Страница 76 из 80
В "Шоохэм Отеле", месте проведения конференций, я встретил многих своих бывших студентов, которые стали теперь заслуженными учеными, профессорами, лидерами бизнеса или крупными правительственными чиновниками. Познакомился я и со многими социологами, с кем ранее мне встретиться не довелось. С утра до вечера каждый день они желали говорить со мной по разным вопросам, приглашали нас на коктейли, завтраки или обеды. Делегации китайских, японских, индийских и латиноамериканских социологов хотели проконсультироваться со мной по различным научным и иным проблемам. Впервые среди зарубежных делегаций мы встретили советских, польских и чешских социологов. Они с волнением ждали случая познакомиться с нами, а мы в не меньшей степени были заинтересованы во встрече с ними. Поэтому мы несколько раз собирались вместе, пока шел конгресс, и позже пятеро из них обедали у нас дома в Винчестере. Наши встречи проходили дружески, а беседы носили весьма откровенный характер.
"Хотя ваши взгляды отличаются от наших по многим вопросам, мы, тем не менее, считаем вас великим социологом. Многие из нас внимательно изучали ваши работы и высоко ценим их. Мы даже гордимся вашими достижениями, поскольку считаем вас русским социологом. Вам надо посетить Россию. Можете быть уверены: вас там примут тепло и сердечно". Таково, примерно, было их мнение и отношение ко мне (*7).
Сходную реакцию на знакомство со мной я видел и у других русских ученых, с кем встречался в Гарварде и у себя дома в последние два года. Какая перемена! До последних лет мои работы были запрещены в России. Сейчас, как говорили мне, главные мои труды можно найти в университетских и национальных библиотеках России, хотя они все еще доступны только коммунистам, профессорам и аспирантам. Когда, шутя, я упомянул, что ни одна из моих книг, которые переведены на все европейские и многие азиатские языки, к сожалению, не издана по-русски, они посоветовали мне не удивляться, если в ближайшем будущем одна или несколько моих книг выйдут в Советском Союзе (*8). Во взаимной надежде на более тесное сотрудничество в будущем мы и завершили нашу дружескую встречу.
Что касается моих выступлений на всех трех мероприятиях, то они, как обычно, прошли с успехом, собрав большие аудитории, оказались благосклонно приняты, вызвав многочисленные обсуждения (некоторые из которых вместе с моими ответами были позднее опубликованы) и поздравления от социологов. Мне было особенно приятно выступить с докладом на собрании Американской социологической ассоциации по секции, где председательствовал мой бывший ученик и сотрудник - профессор Р. Мертон из Колумбийского университета. В прениях по докладу выступили, что тоже очень приятно, еще один ученик, профессор У. Мур из Принстона, и мой старый друг, профессор Т. Абель из Хантер-колледжа. Замечательно было видеть, что мои бывшие ученики выросли в выдающихся ученых, лидеров молодого поколения американских социологов.
Те же чувства по тому же поводу я испытал, завтракая вместе с доктором Логан Вильсон, председателем Американского совета по вопросам образования, а также встречаясь и беседуя со своими студентами, ныне заслуженными профессорами и экспертами правительства, например: Дж. Б. Фордом, Ч. Лумисом, Э. Шулером, Б. Барбером, Р. Биерштедтом, Дж. Фишером, доктором Портером и многими другими. Не менее радостной была и наша встреча на конгрессе с профессором Цеттербергом из Колумбийского университета. Он, будучи руководителем издательства "Бедминстер Пресс", стал инициатором переиздания четырех томов моей "Динамики". Порадовала меня и встреча со старыми друзьями, профессорами Мендиетой и Рикасенс-Сичесом из Мехико.
На конгрессе меня ждали еще три сюрприза. Доктор С. дель Кампо Урбано из Испании привез первые оттиски испанского издания моей "Динамики", спешно переплетенные для меня по заказу старого друга, известного профессора Мануэля Фрага Ирибарна из Мадридского университета, директора Испанского института политических исследований, недавно назначенного министром культуры в испанском правительстве. Второй сюрприз - письмо от Портера Саджента, издателя моей книги "Власть и нравственность" с копией только что подписанного контракта на издание моей книги в Японии. Третьим сюрпризом оказался экземпляр нового тайваньского издания книги "Современные социологические теории", привезенный мне делегацией тайваньских социологов.
В общем, мы прекрасно провели пять дней в Вашингтоне и вернулись домой с новыми силами и идеями.
Эти примеры участия в различных научных конференциях после ухода на пенсию говорят, что активность моя осталась по крайней мере, прежней (*). Поскольку участие в конференциях означало подготовку достаточно внушительных докладов, число моих научных работ такого рода после отставки даже возросло.
(* 7 апреля 1963 года я присутствовал на годичном собрании Восточного социологического общества в Нью-Йорке, где мне вручали почетную награду общества; и, уже читая верстку этой книги, я узнал, что меня выдвинули кандидатом на пост президента Американской социологической ассоциации (*9). *)
Коротко говоря, будучи почетным профессором, я был занят участием в научных конференциях даже больше, чем до ухода на пенсию. Именно такая деятельность требовалась мне в конце жизни, при условии, что мои занятия не уподоблялись "занятиям" из знаменитого изречения Лао-Цзы: "Бездействовать - лучше, чем быть занятым ничего не делая". Надеюсь, мне удавалось избегать такого "ничегонеделания".
СТРАНСТВУЮЩИЙ ЛЕКТОР
Другим направлением деятельности, которая несколько возросла после выхода на пенсию, были мои поездки по университетам и научным институтам с лекциями. И до отставки я получал значительное количество подобных предложений не только от американских и зарубежных университетов, но даже от правительств Индии и Западной Германии. За очень редким исключением, я обычно отклонял почти все такие приглашения. Основная причина такого поведения была проста: работая тихо и спокойно дома, своими публикациями и их переводами я общался с более широкой и более избранной аудиторией, чем та, на которую я мог бы рассчитывать, переезжая с места на место и читая одни и те же лекции в разных университетах.
После моего ухода на пенсию, по некоторым причинам число предложений постоянного профессорства, годичных или семестровых циклов лекций или небольших турне с одной или несколькими лекциями значительно возросло. Одно из первых предложений пришло от индонезийского правительства и Джакартского университета. Меня звали на два года в качестве профессора и организатора факультетов социологии в местных университетах. С благодарностью и извинениями я отклонил как это, так и многие последующие приглашения, продолжавшие приходить во всевозрастающих количествах. Принял я только несколько из них, предлагавшие короткие лекционные поездки на срок от одного дня до месяца. В отличие от длительных ангажементов, небольшие серии лекций, читаемые время от времени, вносили перемены, отрывая меня от длительных периодов занятий дома, давали возможность посетить массу университетов, повидаться с профессорами и студентами, за счет принимающей стороны отдохнуть в мягком климате Флориды, Калифорнии или Техасе, насладиться вниманием аудитории, встретиться со старыми друзьями и, наконец, не в последнюю очередь для того, чтобы пополнить средства к существованию отставного профессора, которых вечно не хватало, хотя они и давали возможность мне жить не бедствуя, но и не шикуя. Вот по таким резонам после отставки я прочитал множество лекций в самых разных учебных заведениях, включая практически все вузы в Новой Англии, 12 колледжей и университетов в Калифорнии (за три недели), 10 в Джорджии, 8 в Вирджинии, курсы из шести лекций в Сент-Луисском, Буффальском и Пёдэ университетах, серии лекций на протяжении трех сезонов в университете Флориды, а также по одной или две лекции в университетах Принстонском, Пенсильванском, Корнелльском, штата Мичиган, Вэйнском государственном, Сиракузском, Джорджа Вашингтона и других, не говоря уже о лекциях, прочитанных в религиозных и культурных организациях.
16.7
7* Сорокина неоднократно приглашали приезжающие в США советские социологи посетить Россию, но когда дело доходило до оформления официального приглашения, оно стопорилось где-то на самом верху. Американская сторона также была не расположена пускать Сорокина на Родину. Известно, что летом 1962 г. президент Всемирного совета мира Джон Берналл пригласил его в качестве гостя на Всемирный конгресс за всеобщее разоружение и мир в Москву. Однако госсекретарь Дин Раек, который, как и Джон Ф. Кеннеди, слушал лекции Сорокина в Гарварде, прислал ему официальное письмо с рекомендацией не принимать приглашения. По свидетельству сотрудника нашего посольства в Вашингтоне, в 1963 г. повторилась та же история. Сорокины были очень расстроены, что не удастся перед смертью побывать на Родине (см.: Отчизна, 1990, No 3. С. 43-47).
16.8
8* ...в ближайшем будущем одна или несколько моих книг выйдут в Советском Союзе. - По всей вероятности, первой книгой Сорокина, изданной в СССР, станет его автобиография.
16.1
1* Операционализм - направление в методологии, сводящее теоретическое знание к эмпирическим процедурам измерения. Псевдооперационализмом Сорокин называет неоправданное стремление социологов измерять в принципе неизмеримые величины и явления, каковых много в социальных науках, для чего выдумываются шкалы измерения, не имеющие ничего общего с самим измеряемым феноменом.