Дальняя дорога. Автобиография

Решиться переехать в Санкт-Петербург было легко, но гораздо более трудным оказалось осуществить это решение. Самая маленькая плата за проезд, включая билет на пароход от Римьи до Вологды и плацкарту от Вологды до Санкт-Петербурга, была не менее шестнадцати рублей. Весь мой капитал в то время составлял всего один рубль. Я покрасил кое-что в двух крестьянских домах и тем самым увеличил его до девяти рублей. Эта сумма все же была недостаточна для такого путешествия, но поскольку прибыльной работы в тот период не находилось, с оптимизмом юности как-то ярким сентябрьским утром я попрощался с Анисьей, Прокопием и друзьями, сел на "Купчик" - маленький примитивный пароход - и начал свое паломничество в Российскую метрополию. С самым дешевым билетом в кармане, корзинкой еды, собранной Анисьей и пополненной дядей Михаилом и тетей Анной в Великом Устюге, все шесть дней плавания я наслаждался медленно проплывающими видами реки, сельскими пейзажами и немудреной компанией моих попутчиков. Еще большее удовольствие и испытывал от грез и мечтаний, которым предавался на борту парохода. Хотя обслуживание по третьему классу было весьма бедным, а сокращающиеся запасы моей продуктовой корзины заставляли меня урезать дневной рацион, эти детали не слишком влияли на энергичного парня, душа которого была спокойна, умиротворенна и окрылена надеждой.

К несчастью, душевное равновесие нарушилось в Вологде по весьма прозаической финансовой причине. Самый дешевый билет до столицы стоил около восьми рублей, в то время как остаток моих финансов сократился до трех рублей. Не имея выбора, я купил билет до одной из станций недалеко от Вологды и сел на поезд в надежде проехать остальной путь "зайцем". Первую проверку билетов я прошел законным образом, а от нескольких последующих прятался на подножке вагона. Однако меня все же обнаружили, втащили обратно в вагон и допросили. Я вполне честно ответил проводнику, что направляюсь в Санкт-Петербург искать работу и возможность получить образование, что мои наличные деньги позволили купить билет только до станции, уже оставшейся позади, и что я намеревался проехать остальной путь "зайцем". То ли проводник был очень хорошим человеком, то ли мой честный рассказ оказал на него благоприятное впечатление, но он позволил мне ехать дальше с условием, что свой проезд я отработаю, убирая вагон, в частности туалеты, и присматривая за титаном. С радостью приняв его предложение, я благополучно добрался до столицы. Когда ноги вынесли меня на перрон Николаевского вокзала Санкт-Петербурга, в моем кармане оставалось еще около пятидесяти копеек.

УДАЧНОЕ НАЧАЛО В СТОЛИЦЕ

Единственным человеком, которого я знал в Санкт-Петербурге, был Павел Коковкин (*1), один из моих друзей по Римье, переехавший в столицу Российской империи около двух лет назад. Зная его адрес, я пешком прошел от Николаевского вокзала до нужного дома, где и нашел его. Он жил в комнате в старом многоквартирном доме, где вместе с кроватью и скудными пожитками занимал один угол. Три других угла комнаты снимали пожилая женщина, молодая девушка и товарищ Павла, работавший вместе с ним на заводе. Несмотря на явную нищету обстановки, в комнате царили чистота и порядок. Такими же хорошими были и отношения между соседями, как выяснилось позже. Все жильцы сердечно приняли меня и пригласили за стол ужинать. За едой Павел сказал, что я могу остаться у него на несколько дней, пока не найду работу, и вся комната принялась обсуждать, какую и где я мог бы найти работу. Они обещали поспрашивать у своих начальников и коллег об этом.

В числе прочего Павел дал мне совет повесить объявление на парадном входе в здание с предложением моих репетиторских и секретарских услуг по очень низкой цене. Эта мысль, реализованная в тот же вечер, оказалась удачной: на следующий день после обеда пришел конторский служащий центральной электростанции и, расспросив, нанял меня репетитором к двум своим сыновьям, ученикам первого класса гимназии. В качестве платы за уроки я получил возможность жить в комнате со своими учениками, завтракая и обедая вместе с ними. Мы договорились, что я перееду к ним на квартиру на следующий же день. Вечером, когда мои друзья вернулись с работы, я радостно сообщил им об этой удаче. Имея угол и гарантированное двухразовое питание, я счел, что неотложные проблемы решены вполне удовлетворительно. Репетиторские обязанности, похоже, должны были отнимать лишь небольшую часть времени, оставляя достаточно как для самообразования, так и для заработков на дополнительные расходы, удовлетворяющие мои скромные потребности.

Следующим утром до переезда в квартиру моего работодателя я решил взяться за проблему образования. Моей целью было поступить в университет. Поскольку меня исключили из церковно-учительской школы и я не посещал ни одного года гимназию, существовал единственный путь стать студентом университета, а именно: сдать жесткий экзамен на аттестат зрелости за все восемь классов гимназии, включая некоторые дополнительные знания, требуемые от экстернов, которые не получили классического образования. В тот момент я не был подготовлен к этому экзамену, в частности не имел требуемого знания латинского или древне-греческого, французского или немецкого языка, а также математики. Чтобы получить такую подготовку мне хотелось поступить в одну из вечерних школ, которые, помимо прочего, обучали способных студентов этим предметам. Поскольку у меня не было денег оплатить довольно большую стоимость обучения, я решил использовать возможность бесплатно поступить на Черняевские курсы (*2), одну из лучших школ такого типа. Еще раньше я узнал, что основатель курсов господин Черняев был выходцем из Вологодской губернии и симпатизировал эсерам, а одним из преподавателей курсов являлся близкий друг Черняева К. Ф. Жаков (*3), первый из коми, получивший звание университетского профессора.

Поэтому тем утром я прошел около десяти верст до квартиры профессора. Его не было дома, но госпожа Жакова (*4), сама преподаватель частной школы, приветливо приняла меня и самым дружеским образом расспросила о том, что привело меня к ним. Несколько лет спустя, когда я стал известным профессором, она любила юмористически описывать нашим друзьям эту первую встречу. Ее рассказ звучал примерно так: "Открываю я дверь и вижу: стоит передо мной деревенский парень, в косоворотке, с небольшой котомкой в руках. На мой вопрос, кого ему угодно видеть, он ответил, что он приехал от коми народа и хотел бы видеть коми профессора. Когда я спросила, где он оставил багаж, юноша показал на котомку и сказал: "Все здесь". На вопрос, есть ли у него деньги на жизнь, он жизнерадостно ответил: "Да, у меня еще осталось пятьдесят копеек, уже есть где жить и двухразовое питание ежедневно. О деньгах я не беспокоюсь. Если будет нужно, заработаю". Пока госпожа Жакова изучала мою биографию с помощью техники фокусированного интервью (*5) (как мои коллеги-социологи называют это), появился профессор Жаков и, коротко справившись о госте, присоединился к разговору.

Он был замечательным человеком во многих отношениях. Его происхождение и биография в чем-то напоминали мои (*6). Ему также пришлось карабкаться вверх из коми крестьянских детей до положения профессора философии и известного писателя, автора романов и эпосов о жизни коми народа в стиле, напоминающем "Гайавату" Лонгфелло и финскую "Калевалу". Но прежде всего это была чрезвычайно богатая личность, оригинальная и интеллектуально независимая от всех модных тогда направлений мысли и творчества. Возможно, что эта "высоколобость" и была причиной недооценки его трудов до революции 1917 года и его эмиграции (*7) из коммунистической России в Латвию, где он умер в 1920-х годах.

4.1

1* ...Павел Коковкин, один из моих друзей по Римье... - На самом деле его звали не Павел, а Федор - Федор Николаевич Коковкин. Его брат, Василий Николаевич одно время бродил по деревням вместе с Василием Сорокиным, когда Питирим начал учебу в селе Гам. Федор же в 1905 г. перебрался в столицу, и именно у него останавливался Питирим, приехав в Санкт-Петербург. Кстати, Коковкины были в дальнем родстве с ним по линии матери (*). Ну и, наконец, отметим, что другой Коковкин - Федор Степанович (см. прим. 10 к гл. второй) - был женат на сестре Федора и Василия Коковкиных, Анисье Николаевне. По воспоминаниям ныне здравствующего племянника Федора, живущего в Римье Николая Васильевича Коковкина, его любимого дядю, приезжавшего из столицы с большим по тогдашним понятиям шиком, в деревне называли на местном диалекте: "Педя-Питеряк". Под этим именем-прозвищем и знал его Сорокин, так что не удивительно, если Питирим Александрович перепутал настоящее имя, пытаясь вспомнить его через шестьдесят лет после описываемых событий. ("Бабушка Питирима по матери - Марфа Стефановна Коковкина, сестра деда братьев Коковкиных, Василия Стефановича, в замужестве Ячменева.)

4.2

2* ...решил...поступить на Черняевские курсы... - Санкт-Петербургские общеобразовательные курсы Черняева - среднее учебное заведение в ведении Министерства народного просвещения. Учредителем-директором курсов был видный педагог и общественный деятель Александр Сергеевич Черняев (1873-1916). Курсы были рассчитаны на четыре года, принимались лица обоего пола, не моложе 15 лет без сословных и иных ограничений. Курсы были платными, но неимущие и хорошо успевающие учащиеся освобождались от платы за обучение. Курсы открылись в 1902 г., с 1906 г. на курсах начали читать лекции для "продвинутых" учеников по университетской программе, и на базе курсов было образовано реальное училище для детей в возрасте до 15 лет. Количество слушателей в 1908 г. составляло 1000 человек. В число преподавателей и лекторов входили лучшие ученые и педагоги Санкт-Петербурга, профессоры и приват-доценты ряда институтов и университета. 23 марта 1916 г. А. С. Черняев скончался, после его смерти заведующим стал К. Ф. Жаков. В 1917 г. курсы прекратили свое существование.

4.3

3* Жаков Каллистрат Фалалеевич (1866-1926) - этнограф, философ, писатель (по национальности коми-зырянин). В 1902 г. защитил магистерскую диссертацию на тему: "О грамматическом строе зырянского языка". Работал преподавателем в Санкт-Петербургском университете, Психоневрологическом институте, на Черняевских курсах. Благодаря своим демократическим убеждениям, постоянно был на заметке у властей как "неблагонадежный в политическом отношении". С 1900 по 1912 гг. провел три продолжительных экспедиции в Коми край по поручению Российской Академии наук и Русского географического общества. Сотрудничал с Этнографическим бюро князя Б. А. Тенишева, был членом Архангельского общества изучения Русского Севера. Первая статья "Языческое миросозерцание зырян" опубликована в 1901 г. в журнале "Научное обозрение". Из художественных произведений наиболее известны сборники рассказов и сказок "Под шум северного ветра", "В хвойных лесах", "Из жизни и фантазии" и др., а также автобиографический трехтомник "Сквозь строй жизни". Основал в Санкт-Петербурге издательство "Парма" (тайга на коми языке), несколько его книг сказок вышли за границей во Франкфурте-на-Майне. В апреле 1917 г. выехал в отпуск по болезни на хутор отца своей второй жены близ города Валки в Латвии. Оттуда он ездил читать лекции в университет в эстонский город Тарту (тогда Юрьев). В конце 1917 г. вернулся в Петроград. Однако в связи с закрытием Психоневрологического института и голодом зимой 1918 г. он выехал в Псков, где работал до лета 1919 г. После захвата города войсками Юденича уехал в Валки, затем в Ригу, где жил до своей смерти в январе 1926 г. В последние годы жизни создал этико-философскую систему - лимитизм.

4.4

4* ...госпожа Жакова... - первая жена К. Ф. Жакова Глафира Никаноровна Николаевская.

4.5

5* Фокусированное интервью - техника сбора информации, когда опрашиваемому задают вопросы, прямо или косвенно затрагивающие одну определенную тему.

4.6

6* Его происхождение и биография в чем-то напоминали мои. - Действительно, биография Сорокина в основных чертах была удивительно схожа с жизнью К. Ф. Жакова. Каллистрат Фалалеевич родился 18 (30 по н. ст.) сентября 1866 г. в деревне Давпон села Выльгольт Усть-Сысольского уезда. Отец его был столяром-краснодеревщиком высокой квалификации и занимался отхожим промыслом - устанавливал иконостасы в возводимых или ремонтируемых церквях. Каллистрат с детства скитался вместе с отцом по селам Коми края вдоль рек Вычегды, Сысолы, Вишеры, Пожега, Ижмы и Выми. Окончив усть-сысольское уездное начальное училище, он поступил в Тотьме в церковно-учительскую духовную семинарию, которую блестяще окончил в 1884 г. Однако учителем не стал, так как распоряжением вологодского губернатора не был допущен к преподаванию как "атеист и вольнодумец". После трех лет скитаний поступает в пятый класс вологодского реального училища. Средства к существованию зарабатывает репетиторством. В 1890 г. "с 20 копейками в кармане" приезжает в Санкт-Петербург и поступает в Лесной институт. Затем бросает его, пытается стать монахом в Заонежской пустыни под Вологдой. Опять-таки за вольнодумство его изгоняют из монастыря. Затем в течение пяти лет он живет в Вологде под гласным надзором полиции. Сильно нуждается, но ему все же удается подготовиться и выдержать экзамены на аттестат зрелости экстерном с отличными показателями. Освободившись от полицейского надзора, К. Ф. Жаков получил разрешение поступать в университеты (кроме Московского и Санкт-Петербургского). В 30 лет он становится студентом естественного факультета Киевского университета. Через год переходит на историко-филологический факультет. После третьего курса переводится в Петербургский университет, в 1901 г. заканчивает его и остается преподавателем на факультете.

4.7

7* ...и его эмиграции... Фактически К. Ф. Жаков не эмигрировал, а оказался на оккупированной частями белых территории, откуда уехал к родственникам второй жены, латышки Алиды Ивановны, в город Валки.