Страница 4 из 14
Понял, что отроки уже давно слышали разговор на повышенных тонах и готовы исполнить любой приказ. Ощутил свою правоту – надо действовать именно так, и никак иначе. И услышал голос. Даже и не сразу понял, что говорит сам – не было такого голоса ни у Мишки Лисовина, ни у Михаила Ратникова – кажется и негромко, но слышат все, кажется, и не приказываешь, но не подчиниться невозможно:
– Я, сотник Лисовин, боярской волей беру все на себя! Будет так, как сказал я! Несогласные – прочь! Противящиеся да умрут!
Егор попытался выдернуть кнут из руки Дмитрия, Арсений пробормотал что-то про «белены объелся», но отроки шевельнули самострелами… Ох, как они ими шевельнули! Мишке только бровью повести, и не станет ни Егора, ни Арсения. Казалось бы, ну сколько может продолжаться эта немая сцена? Сколько можно вот так стоять в напряжении? Однако Мишка не сомневался: сколько нужно, столько и простоят, а нужно столько, чтобы Егор… нет, не сломался бы – такого, как он, хрен сломаешь – но понял и признал бы: командир может быть только один, но здесь и сейчас командир не он. Уверенность в том, что это получится – полнейшая, прямо-таки железобетонная, но…
Ратник Савелий Молчун, от которого сутками не слышали ни единого слова, с лицом, которое имело, кажется, только два выражения – мрачное и никакое, во всех обстоятельствах вёл себя так, будто в любой момент мог повернуться и уйти. Выражался он, если все же приходится говорить, предельно коротко и, как правило, либо ругательно, либо просто негативно. Вот этот самый Савелий и вышел из-за спин опричников. Неспешным прогулочным шагом – если бы не разбитые Веселухой губы, то, наверное, еще и посвистывал бы – продефилировал между отроков, пробурчав в сторону направленных на него самострелов что-то вроде «не балуй». Вышел в центр образованного опричниками круга, окинул мизансцену почти равнодушным взглядом, повернулся к Егору и, разведя руками, будто признавая очевидное и неизбежное, констатировал:
– Лисовин.
– Ага, вот и я говорю… – подхватил Арсений, и хотя не продолжил фразу, но напряжение как-то разом спало. Егор расслабился и, все еще красный, как свекла, принялся сматывать с руки конец кнута; Дмитрий, не сопротивляясь, ослабил натяжение; Роська убрал пальцы со спуска самострела, опричники, с заметным облегчением, начали переминаться с ноги на ногу…
«Во дает мужик! Всего одним словом и… вот тебе и молчун. А Арсений-то проговорился: обсуждали они вас, сэр, между собой, и явно не раз обсуждали. Эх, послушать бы те разговоры…»
Савелий все так же неспешно, даже как-то скучающе, развернулся к Мишке и сделал приглашающий жест ладонью, мол, приказывай, сотник. Мишка, с трудом удержавшись от благодарственного кивка, заговорил приказным тоном – но не тот уже был голос, увы, не тот:
– Слушай приказ! Охранять пленных остается поручик Демьян…
Мишка выдавал чеканные фразы приказа, а сам краем уха улавливал доносящиеся из-за спины сдержанный рык Фаддея Чумы: «А чего же они тогда…» и «Д-д-да обожди т-ты…», вымучиваемое Дормидонтом Заикой. Ратники Егора тоже приготовились… вот только к чему?
Первый пункт мишкиного плана не реализовался. Причем как-то непонятно: разведчики Якова дозорных в лесу не нашли. То ли их и не было, что маловероятно, то ли хорошо спрятались и не решились себя обнаруживать, что неприятно, ибо придется внимательно следить за тылом. Выслушав присланного от Якова отрока, Мишка поколебался, но решил ничего не менять – вряд ли в дозоре так уж много людей.
– Передай уряднику Якову: выдвинуться с разведчиками к дому, но из леса не выходить. Укрыться и смотреть в оба, чтобы нам в спину не ударили.
– Слушаюсь, господин сотник!
Мишка с нарочитой неторопливостью подошел к нервно перебиравшему ногами Зверю, поднялся в седло и недовольным тоном пробурчал:
– Чего в кучу сбились? Урядники, разделить десятки! Дмитрий, Артемий, куда смотрите?
Можно было бы и не ворчать, но мальчишек следовало остудить – так и рвались вперед.
Дождавшись отчетливого разделения опричников на две группы, он удовлетворенно кивнул и скомандовал:
– Неспешно… Дмитрий, своих придерживай. За мной, вперед!
На опушке леса их встретил отрок из десятка разведчиков.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил Мишка.
– Все тихо, господин сотник.
– Первый десяток, щиты на руку! – поколебался, захотел еще раз повторить все, что говорилось на инструктаже, но сдержался. – Артемий… в доме лучники могут быть, поосторожней там… Командуй, давай.
– Второй десяток! – Артемий приподнялся на стременах. – Стрелять с седла… Товсь! За мной, галопом… Вперед!
Скакать от опушки до дома всего ничего. Отроки спешились, прижались к стенам, двое принялись собирать поводья коней, чтобы отвести их в сторону. В доме пока никакого шевеления не обозначилось, хотя не слышать конского топота там не могли.
– Знак десятнику Егору! – не отрывая глаз от опричников Артемия, скомандовал Мишка.
Снова конский топот, но теперь уже более внушительный: основные силы мишкиной сотни выдвинулись к опушке леса, готовые отразить нападение с любой стороны. Все, теперь ненайденных дозорных можно не опасаться – с такой силой связываться не станут, предпочтут отсидеться или смыться по-тихому.
Отроки второго десятка подсадили двоих своих товарищей на крышу. Ничего сложного – край крыши низкий, рукой достать, но вот внутрь провалиться запросто. Ребята действовали точно по инструкции – распластались, словно на тонком льду, и только убедившись, что держатся прочно, принялись прорубать дыры в заросшем мхом покрытии.
«Вот сейчас шухер в доме поднялся! Копыта вокруг дома стучат, крышу ломают, и не понять ничего – кто, что, откуда? Волоковое окошко низко, стрелять неудобно, да и не в кого, ребята не подставляются. Остается дверь. Ну-ну…»
– Господин сотник, с того берега знак подали!
Мишка обернулся. Над противоположным берегом косо уходила в небо стрела, оставляющая за собой дымный хвост.
«Быстро среагировал. Он что же, огонь заранее развел? Выстрел направлен вверх по течению, значит, основные силы укрыты там, оттуда и надо ждать нападения… Ничего, Егор это тоже видит, сам сообразит, а для нас сейчас главное – дом».
Артемий подобрался к двери. Собственно, сама дверь то ли сгнила, то ли еще чего-то, вход в дом завесили какой-то шкурой. Вот эта шкура и шевельнулась, и Артемий тут же выстрелил сквозь нее. Попал или не попал, непонятно, но больше выйти никто не пытался.
Дыры в крыше прорубили, и из обеих тут же вылетело по стреле, но бесполезно – отроки на фоне неба не маячили. Снизу передали горшки с дымовухой.
«Ну, кузькина химия в дело пошла».
Горшки полетели в прорубленные отверстия и одновременно в волоковое окошко. С того места, где находился Мишка, не видно, но и в окошко, находящееся с противоположной стороны дома, тоже должна была залететь такая же «дымовая шашка». Из окошка горшок, правда, почти сразу выкинули наружу, но один из отроков тут же выстрелил внутрь дома.