Страница 183 из 198
— Александр Яковлевич, можно я позвоню от вас?!
Ревский кивнул на телефон.
— Алло… Анна Григорьевна? Здрасте, это Егор. Извините, что поздно, Иван еще не спит?! Да, на минутку… Вань!.. Слушай, а листы не сгорели! То есть сгорели, да не совсем… А вот так! Завтра приду и объясню. Спи…
Капитан-лейтенант Егор Алабышев
«Не наделать бы глупостей», — сказал в тот вечер Александр Яковлевич. Но было ясно, что смысл у этих слов несколько иной: «Не наделай глупостей, Егор».
Егор был уверен, что не наделает. Он решил действовать не спеша и расчетливо.
Через день он побывал у Ревского и переписал рассказ Толика с «Юпитера» на «Плэйер». И потом целый вечер слушал голос Толика. И снова как бы видел перед собой просторную палубу и мачты, которые теряются в звездном крымском небе…
Наутро он прихватил «Плэйер» и пошел к Ямщиковым. Ваня встретил его сердито:
— Обещал все рассказать, а сам пропал…
— Не мог я, Вань, раньше, запись надо было сделать…
Узнав подробности, Ваня дуться перестал. Всю кассету прослушал внимательно. А пока он сидел с наушниками, Егор с интересом щелкал на «Ундервуде» — просто так, разные слова: «Крузенштерн… архипелаг… кассета… Среднекамск… Ваня». И почему-то: «Денис»…
Ваня стянул наушники и вздохнул:
— Интересно… Только машинка-то здесь ни при чем. Значит, никакой тайны не было.
— Как это ни при чем? Подумай! Если бы ты про машинку не сказал, я бы о тайнике не вспомнил. И Ревскому ничего не стал бы говорить. А он бы еще сто лет молчал о пленке!.. Нет, Вань, все благодаря машинке случилось. И благодаря тебе.
Ваня скромно расцвел. Погладил обшарпанный «Ундервуд».
— Вот она какая хорошая у нас… Егор! А папа знаешь что говорит? Он говорит: «Если правда эта машинка была бабушки Егора, то надо ее подарить ему». То есть тебе… Он говорит, что это как бы наследство… Правда ведь?
Радости в этих словах Егор не уловил. Расставаться с машинкой Ване явно не хотелось. Он добавил:
— Но надо еще Веника спросить, верно?
Егор засмеялся:
— Никого не надо спрашивать, ты что! Все равно я машинку не возьму, она ведь и ваше наследство тоже. Столько лет у вас! Венька вон какую кучу газет на ней отпечатал!
— Ой, а газеты! — подпрыгнул Ваня. Он был рад изменить разговор. — Ты не знаешь, их еще не повесили?
— Сейчас узнаем.
Егор позвонил Бутаковой, и она обрадовалась и сказала, что у них не класс, а сплошные лодыри: кого ни попросит помочь устроить выставку, всем некогда, у всех какие-то важные дела в каникулы. Один Громов согласился. И пусть Егор тоже обязательно приходит. Сегодня к двенадцати.
С Егором пошел, конечно, и Ваня.
Вчетвером они приклеивали к стене «Новости Находки» на втором этаже, где была пионерская комната. Номер за номером. Сверху прикрепили ватманскую ленту, на которой Бутакова заранее сделала надпись: «Газеты страны Фантазии. Работы ученика 8 «А» класса Вениамина Ямщикова».
Подошла завуч Тамара Павловна.
— Чем это вы заняты, молодые люди?
Бутакова объяснила. Тамара Павловна сказала, что все это странно.
— А кто разрешил их здесь вывешивать?
— Марина разрешила, мы с ней все обсудили, — сказала Светка. Мариной звали старшую вожатую.
— Странно… Такими делами распоряжается не старшая вожатая, а организатор внеклассной работы… А какой это гадостью вы их приклеиваете?
— Это же герметик! — весело объяснил маленький быстроглазый Юрка Громов. — Он него на масляной краске никаких следов! Плюнул, потер, вот и все…
— Вам бы на все только плюнуть и растереть… — Постукивая каблуками, Тамара Павловна принялась ходить от листа к листу. — Странно… Что за содержание…
Егор с Ваниной помощью развешивал последние номера. Он молчал, но уже закипал.
— Все-таки я не понимаю, — раздраженно произнесла Тамара Павловна. — С директором это согласовали?
— Марина говорит, что согласовала…
— Странно… Какие-то планеты. Зачем это? Сплошной отрыв от действительности.
— Не такой уж, видимо, отрыв, если вы испугались, — не выдержал Егор.
— Что? Чего я испугалась? Ты, Петров, отдаешь отчет, что говоришь?
— Отдаю… — Егор приклеил к стене последний угол газеты, отошел и полюбовался. — Конечно, отдаю… в том, что оторванные от действительности сказки Ямщикова не первый раз кого-то вздрагивать заставляют…
— А… Зато ты, я смотрю, вздрагивать не научился! А зря, голубчик! Пора бы уже понять, что теперь иная ситуация…
— «И что твой папа уже не прежний чин и спрятаться за его спину не удастся», — ровным голосом закончил Егор. — Знаю. Слышал уже много раз.
— Но не сделал выводов!
— Сделал… Вывод, что в школе не важно, какой сам человек, а важно, кто его папа…
— Какой человек ты сам, мы обсудим на педсовете, — сообщила Тамара Павловна. — И тогда ты сделаешь выводы, какие нужно… Господи, скоро ли наконец реформа? Может, хоть тогда призовут вас к порядку…
Она ушла не столько возмущенная, сколько угнетенная хамством и неблагодарностью нынешних лоботрясов, которым отдаешь столько сил, а они…
— Ну что ты с ней связался? — упрекнула Светка.
— Неконтролируемые эмоции, — объяснил Егор.
— Не сорвали бы только газеты, — серьезно сказал Громов.
— Мы на переменах будем охранять, — пообещал Ваня. — Пусть только полезут! Хоть из какого класса!
— Да я не про перемены. И не про тех, кто «из класса», — вздохнул Юрик. — Ну, поглядим… Вань, а что Венька пишет?
— Ну, он пишет… — Ваня заулыбался. — К Первому мая приедет, наверно…
— Ты соскучился?
— Ага, — сказал Ваня. И почему-то взял за рукав Егора.
Нет, Егор не хотел делать глупостей. Он понимал, чего может стоить неосторожный шаг. В тот вечер, когда он делал перезапись, Ревский сказал:
— Все о Димке думаю. И о причинах… Страшная штука — необратимые последствия. Из-за того что на несколько суток задержалось письмо — такая беда. Один глупый поступок этого мерзавца воспитателя — и вот…
— Не глупый, а подлый, — возразил Егор. — И не один. Тут много причин…
Однако мысль о необратимых последствиях запала в голову.
…Прежде всего надо убедиться, что эпилог у Курганова и у Наклонова — один и тот же. Как? Напроситься в гости к Олегу Валентиновичу, сказать: «Можно почитать вашу повесть?» Нет… Вроде бы ничего особенного в таком плане не было, обычная разведывательная работа. На войне как на войне. Но что-то удерживало Егора. Был он уверен, что Ревский не одобрит его. И Гай тоже. Ну ладно, с ими можно и поспорить. Но… не одобрил бы, наверно, и Толик. И еще: когда Егор представлял, как приходит к Наклонову, как берет рукопись, он словно наталкивался на вопросительный взгляд Дениса…
Нет, надо, чтобы Наклонов прочитал эпилог сам! Вслух!
Может, на занятиях студии намекнуть Наклонову: интересно, мол, чем кончаются ваши «Паруса «Надежды»? Но сам Егор это делать не должен, будет подозрительно… Эх, до чего же скверно, когда ты один! Не к кому ткнуться за помощью. Ванюшка еще мал. Не Бутакову же посвящать в эти дела…
А может… Юрку?
В самом деле, Громов никогда не смотрел на Егора Петрова косо. А последнее время даже как-то… ну, в общем оказывался рядом чаще других. Скорее всего, случайно это, но… все же Громов лучше, чем кто-то другой.
С автомата Егор звякнул Бутаковой, узнал номер Юрки, позвонил ему:
— Громов?.. Это Петров. Слушай, Юрка, можно сейчас с тобой встретиться? Нет, не просто так, важное дело… К тебе? Ладно, иду. Давай адрес…
У Юрки они не засиделись. В тесной квартирке радостно вопили, носились и дрались брат и сестра Громова двух и трех лет. Егор предложил пройтись.
Они ходили по оттаявшим улицам, и Егор обстоятельно рассказывал о повести Курганова и обо всем, что вокруг нее. Юрка, обычно веселый и насмешливо разговорчивый, слушал внимательно. Только один раз, в середине истории, он Егора перебил. Тихо и прямо спросил: