Страница 19 из 81
Между тем Ленин старался поскорее захватить всю полноту власти, как показало первое — и последнее — заседание Учредительного собрания. Оно было избрано в ноябре предыдущего года, и в нем подавляющий перевес имела партия эсеров, но это нисколько не обескуражило Ленина. Он заполнил зал заседания Учредительного собрания матросами из Кронштадта, красногвардейцами и чекистами и даже подтянул к зданию пулеметы и пушки. После такой демонстрации силы коммунисты прихлопнули представительный орган даже с большей легкостью, чем когда-то Николай II распустил Думу.
Дабы закрепить успех, 19 января 1918 года, через два дня после разгона Учредительного собрания, матросы-большевики ворвались в петроградскую больницу и пристукнули там двух консервативных лидеров (от партии кадетов, конституционных демократов): профессора Федора Кокошкина и доктора Андрея Шингарева. Через месяц другие матросы устроили побоище на юге страны — отряды черноморского «флота» перебили «буржуазию» в Севастополе.
Одновременно с борьбой за контроль внутри России, как базы для коммунистического захвата власти во всем мире, Ленин неустанно трудился также и на поприще иностранных дел, особенно в связи с тем, что Первая мировая война, вступила в завершающую стадию. Правительство кайзера Вильгельма, которое разрешило Ленину проехать через Германию в 1917 году для создания хаоса в России, хотело теперь вывести ее из войны, чтобы немцы могли сконцентрироваться на западном фронте, Ленин еще больше кайзера хотел выйти из войны, правда, с другой целью — ради осуществления мировой революции. Вскоре после захвата власти он поручил Троцкому, наркому по иностранным и военным делам, ведение мирных переговоров с немцами. Переговоры эти проходили трудно и продолжались несколько месяцев. Но в конце концов, в марте 1918 года, коммунисты подписали позорный Брест-литовский договор с Германией. По его условиям, Россия согласилась уйти из Финляндии и из тех районов, в которых позже возникли Прибалтийские республики, вывела войска из Украины, возвратила оккупированные территории Турции и демобилизовала свою армию. Перед самым подписанием этого документа немцы оказали дополнительное давление на коммунистов, двинув войска к Петрограду и вступив в бой с подразделениями только что созданной Красной Армии. Именно страх перед этим наступлением — и ничто иное — вызвал перенос столицы России из Петрограда обратно в Москву, которая находилась на более безопасном расстоянии от немецких частей.
Эсеры, выступавшие против Брест-литовского договора, тотчас вышли из правительства; которое с того времени состояло из одних коммунистов. Некоторые эсеры остались в ЧК, примерно с той же целью, с какой они проникали в царскую Охрану, но даже и такое сотрудничество продолжалось недолго. Коммунисты почувствовали себя достаточно сильными и больше не нуждались ни в каких союзниках, в то время как эсеры наконец поняли коварство большевиков и вернулись к тактике, с успехом применявшейся ими против царей, — перешли к открытой и подпольной оппозиции.
Одновременно с возникновением новой политической оппозиции у коммунистов появились противники и в военной среде. Они организовали вооруженное сопротивление большевистскому режиму, которое переросло в Гражданскую войну. В результате в течение 1918–1921 годов русские вели кровавые битвы против русских, а не против германского врага. Союзники России в Первой мировой войне, прежде всего Англия и Франция, в меньшей степени Соединенные Штаты Америки, крайне отрицательно отнеслись к выходу российского государства из войны, поскольку это привело к усилению давления на их войска со стороны немцев. Союзные государства вместе с японцами и бывшими чехословацкими военнопленными начали прямое противодействие коммунистам — но С чисто символическим участием своих вооруженных сил. Они сделали неудачную ставку на субсидирование и снабжение. плохо организованных и неэффективных остатков царских войск, которые противостояли большевикам на севере, юге, западе и востоке, включая всю Сибирь. Коммунистические историки сильно преувеличили эти усилия союзников и оппонентов режима, назвав столкновения того периода войной на шесть фронтов. Англия и Франция проявили интерес не столько к сражениям с противником, сколько к защите своих коммерческих интересов: Японию волновало только одно — попытаться оттяпать территории Дальнего Востока, пока Россия находилась в трудном положении. А Соединенные Штаты стремились лишь помешать японцам сделать это и обезопасить транссибирскую железную дорогу и ее ответвления. Усилия российских антикоммунистических сил не дали ничего сколько-нибудь существенного, и история отвела не много места их руководителям — генералам Николаю Юденичу, Антону Деникину, Евгению Миллеру, Александру Дутову, «батьке» Нестору Махно, адмиралу Александру Колчаку и барону Петру Врангелю. Двое из этих царских воевод, Миллер и Врангель, остались живы по завершении вооруженной борьбы и стали столь же неудачными центрами объединения русских эмигрантов в Западной Европе на протяжении следующих двух десятилетий.
Двое других антикоммунистов — российских лидеров той эпохи — финский маршал Карл Маннергейм и польский маршал Юзеф Пилсудский (который участвовал в заговоре против Александра III вместе с братом Ленина) более успешно сражались против большевистских вооруженных сил. Маннергейм обладал некоторым военным талантом, в то время как Пилсудскому помогал блестящий французский генерал Максим Вейган. Оба национальных лидера сражались за освобождение своих стран от векового господства России, за что в какой-то степени отомстили, оторвав от нее основательные куски территории (эти страны опять потеряли и аннексированные территории, и еще кое-что в придачу после Второй мировой войны).
Финское направление, хотя и входило в число так называемых «шести» фронтов, коммунистов особенно не волновало, вероятно, потому, что Финляндия издавна пользовалась статусом автономии. Но в борьбе с поляками, несмотря на все свои разглагольствования о самоопределении и международном братстве, большевики показали себя такими же шовинистами, как и царский режим.
Как военный комиссар, а следовательно, и верховный главнокомандующий в период 1918–1920 годов на польском фронте, Троцкий собирался остановить российское наступление по этнической границе проживания народов этих стран. Дзержинский, в котором в тот момент проснулся поляк, поддержал его точку зрения. Но Ленин, стремившийся к аннексии Польши, что облегчало установление коммунизма во всем мире, отверг их предложения. Беспринципный Сталин поддакивал Ленину, несмотря на то, что вроде бы, как нарком по национальным, делам, должен был заботиться об этнических меньшинствах.
По приказу Ленина Красная Армия под руководством Михаила Тухачевского продвинулась до пригородов Варшавы. Но соединения Тухачевского основательно выдохлись. Конная армия казака Семена Буденного, к которому приставили Сталина, по плану должна была поддержать войска Красной Армии, вышедшие к воротам Варшавы. Вместо этого Буденный повернул на Львов, видимо под давлением Сталина, пожелавшего увенчать себя лаврами победителя после захвата древнего города. А в результате Пилсудский, по советам Вейгана, сумел перегруппировать войска и наголову разбил и Тухачевского, и Буденного. По Рижскому договору 1921 года, который официально зафиксировал это поражение России, Польша добилась не только значительных кусков Белоруссии и Украины, но и установления такой границы, которая исключала непосредственную связь России с Литвой.
Однако, несмотря на неудачи в Финляндии и Польше и вопреки вмешательству Ленина и некомпетентности в военных делах Сталина, блестящий организатор Троцкий сформировал за период 1918–1921 годов грозную силу в лице Красной Армии. Понятно, что коммунистические историки совершенно не отдавали должного Троцкому. И наоборот, преувеличивали роль таких уцелевших после сталинских чисток деятелей, как Семен Буденный и Климент Ворошилов; приписывали непомерные заслуги Сталину; старались создать впечатление, что успехи Красной Армии зависели главным образом от скромных и преданных рабочих и от воодушевленных революцией простых крестьян.