Страница 3 из 31
Примчались взмыленные Нессоновы. Смуглые, белозубые, в одинаковых спортивных костюмах — не поймешь, где брат, где сестра.
— Вот мы… А где "Мэйдей"?
Словко не успел ответить: вспарывая велосипедом лужи подлетел Кирилл.
— Что случилось-то? "СОС" по всем морям!
— Пошли… — Словко завел Кирилла и близнецов за "курган". — Вот человек. Вот его колесо. Оно для него совершенно неподъемное. А надо его куда-то откатить. Он скажет куда…
Кирилл запыхтел. Повертел шеей в вороте просторного (как у пацаненка ) свитера.
— Мальчик спятил… Я про тебя, Словко! "Мэйдей" сигналится, когда реальная угроза для жизни людей, а ты… Шуточки…
Словко был готов к таким упрекам. И сказал, что не шуточки.
— Этот человек пытался управиться с колесом один. И будет продолжать, если не помочь. А его один раз уже придавило. По-вашему, не угроза?
Кирилл попыхтел еще, но больше не возражал. Судя по всему, пересмотрел свою точку зрения.
— Чего спорить-то? — рассудил Игорь. — Взяли да покатили, поскорее. Мы голодные. А дома пирог с горбушей…
И они "взяли". То есть уцепились за обод. Колесо осознало, что спорить с пятью дружными работниками нет смысла. Оно как бы вздохнуло, посильней запахло плесенью и нехотя встало на ребро. Посыпались крошки и сухие листики.
На колесо налегли — кто уперся в обод, кто в торчащую с двух сторон ось-трубу, кто в спицы-брусья. Выкатили из-за кучи. Действовали слаженно.. Только хозяин колеса тыкался то туда, то сюда, не умея найти себе место.
— Ты… — начал Кирилл и, кажется, чуть не сказал "не путайся под ногами", но вовремя перестроился: — Ты лучше топай впереди с велосипедом и показывай, куда катить… это чудовище…
— Это недалеко! — Пацаненок ухватил велосипед за руль и обрадованно зашагал в сторону реки (сапожки хлоп-хлоп). И все время оглядывался. Наверно, он еще не совсем поверил в случившееся. В эту чудом явившуюся подмогу! Ни о чем таком он, конечно, в своей жизни не слыхал, ничего подобного не видел. (Разве что в фильме про Тимура, но едва ли он смотрел это старинное кино.)
Еще раз оглянувшись, мальчик свернул в проход между заборами. Там тянулась в чаще сорняков тропинка. С заметным подъемом, между прочим. Пришлось подналечь. Кривой дощатый коридор наполнился сопеньем, кряхтеньем и треском сухих стеблей. И поминанием всякой морской нечисти. Но длилось это недолго. Слева в заборе обнаружилась широкая дыра, в которую, по словам проводника, и требовалось протащить колесо. Протащили. Правда, Кирилл сказал, что это "колесо моей несчастной судьбы, у меня сместились позвонки и я навеки буду инвалидом".
Зато оказалось, что уже пришли.
Здесь было узкое пространство. С одной стороны высокая кирпичная стена (видимо, брандмауэр снесенного дома), с другой тоже стена, только из старых, пахнувших сыростью бревен. Ширина — метра полтора.
— Ну — и? — сказал Кирилл, привыкший все доводить до конца.
— Надо теперь его поднять. Вон туда… — нерешительно объяснил хозяин колеса. Наверно, опасался: не слишком ли многого он требует от великодушных помощников?
Над головой еще светилось небо, но здесь густели сумерки (и стоял запах остывших лопухов, и лопухи эти лизали ноги влажными шершавыми языками, и было таинственно, как на задворках средневекового замка). В сумерках, однако, можно еще было разглядеть, что по кирпичной стене в метре от земли тянется выступ. На выступе лежал обрезок доски. А в полуметре от стены торчало из лопухов тонкое бревно метровой высоты. Ясно, что было врыто специально (готовил место малец!).
Теперь надо было приподнять колесо и положить ось одним концом на доску, другим на срез бревна. Поднатужились с двух сторон — все, кроме Ксени, которую Игорь не пустил (не женское дело). Ухнули, закряхтели, подняли. Положили. Колесо медленно поворачивалось, шелестело ободом в лопухах. Пацаненок повис на ободе, потянул вниз. Колесо нехотя завертелось.
— Ось при вращении быстро съедет с подпорок, — сказал Кирилл. — И раздавит человека.
— Не съедет! Я с двух сторон во-от такие гвозди вколочу, — быстро объяснил мальчишка и развел перед собой ладошки. Он словно боялся, что ему не поверят и снимут колесо.
— Вколотить надо сразу, — решил деловитый Кирилл. — Один не справишься.
— Да! Хорошо! Я сейчас!.. — Мальчишка нырнул в репейную чащу и тут же вернулся с пучком гвоздей-костылей и могучим молотком.
Кирилл покрутил головой. Углядел, несмотря на сумрак, в бревенчатой стене широкую щель. Взялся за велосипед, который вслед за колесом втащил сюда "проводник". Приподнял, всунул в щель рукоятку руля. Старенькая складная "Кама" оказалась поставленной на дыбы. Кирилл щелкнул динамкой, повернул фонарик, завертел переднее колесо. Широкий световой конус рассек сумерки, разом преобразил все вокруг.
— Ребята, повертите. А мы с… "человеком" вобьем штыри… Ты держи, а я буду бить.
Вертеть взялась Ксеня. Радостно вздыхающий хозяин колеса-великана встал у бревна с гвоздями в ладонях, Кирилл поставил один гвоздь у оси, нацелился молотком. И… не ударил.
— Не, ребята, что-то здесь не так. Если оно и будет вращаться, то с великим скрипом…
— Ну и ладно. Пускай хоть как… — умоляющим шепотом попросил мальчик.
— Хоть как — это не дело. А всякое дело надо делать умело… Народ, вот что. Подождите десять минут, я кое-что привезу. — Кирилл ухватил велосипед и без дальнейших слов оставил друзей в сумраке и неизвестности.
— А куда он?.. — опасливо спросил мальчик.
— Через десять минут узнаем. Кирилл ничего не делает зря, — утешил Словко хозяина колеса.
Помолчали (а колесо поскрипывало, качаясь). Игорь спросил у мальчика:
— А зачем тебе это сооружение?
— Чтобы вертелось. Он ведь уже объяснял, — ответил за притихшего пацаненка Словко.
— Это он тебе объяснял, а мы-то не слышали, — сказала Ксеня. — Зачем чтобы оно вертелось?
— Ну, я и сам не понимаю, — на полувздохе выговорил мальчик. — Не знаю, как объяснить… А зачем Земля вертится?
Вот это был ответ! Ни Словко, ни близнецы не нашлись, что сказать на такие слова. А мальчик умно подышал рядышком и вдруг признался:
— Я буду приходить сюда и раскручивать его…
— И тогда… что? — негромко спросил Игорь.
Было заметно, что мальчик пожал плечами:
— Тогда… не знаю. Будет лучше…
— Лучше жить? — осторожно уточнила Ксеня.
— Ну… да…
— А ты не боишься, что эту штуку кто-нибудь тут найдет и разломает? — вдруг обеспокоился Словко. — Всякие бывают люди…
— Про это место никто не знает, — охотно отозвался хозяин колеса. — И это же… почти наш двор. Вот в этом доме мы живем… — Он дотянулся, хлопнул по бревенчатой стене. — Это задняя сторона. А с других сторон окна…
— И… много вас, жильцов, в этом доме? — как бы между делом спросила Ксеня. Словко почуял: этот разговор уже неспроста.
— Я и мама…
— Двое на целый дом? — старательно удивилась Ксеня.
— Ой, нет… еще бабушка. Только она старенькая.
— Бабушке и полагается быть старенькой, — рассудила Ксеня. — Что здесь такого?
— Ну… да. Только бывают бабушки, которые нянчатся с внуками по-всякому, еду готовят, уроки проверяют, а нашей уже не до того. Потому что она даже не бабушка, а прабабушка. Бабушка отца. Он, когда развелся и ухал куда-то, оставил ее нам… Она хорошая, только часто забывает про все…
Такую длинную речь мальчишка произнес впервые. Видимо, решил, что не стоит скрывать семейные дела от тех, кто так по-хорошему пришел к нему на помощь. И ясно было, что жизнь у него непростая…
Опять помолчали. Словко глянул на светящийся дисплей мобильника. Была половина девятого. Мобильник будто ждал этого взгляда — испустил длинную трель, сигнал "Подъем флага". Звонила мама. Хотела знать, "где это морские ветры носят моего ненаглядного капитана?" Смотрите-ка, откуда-то уже узнала про его капитанство! Небось, Корнеич звякнул, порадовал ветераншу "Эспады".