Лекарство от смерти

— Я вовсе не считаю это ложью. Пройдя испытание и прибыв в убежище, вы помогли нам собрать нужные данные. Они-то и позволят приготовить лекарство. В конечном итоге. Лекарство для всех.

— Зачем ты мне все рассказал? Почему только сейчас? Чего ради было пихать меня в комнату на месяц? — Томас обвел рукой мягкие стены и потолок, убогий туалет в углу. Обрывочных воспоминаний не хватало, чтобы вычленить смысл из происходящих странностей. — Зачем ты соврал Терезе, будто я слетел с катушек? Зачем держал меня здесь? В чем подвох?

— Переменные, — ответил Крысун. — Что бы мы с тобой ни делали, все тщательно спланировано и просчитано нашими врачами и мозгоправами. Испытания стимулируют зону поражения, в которой гнездится Вспышка. Мы исследовали паттерны эмоций и реакций, мыслей. Смотрели, как они развиваются у пораженной вирусом личности. Пытались выяснить, почему в вас они не ослабевают. Все дело в паттернах зоны поражения, Томас. Нам нужна матрица когнитивных и психологических ответов, нужна для создания лекарства. Оно — конечная цель.

— Что такое «зона поражения»? — Сам Томас этого вспомнить не мог. — Скажи, что это, и я пойду с тобой.

— Эх, Томас, Томас, — произнес Крысун. — Странно, что ты сам не вспомнил после укуса гривера. Зона поражения — это твой мозг. Его поражает вирус Вспышки, и чем сильнее отравлена зона поражения, тем более паранойяльным и жестоким становится поведение человека. ПОРОК использует твой мозг и мозг тех немногих, кто не одарен иммунитетом, дабы решить задачу. — Довольный, если не сказать счастливый, Крысун позвал: — Идем же, отмоем тебя. И кстати, на всякий случай предупреждаю: за нами следят. Попытаешься выкинуть фокус — не оберешься неприятностей.

Томас присел, пытаясь осмыслить услышанное. Ему точно говорят правду, новости совпадают с тем, что приходило в кратких воспоминаниях. До конца поверить словам Крысуна мешала укоренившаяся в сердце ненависть к ПОРОКу. Сколько они уже обманывали…

Наконец Томас поднялся, позволяя разуму самостоятельно рассортировать поступившую информацию. Сознательным анализом можно заняться и позже. Не говоря ни слова, Томас последовал за Крысуном, покинул наконец свое белое узилище.

Они шли по коридору. Коридор как коридор — длинный, пол выложен плиткой, стены бежевые и увешаны картинами в рамках: волны бьются о берег, колибри зависла у красного цветка, дождь над утопающим в тумане лесом. Над головой гудели флуоресцентные лампы.

Миновали несколько поворотов, и наконец Крысун остановился у двери. За ней обнаружилась большая уборная с рядами душевых кабинок и шкафчиков. Один из них был открыт, внутри лежала свежая одежда и обувка. Даже про часы не забыли.

— У тебя ровно тридцать минут, — предупредил Крысун. — Как помоешься и переоденешься, просто сядь и жди — я приду за тобой, и ты вновь увидишь своих друзей.

Непонятно почему, но при слове «друзья» Томас сразу вспомнил о Терезе. Попытался вызвать ее мысленно и в ответ услышал только тишину. И хоть с каждым днем Томас ненавидел ее все сильнее, пустота раздражала — как полый пузырь внутри. Тереза — ниточка, связь с прошлым. Когда-то она была ему лучшим другом, и с этим твердым знанием Томас не спешил расставаться.

Крысун кивнул:

— Увидимся через полчаса. — Он вышел и закрыл дверь, вновь оставив Томаса наедине с собой.

Томас так и не решил, что делать. Найти друзей — вот пока самое главное. И на шажок к цели он приблизился. Он не знал, чего ожидать, зато хотя бы выбрался из белой комнаты. Наконец! Заодно и помоется в горячей воде, отскоблит себя. Что может быть лучше!

Решив оставить на время заботы, Томас скинул засаленную одежду и стал приводить себя в божеский вид.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Футболка и джинсы. Кроссовки — точно такие, в каких Томас рассекал по Лабиринту. Чистые мягкие носки. Помывшись раз пять как минимум, Томас будто заново родился. Волей-неволей захотелось верить в лучшее. В то, что отныне он сам себе хозяин. Если б только зеркало не отражало татуировку на шее, набитую перед Жаровней. Эта метка пожизненно будет напоминать ему, через что он прошел. О чем хотел бы забыть.

Выйдя из уборной, Томас привалился спиной к стене и, скрестив на груди руки, принялся ждать: придет ли Крысун? Или оставил побродить по зданию, осмотреться? Может, началось новое испытание? И только он об этом подумал, как из-за угла раздались шаги — вернулся Крысун, как всегда, в белом, заметив:

— Ну вот, на человека стал похож.

Края губ Крысуна поползли вверх, образуя неприятную улыбочку.

В уме родилось с сотню ядовитых реплик, но Томас решил не паясничать. Надо собрать как можно больше информации и встретиться с друзьями.

— В принципе чувствую себя хорошо. Так что… спасибо. — Он вылепил небрежную улыбку. — Когда я увижу остальных глэйдеров?

— Прямо сейчас. — Крысун — сама деловитость — кивнул в сторону, откуда явился, и жестом велел Томасу следовать за ним. — Каждый из вас прошел разные тесты перед началом Третьей фазы испытаний. Мы планировали собрать матрицу уже в конце Второй фазы, однако надо двигаться дальше. Импровизируем. И тем не менее к цели мы подобрались очень близко. Теперь все вы партнеры и поможете нам в более глубоких исследованиях и тонких настройках. Надо решить задачу.

Томас прищурился. Он-то думал, что Третья фаза — это его белая комната. Как тогда поступили с прочими ребятами? Свое испытание Томас успел возненавидеть, однако мог лишь догадываться, какие кошмары выпали на долю товарищей. Лучше, пожалуй, не знать о них.

Наконец Крысун подвел Томаса к двери. Открыл ее и, не теряя времени, ступил внутрь комнаты.

Оказавшись в небольшом зале, Томас ощутил огромное облегчение: разбросанные по рядам, сидели друзья, живые, здоровые и довольные. Глэйдеры, девчонки из Группы «В», Минхо, Фрайпан, Ньют, Эрис, Соня, Гарриет… Казалось, все они счастливы — болтают, улыбаются, смеются… хотя, может, и неискренне. Им, должно быть, тоже сказали, будто дело идет к концу. И вряд ли кто-то из ребят поверил. Он, Томас, точно не поверил. До конца еще далеко.

Томас поискал взглядом Хорхе и Бренду. Он хотел видеть ее, очень, и боялся, что ПОРОК исполнит угрозу и отошлет ее назад, в пустыню. Однако здесь, в зале, ни Хорхе, ни Бренды Томас не заметил. Он хотел уже спросить о них у Крысуна, и тут сквозь общий гам раздался голос — и Томас, заслышав его, не смог сдержать улыбку.

— Стеб меня задери. Это же Томас! — провозгласил Минхо.

Зазвучали радостные крики, аплодисменты и свист. Все возрастающее облегчение смешалось с тревогой, и Томас продолжал рассматривать лица в зале. Не желая говорить и отвечать, он просто улыбался… пока не заметил Терезу.

Развернувшись на стуле в дальнем конце ряда, она встала. Все те же черные волосы — чистые, ухоженные, блестящие — обрамляют бледное лицо. Алые губы разошлись в широкой улыбке, синие глаза озарились светом. Томас шагнул было ей навстречу и сразу одернул себя. Слишком свежи в памяти образы того, как она с ним поступила. Слишком ясно помнит Томас, как Тереза твердила: «ПОРОК — это хорошо». После всего того, что ПОРОК с ними сделал!

«Слышишь меня?» — мысленно позвал Томас, просто желая проверить, не вернули ли им телепатический дар.

Ответ не пришел, не возвратилось и внутреннее ощущение присутствия телепатического партнера. Томас и Тереза стояли, глядя друг другу в глаза, наверное, с минуту. А может, всего несколько секунд. Потом к Томасу подбежали Минхо и Ньют и принялись пожимать ему руку, хлопать по спине. Друзья отвели его в глубь зала.

— Ты хоть не лежишь лапками кверху, Томми, — сказал Ньют, крепко стискивая ему руку.

Ну вот, разворчался. Сколько Ньют не видел Томаса? Радоваться надо, а он… У Минхо на губах играла все та же ухмылочка, однако в глазах читалась жесткость. Немудрено, ему тоже досталось. Еще не до конца оправившись, Минхо, впрочем, старался вести себя по-обычному.

— Могучие глэйдеры снова в сборе. Рад видеть тебя, кланкорожий… Я уж напредставлял ужасов, как тебя убивают сотней различных способов. Да и ты, поди, ревел без меня по ночам? Соскучился?