Страница 111 из 144
- Почему вы думаете, что я фея? - спросила Элли.
- Ты раздавила злую волшебницу Гингему - крак! крак! - как пустую яичную скорлупу; на тебе ее волшебные башмаки; с тобой удивительный зверь, какого мы никогда не видали и по рассказам наших друзей, он тоже одарен волшебной силой... На это Элли не сумела ничего возразить и пошла за стариком, которого звали Прем Кокус. Ее встретили как королеву, и бубенчики непрестанно звенели, и были бесконечные танцы, и было съедено великое множество пирожных и выпито великое множество прохладительного, и весь вечер прошел так весело и приятно, что Элли вспомнила о папе и маме, только засыпая в
постели.
Утром после сытного завтрака, она спросила Кокуса:
- Далеко ли отсюда до Изумрудного города?
- Не знаю, - задумчиво ответил старик. - Я никогда не бывал там. Лучше держаться подальше от великого Гудвина, особенно, если не имеешь к нему важного дела. Да и дорога до Изумрудного города длинная и трудная. Тебе придется переходить через темные леса и переправляться через быстрые глубокие реки. Элли немного огорчилась, но она знала, что только великий Гудвин вернет ее в Канзас, и поэтому распрощалась с друзьями и снова отправилась в путь по дороге, вымощенной желтым кирпичом.
Элли шла уже несколько часов и устала. Она присела отдохнуть у голубой изгороди, за которой расстилалось поле спелой пшеницы. Около изгороди стоял длинный шест, на нем торчало соломенное чучело - отгонять птиц. Голова чучела была сделана из мешочка, набитого соломой, с нарисованными на нем глазами и ртом, так что получалось смешное человеческое лицо. Чучело было одето в поношенный голубой кафтан; кое-где из прорех кафтана торчала солома. На голове была старая потертая шляпа, с которой были срезаны бубенчики, на ногах - старые голубые ботфорты, какие носили мужчины в этой стране. Чучело имело забавный и вместе с тем добродушный вид.
Элли внимательно разглядывала смешное разрисованное лицо чучела и удивилась, видя, что оно вдруг подмигнуло ей правим глазом. Она решила, что ей почудилось: ведь чучела никогда не мигают в Канзасе. Но фигура закивала головой с самым дружеским видом.
Элли испугалась, а храбрый Тотошка с лаем набросился на изгородь, за которой был шест с чучелом.
- Добрый день! - сказало чучело немного хриплым голосом.
- Ты умеешь говорить? - удивилась Элли.
- Научился, когда ссорился тут с одной вороной. Как ты поживаешь?
- Спасибо, хорошо! Скажи, нет ли у тебя заветного желания?
- У меня? О, у меня целая куча желаний! - И чучело скороговоркой начало перечислять: - Во-первых, мне нужны серебряные бубенчики на шляпу, во-вторых, мне нужны новые сапоги, в-третьих...
- Хватит, хватит! - перебила Элли. - Какое из них самое заветное?
- Самое-самое? - Чучело немного подумало. - Сними меня отсюда! Очень скучно торчать здесь день и ночь и пугать противных ворон, которые, кстати сказать совсем меня не боятся!
- Разве ты не можешь сойти сам?
- Нет, в меня сзади воткнули кол. Если бы ты вытащила его из меня, я был бы тебе очень благодарен!
Элли наклонила кол и, вцепившись обеими руками в чучело стащила его.
- Чрезвычайно признателен! - пропыхтело чучело, очутившись на земле. - Я чувствую себя прямо новым человеком. Если бы еще получить серебряные бубенчики на шляпу, да новые сапоги!
Чучело заботливо расправило кафтан, стряхнуло с себя соломинки и, шаркнув ножкой по земле, представилось девочке:
- Страшила!
- Что ты говоришь! - не поняла Элли.
- Я говорю: Страшила. Это так меня назвали: ведь я должен пугать ворон. А тебя как зовут?
- Элли.
- Красивое имя! - сказал Страшила.
Элли смотрела на него с удивлением. Она не могла понять, как, чучело, набитое соломой и с нарисованным лицом, ходит и говорит. Но тут возмутился Тотошка и с негодованием воскликнул:
- А почему ты со мной не здороваешься?
- Ах, виноват, виноват! - извинился Страшила и крепко пожал песику лапу. - Честь имею представиться, Страшила!
- Очень приятно! А я Тото! Но близким друзьям позволительно звать меня Тотошкой!
- Ах, Страшила, как я рада, что исполнила самое заветное твое желание! - сказала Элли.
- Извини, Элли, - сказал Страшила, снова шаркнув ножкой, - но я, оказывается, ошибся. Мое самое заветное желание - получить мозги!
- Мозги!?
- Ну да, мозги. Очень неприятно, когда голова у тебя набита соломой...
- Как же тебе не стыдно обманывать? - с упреком спросила Элли.
- А что значит - обманывать? Меня сделали только вчера и я ничего не знаю...
- Откуда же ты узнал, что у тебя в голове солома, а у людей - мозги?
- Это мне сказала одна ворона, когда я с ней ссорился.
Дело, видишь ли, Элли, было так. Сегодня утром поблизости от меня летала большая взъерошенная ворона и не столько клевала пшеницу, сколько выбивала из нее на землю зерна. Потом она нахально уселась на мое плечо и клюнула меня в щеку. "Кагги-карр! - насмешливо прокричала ворона. - Вот так
чучело! Толку-то от него ничуть! Какой это чудак-фермер думал, что мы, вороны, будем его бояться?.." Ты понимаешь, Элли, я страшно рассердился и изо всех сил пытался заговорить. И какова была моя радость, когда это мне удалось. Но, понятно, у меня сначала выходило не очень складно. "Пш... пш... пшла... прочь, гадкая! - закричал я. - Нс... нс... Не смей клевать меня! Я прт... шрт... я страшный!" - Я даже сумел ловко сбросить ворону с плеча, схватив ее за крыло рукой. Ворона, впрочем, ничуть не смутилась и принялась нагло клевать колосья прямо передо мной. "Эка, удивил, - сказала она. - Точно я не знаю,
что стране Гудвина и чучело сможет заговорить, если сильно захочет! А все равно я тебя не боюсь! С шеста ведь ты не слезешь!" - "Пшш... пшш... пшла! Ах, я несчастный, - чуть не зарыдал я. - И правда, куда я годен? Даже поля от ворон уберечь не могу". При всем своем нахальстве, эта ворона была, по-видимому, добрая птица, - продолжал Страшила. - Ей стало меня жаль. "А ты не печалься так! - хрипло сказала она мне. - Если бы у тебя были мозги в голове, ты был бы как все люди! Мозги - единственная стоящая вещь у вороны... И у человека!" Вот так-то я и узнал, что у людей бывают мозги, а у меня их нет. Я весело закричал: "эй-гей-гей-го! Да здравствуют мозги! Я себе обязательно их раздобуду!" Но ворона очень капризная птица, и сразу охладила мою радость. "Кагги-карр!... - захохотала она. - Коли нет мозгов, так и не будет! Карр-карр!..." И она улетела, а вскоре пришли вы с Тотошкой, - закончил трашила свой рассказ. - Вот теперь, Элли, скажи: можешь ты дать мне мозги?
- Нет, что ты! Это может сделать разве только Гудвин в Изумрудном городе. Я как раз сама иду к нему просить, чтобы он вернул меня в Канзас, к папе и маме.
- А где это Изумрудный город и кто такой Гудвин?
- Разве ты не знаешь?
- Нет, - печально ответил Страшила. - Я ничего не знаю. Ты ты же видишь, я набит соломой и у меня совсем нет мозгов.
- Ох, как мне тебя жалко! - вздохнула девочка.
- Спасибо! А если я пойду с тобой в Изумрудный город, Гудвин обязательно даст мне мозги?
- Не знаю. Но если великий Гудвин и не даст тебе мозгов, хуже не будет, чем теперь.
- Это верно, - сказал Страшила. - Видишь ли, - доверчиво продолжал он, - меня нельзя ранить, так как я набит соломой. Ты можешь насквозь проткнуть меня иглой, и мне не будет больно. Но я не хочу, чтобы люди называли меня глупцом, а разве без мозгов чему-нибудь научишься?
- Бедный! - сказала Элли. - Пойдем с нами! Я попрошу Гудвина помочь тебе.
- Спасибо! - ответил Страшила и снова раскланялся. Право, для чучела, прожившего на свете один только день, он был удивительно вежлив.
Девочка помогла Страшиле сделать первые два шага, и они вместе пошли в Изумрудный город по дороге, вымощенной желтым кирпичом.
Сначала Тотошке не нравился новый спутник. Он бегал вокруг чучела и обнюхивал его, считая, что в соломе внутри кафтана есть мышиное гнездо. Он недружелюбно лаял на Страшилу и делал вид, что хочет его укусить.