.
— Ты думай, что говоришь! — обиделся Баранов. — Сперва разузнай, что почем, а потом i подозревай хоть Папу Римского. Для меня Виктор — на вес золота был. Я, благодаря ему, такие операции проворачивал, что и сейчас вспомнить приятно. Вот и интересуюсь теперь, какая же сволочь против меня выступила.
— Интересно… Значит, ты считаешь, что убийство Дудченко| было направлено против тебя?
— Не обязательно… Но уж больно похоже на то. Естественно, все я тебе рассказывать не стану, но мы с ним такие «бабки»: делали!
— А у тебя самого подозрения на этот счет есть?
— Подозрения-то есть, да только толку от этого еще меньше, если б их вообще не было. К какой группировке я отношусь, знаешь? Так вот, все остальные для меня — подозреваемые… к-хм. Прямо как у тебя. Народ сейчас озлобился, жадный стал. Деньги в чужом кармане считать начали, а это во все времена одинаково кончалось. Россия — страна большая, но жадности и здесь тесно. В общем, так: если след ухватишь — свистни. Я тебе людей дам, технику, средства. Надо будет — и со связями помогу. И милиция, и общественность на ушах ходить будут. Главное, не оставляй это только за собой: верный путь на тот свет. Не хочется мне, чтоб ты с собой какую-нибудь информацию унес.