Страница 46 из 63
"На одежде одного больного старика, которого мы нашли в подвале разрушенного дома, ползало неизмеримое количество вшей. На участке размером с пятачок мы насчитали более 25 насекомых! А там, где вши, – жди сыпной тиф. Так и произошло. Страшная эпидемия разразилась в полесских лесах. Санитарная служба 61-й армии получила задание в кратчайший срок ликвидировать эпидемию сыпного тифа среди гражданского населения Полесья и не допустить ее проникновения в войска.
Мы обосновались в деревне Слобода, что недалеко от Мозыря по дороге в сторону села Скрыгалова. Остановились здесь потому, что это была наиболее сохранившаяся деревня. В ней осталось 70 домов. Но в этих домах нами было выявлено 111 больных сыпным тифом: женщины, дети, старики. А совсем рядом проходила единственная дорога, по которой двигались войска. Естественно, что на марше надо отдохнуть, обсушиться, а в дома-то войти нельзя – вши, да и больные тифом. Вот и приняли решение закрыть деревню. Был объявлен карантин. Нам придали роту солдат для несения караульной карантинной службы. Появились шлагбаумы; дороги, ведущие в деревню, перекопали рвами. Была прекращена всякая миграция местного населения. Из всех окрестных деревень в Слободу были перевезены все больные сыпным тифом, а в деревне был организован инфекционный лазарет. Началась обработка всех жителей окрестных деревень и куреней в лесах – их мыли в передвижных банях, а вещи прожаривали в дезкамерах. Санитар, работавший в дезинфекционной камере, после работы веником сметал в кучу около 1,5 литра погибших вшей. Надо было полностью ликвидировать вшивость, и это удалось. Для лечения больных нам прислали из Москвы молодых врачей. Ко мне в отряд попала очень милая молодая врач, как звать ее, к большому сожалению, не помню. Она не убереглась и заразилась сыпным тифом. К тому же у нее оказался порок сердца. Не выжила девушка, умерла.
Для проведения необходимого комплекса противоэпидемических мероприятий необходима большая организованность и участие многих людей. Должен быть актив помощников. Где его взять? Мы решили восстановить комсомольские организации как комсомольские отряды по борьбе с эпидемией. В основном это были местные белорусские девушки, веселые, энергичные. Работа закипела.
Эпидемию мы ликвидировали довольно быстро – за полтора месяца. Наш местный молодежный актив сформировался и продолжал свою комсомольскую жизнь. Жизнь в регионе начала налаживаться. Больные все поправились и разъехались по своим деревням. Уже летом, под Пинском, когда наша 61-я армия его освободила, была проведена всеармейская врачебная конференция, где были подведены итоги борьбы с эпидемией сыпного тифа. Вручая нам правительственные награды, командующий 61-й армией генерал П.А. Белов сказал в шутку, что в эти районы Советская власть вошла с красным крестом на знамени. Вряд ли это было большим преувеличением…"
Когда вернулся из командировки, меня ждало мамино письмо.
"Милый мой сынок Борюшенъка! Крепко-крепко тебя целую и желаю тебе всего-всего хорошего! Боря, откуда ты узнал о гибели нашего Левочки? К нам это известие пришло 10 января. Памятен этот день на всю жизнь… Скоро привезут его ордена. У нас все хранится: и Левины письма, и письма его товарищей, и начальства. Боренька, сыночек, ты о нас не беспокойся… Время излечивает понемногу, а особенно бодрит надежда увидеться с тобой. Этой надеждой мы и живем… Папа здоровьем ничего, пьет йод от сердечной болезни. Целую тебя крепко-крепко, мое ненаглядное дитятко. Твоя мама."
В нескольких местах строчки письма, написанные красными чернилами, разбухли от слез. Словно стекала на них капля за каплей мамина кровь…
Вспоминая сейчас напутственные слова полесской женщины, свою маму, матерей тифозных деревень Полесья, я думаю о великом подвиге матерей в годы войны. Это был гражданский, а не военный подвиг. Матери не стреляли по фашистам. Это делали их сыновья, для которых Родина и мать были одинаково дороги. Защищая Родину, они защищали матерей. И рядом с ними, поддерживая в трудную минуту, была материнская любовь. Она была в письмах, в солдатских воспоминаниях о детстве, в бесхитростных посылках на фронт с сухарями, ватниками и варежками, в беспримерном труде матерей на заводах, в поле и дома, в стойкости и мужестве женщин, оказавшихся в оккупации. Она укрепляла руки и дух солдат. Она вместе с ними разила захватчиков!
Матерей ранило и убивало так же, как солдат, только их раны и смерти были еще более мучительными, чем солдатские: ранились и убивались их души, их материнские сердца. С каждым ранением, известием о смерти дорогого сына все больше белели материнские волосы, раньше наступала старость. И все равно надо было работать, любить оставшихся своих и чужих детей, помогать стране бить врага!
Велика и самоотверженна любовь материнского сердца! И это, как никогда, проявилось во время войны!
"Перед великим разумом я склоняю голову, перед великим сердцем – колени", – сказал Иоганн Вольфганг Гете. На тысячах братских могил стоят в немом молчании фигуры солдат, склонивших колени перед лежащими в земле погибшими товарищами, их великим подвигом. И великим подвигом их матерей!
Вперед, к границе!
Наступил май. Ушли вешние воды. Кругом все зазеленело. Заливались соловьи. Природа словно старалась замаскировать следы войны, залечить душевные раны.
Полоса обороны дивизии на Припяти растянулась, как никогда,- на 28 километров ставшего почти непроходимым болотистого берега. Командир нашего дивизиона Новиков отпросился съездить к жене в освобожденный Днепропетровск. Мартынов теперь находился в другом дивизионе. У нас появились новый командир дивизиона и новый замполит. Вместо Мартынова назначили Костю Лосева. Их почему-то поменяли местами. На должность выбывшего начальника связи дивизиона Гены Беляева прислали лейтенанта Николая Портяного. Комбат гаубичной выздоровел, и я опять оказался командиром топографического взвода.
Кругом тихо, как будто и войны нет. На огневых бойцы сделали турники и занимались гимнастикой – кто как мог.
Последние дни мы готовились к учебной стрельбе. В соседней дивизии во время такой стрельбы случилась трагедия. Там минометчик плохо установил миномет. Когда сделали выстрел, опорная плита осела, ствол изменил положение на более вертикальное, и мина вместо цели прилетела на НП, где сидели наблюдатели. Несколько человек ранило.
От нас потребовали провести стрельбу по всем правилам боевой обстановки. Две пушки установили на прямую наводку, гаубицу поставили на закрытую позицию. Я привязал местоположения орудия и наблюдательного пункта алидадой[36] и подготовил данные для стрельбы.
Впереди находилась "немецкая передовая" – замаскированная полоса земли, ряды проволоки, за ними – траншеи и дзоты. Задача была поставлена так: стрельбой прямой наводкой проделать проход в минном поле и проволочных заграждениях, разбить дзоты; ведя огонь бризантными гранатами из гаубицы по траншеям, добиться рикошета снарядов от земли: воздушный разрыв страшнее обычного – его поражающее и психологическое воздействие очень сильное. После стрельбы пошли осматривать "результаты": развороченные дзоты, разбросанные по сторонам остатки проволочного заграждения, полуразрушенные траншеи. Удовлетворенный увиденным, начальник артиллерии дивизии отдал приказ свертываться.
Не зря артполк прошел учебные стрельбы, да и пехота времени, видно, не теряла! Немецкого плацдарма за один день не стало. Весь правый берег Припяти был свободен!
На реке стали появляться наши катера. Выскочат в район Петрикова, обстреляют вражеский берег из пулеметов и мелкокалиберных пушек – и назад. А шума каждый раз наделают, как при большом бое!
В ночь на 29 июня два стрелковых полка дивизии форсировали Припять под Петриковым, используя подручные средства – лодки, плоты, бревна. Днем раньше 1-й батальон 107-го полка форсировал реку в стороне от Петрикова и с боями продвигался к нему по левому берегу, отвлекая внимание противника. Когда мы наблюдали городок в стереотрубу, казалось, что он расположен на берегу реки. А на самом деле перед ним шла широкая полоса лугов, болот и мелких кустарников. Утром наступающих встретил сильный огонь противника. Роты залегли. Только на второй день – в ночь на 1 июля – стрелковые полки штурмом выбили оккупантов из Петрикова.
36
Топографический инструмент.- Авт.